Я швырнул трубку, оборвав Майю на полуслове, и помчался на улицу, по дороге схватил со стиральной машины одеяло и укрыл его, он на меня даже не взглянул, я позвал его, он не ответил, тогда я сел рядом с креслом прямо в воду, посмотрел на него и мысленно произнёс: попроси прощения
У меня промелькнула странная мысль, что сейчас я нуждаюсь в них обоих. В Амосе и Яире. И что Яир обязан будет со мной остаться, он уже не сможет отречься
И свою глупость я тоже хочу отдать тебе сейчас, и восторженность, и трусость, и вероломство, и сердечную скупость, но и те немногие хорошие качества, что есть во мне. Пусть перемешаются с твоими: мой страх соединится с твоим, и поражение, на которое мы сами себя обрекли, и обрекаем вновь и вновь, поправь меня, если я ошибаюсь, поправь меня
Будь со мной, оживи меня, скажи мне: «Свети»
Что же я ей дал, одни слова, а что могут слова
Вероятно, иногда они всё же могут, бывают же минуты, когда небеса благосклонно распахиваются над землёй
Я стал подталкивать его кресло под выступ над окном, чтобы мой мальчик больше не мок. Дождь лил на меня, и я моментально замёрз, а Идо посмотрел на меня из-под одеяла, и я испугался, что его зрачки затянулись туманом
Я медленно вела машину по внутреннему кругу, моля, чтобы никто не ехал мне навстречу. Я решила не думать о том, что нужно делать, и позволить инстинктам управлять собой — я вдруг поверила в свой инстинкт
Не знаю, что мешало ему меня узнать — его полусонное состояние или мой вид, но я увидел, как напряглось его тело…
Какая удача, что две недели назад, я поехала однажды вечером посмотреть, где он живёт, улицу и дом, и весь путь от меня к нему
…будто готовясь принять от меня удар, а ведь я ни разу не поднял на него руку, я же всё-таки не мой отец
Я ехала внутри мощных потоков воды и думала, что иногда Яир кажется мне ложечкой, преломляющейся в стакане с чаем
Я надеялся, что он не видит, как у меня дрожит лицо, это всегда бывает на холоде, мне нельзя находиться на холоде
Дождь хлестал по стеклу, никогда не видела Иерусалим таким, таким наклонным под дождём
Он приподнялся с кресла и увидел, что я в одних трусах. И тогда он спросил, а я не поверил своим ушам, можно ли и ему тоже, может ли он тоже раздеться
Я мысленно говорила с ребёнком, с Идо, я сказала ему, держись
Я глубоко вздохнул и, собрав остатки мыслей, тихо сказал, что до сих пор он, наверное, меня не понимал, он так глуп, что не понимает простых слов, но, если он встанет, а я ему даже помогу, мы вместе подойдём к двери и вместе постучим и даже вместе попросим прощения
Всё это время я с ужасающей ясностью понимала, что не будь этот день «последним днём» ничего этого не произошло бы
У меня уже не было выбора, он, конечно, и слушать не желал о том, чтоб извиниться, и я подумал, что мне ни минуты нельзя оставаться рядом с ним, потому что я не знаю, что могу с ним сделать, я встал и вернулся к дому, прислонился к двери и увидел, что подо мной мгновенно натекла лужица
Когда же это началось, когда это могло произойти, может, когда он писал мой дневник в Тель-Авиве
Издали, от двери, я объяснял ему, что он ошибается, если думает, что мама придёт ему на помощь, мама в Цфате, вернётся вечером, и сейчас мы с ним только вдвоём, без мамы
Или в тот день, когда он написал мне своё имя? И как же «это» перенесло весь период его молчания и уцелело
Но он не отвечал, чувствуя, что этим ломает меня ещё сильнее, я спросил, понимает ли он, что я говорю, и есть ли у него силы дойти от кресла к двери, чтобы постучать, расстояние вдруг показалось мне огромным
А может быть только после того, как я начала переписывать его письма, и наши слова перемешались? Или, когда я начала вести дневник?
Я медленно сполз по двери и сел. Спокойно и рассудительно я объяснял ему, что мы должны помочь друг другу, потому что всё осложнилось, я потом объясню тебе, как это происходит, когда нибудь я тебе объясню, ты даже будешь мне благодарен, что я не уступил
Я увидела себя во внутреннем зеркале, мокрую и облезлую с красным носом, как всегда бывает со мной на холоде. Я думала, что он обо мне подумает, и что он всё-таки так молод
Он спустился с кресла и лёг на землю передо мной, нарочно лёг в воду, нарочно повернулся ко мне спиной и опять свернулся калачиком, он не двигался, а мне уже не было холодно, я подумал, как странно, что я ничего не чувствую, только бы он не умер у меня на глазах
Мне было жаль ребёнка, который по детски оплачивает счета, о которых даже не знает
Как я ни старался, не мог понять, почему этот кошмар происходит в нашей семье, и как же никто не видит и не слышит, что здесь происходит, где соседи, где люди
Я побежала, ступеньки
Было странно видеть падающие на тело капли и не чувствовать их, а дождь всё лил и вода затекла в дом, уже не было ни «снаружи», ни «внутри», и видя, что я уже ничего не понимаю, я закрыл глаза и перестал
С середины ведущей вниз лестницы я увидела их обоих, Яира и ребёнка. Их разделяло шага три, не больше. Они лежали в воде в маленьком дворике, отогнувшись друг от друга под страшным углом. Как два сломанных гвоздя. Яир был голый и синий от холода. Его рёбра выпирали и почти не шевелились, а глаза были крепко зажмурены. Идо лежал рядом с плетёным креслом, укрытый одеялом, я, помню, даже удивилась, что он укутан и защищён. Дождь лупил по стене, и брызги летели на Яира и меня. Я подумала: в конце, как и в начале, мы встречаемся в воде, всё, как в той истории, которую он о нас сочинил.
Он приоткрыл глаза, взглянул на меня и резко закжмурился. Я увидела, что ресницы его дрожат, и услышала плач, какого никогда не слышала у взрослого человека, он повторял моё имя снова и снова. И ещё я помню, что прежде, чем поспешить к ребёнку, прежде чем дотронуться до Яира, я взглянула на их руки, руки Яира и ребёнка. Они были синими и прозрачными от холода, и поразительно похожими. У обоих были красивые длинные пальцы, длинные, тонкие и хрупкие.
Примечания
1
Согласно учению еврейских мудрецов, мир продолжает существовать благодаря тому, что в каждом поколении живут тридцать шесть праведников.
2
Сёрен Кьеркегор. «Дневник обольстителя».
3
Имеются в виду злоключения библейского Иосифа, брошенного братьями в яму.
4
Здесь и далее отрывки из дневников Франца Кафки — в переводе Е. Кацевой.
5
Яара — медовые соты (ивр.)
6
Нахшон сын Аминадава первым бросился в расступившееся море во время исхода евреев из Египта.
7
Not less than everything (англ.) — не меньше, чем всё. Строчка из поэмы англо-американского поэта Т.С.Элиота «Четыре квартета».
8
Рассказ из Талмуда о том, как мудрец и праведник Хони А-Меагель встретил человека, сажавшего рожковое дерево, которое даёт плоды через семьдесят лет, и спросил его: «Ты уверен, что проживешь семьдесят лет?!» Сказал ему тот человек: «Когда я пришел в этот мир, я нашел в нем рожковое дерево. И как отцы мои посадили для меня — так и я сажаю для сына моего».
9
Шомер рош (ивр.) — телохранитель, дословно: хранитель головы.
10
Маккабиада — международные спортивные соревнования, проводящиеся в Израиле Всемирным спортивным обществом «Маккаби». Участвовать в Маккабиаде могут только евреи.
11
«Бейт-Яаков» — сеть религиозных школ для девочек.
12
Вот как описано в Торе взятие Иерихона войсками Иисуса Навина.
Шесть дней воины обходили неприступные стены Иерихона и трубили в трубы, на седьмой день обошли вокруг города семь раз, а затем «Народ воскликнул, и затрубили трубами. Как скоро услышал народ голос трубы, воскликнул народ громким голосом: и обрушилась стена города до своего основания, и народ пошел в город…» (Книга Иисуса Навина, гл. 6).
13
Бейт Лесин — театр в Тель-Авиве.
14
Ashes to ashes (англ.) — прах к праху.
15
«The Family Of Man» (Род человеческий) — грандиозная выставка фотографий в Музее современного искусства в Нью-Йорке, которую задумал и курировал Эдвард Штайхен в 1955 г., а также — одноимённый фотоальбом.
