Впрочем, начало операции могло показаться успешным: войска Дохтурова атаковали Тельниц и взяли его. Что делать дальше, согласно диспозиции, Дохтуров не знал. В это время в густом тумане по Тельницу в штыки ударил Даву и выбил русских и австрийцев из деревни. Однако вскоре контрудар командующего левым крылом генерала от инфантерии Ф. Ф. Буксгевдена привел к тому, что Тельниц остался за союзниками.
Вторая колонна А. Ф. Ланжерона уперлась в крепкую позицию французов по ручью между деревнями Тельниц и Сокольницы и тут застряла. Третья колонна Пржибышевского, дойдя до Сокольниц, начала штурмовать замок, в котором и вокруг которого засели французы. Так в первые три часа битвы Наполеону удалось выполнить первую свою задачу — связать малыми силами наступление русско-австрийского левого фланга. По подсчетам историка Леера, 12,5 тысячи французов держали здесь почти половину союзной армии — 42 тысячи человек. Наступило время проведения второй и главной фазы сражения — наступления. Накануне, собрав маршалов, Наполеон сказал, что не хочет просто отбить удар неприятеля, а намерен разгромить его: «Позиции, нами занимаемые, неодолимы. В то время, как они будут обходить меня справа, они мне подставят фланг»100.
Два часа спустя, около 9 утра, с Праценских высот двинулась 4-я колонна Колловрата, при которой находился Кутузов. Это движение связано было с прибытием к войскам императора Александра. Существуют две версии разговора главнокомандующего с государем. Согласно воспоминаниям генерала Г. М. Берга, бывшего свидетелем этой встречи, император спросил Кутузова: «Ну что, как вы полагаете, дело пойдет хорошо» Старый полководец, но вместе с тем ловкий царедворец, улыбаясь, ответил: «Кто может сомневаться в победе под предводительством Вашего величества». Император возразил: «Нет, вы командуете здесь, я только зритель». На эти слова Кутузов ответил поклоном. Когда же государь несколько удалился, Кутузов обратился к генералу Бергу и сказал ему по-немецки: «Вот прекрасно! Я должен здесь командовать, когда я не распорядился этою атакою, да и не хотел вовсе предпринимать ее»101. По воспоминаниям же князя Волконского, царь, прибыв со свитой на поле сражения, подъехал к ставке Кутузова и, «видя, что ружья стояли в козлах… спросил его: “Михаил Ларионович! Почему не идете вы вперед” — “Я поджидаю, — отвечал Кутузов, — чтобы все войска колонны пособрались”. Император сказал: “Ведь мы не на Царицыном лугу, где не начинают парада, пока не придут все полки”. — “Государь! — отвечал Кутузов, — потому-то я и не начинаю, что мы не на Царицыном лугу. Впрочем, если прикажете!” — и дал распоряжение, войска начали становиться в ружье и строиться в походную колонну».
Впоследствии некоторые историки именно этим эпизодом объясняли неудачу сражения, в котором якобы воля Кутузова была подавлена невежественным вопросом императора. На самом деле все выглядит иначе. Все колонны были собраны и выступили из лагеря в 7 часов утра, причем, согласно диспозиции, 4-я колонна должна была двигаться одновременно и в том же направлении, что и 2-я и 3-я, но чуть левее их — между Сокольницами и Кобельницким прудом. По диспозиции, она «равняет голову сей колонны с вышесказанными тремя колоннами»102, образуя с ними некий единый фронт наступления на правый фланг неприятеля. Почему Кутузов не выполнил это положение диспозиции, неясно. Некоторые историки считают, что Кутузов противился оставлению Праценских высот, интуитивно чувствуя опасность, которая грозит армии, если она оставит эти господствующие над местностью позиции.
После того как 4-я колонна двинулась с высот вниз, она и наткнулась на «заготовку» Наполеона. Увидав, что Праценские высоты очистились от стоявших на них войск союзников, Наполеон приказал начать контрнаступление: ударить по приближающейся 4-й колонне превосходящими силами корпусов Сульта, Бернадота, Мюрата, Удино и гвардии103 с тем, чтобы занять Праценские высоты и разрезать союзную армию надвое: с одной стороны окажутся войска Багратиона и гвардии, а с другой — три колонны, остановленные ранее на линии Теплиц — Сокольницы. Гений Наполеона проявился здесь в том, что он, уступая в общей численности союзникам, сумел в нужном месте и к нужному часу собрать ударный кулак — больше половины своей армии — 32,5 тысячи солдат (38 батальонов пехоты и 100 эскадронов кавалерии Мюрата, да еще резерв — 12,8 тысячи пехотинцев и 8 тысяч кавалеристов) — и ударить в центре по одной из колонн неприятеля, максимальная численность которой составляла 25 с половиной тысяч человек (32 батальона, в том числе 20 австрийских; всего 22,4 тысячи пехотинцев и 3 тысячи кавалеристов). Маршал Никола Жан Сульт, командующий IV пехотным корпусом, начал атаку в 8.30 утра, сразу же взяв 4-ю колонну в клещи. По словам А. Ф. Ланжерона, 4-я колонна «была раздавлена и рассеяна меньше, чем в полчаса»104. Позже, уже на острове Святой Елены, Наполеон вспоминал, что исход сражения под Аустерлицем решило своевременное начало наступления в центре, ибо «успех в войне до такой степени зависит от глазомера полководца и от одной минуты, что я бы проиграл Аустерлицкое сражение, если бы атаковал шестью часами прежде». В итоге, как писал А. И. Михайловский-Данилевский, «так с самого начала сражение приняло в центре другой вид: из наступательного положения мы были обращены в оборонительное и атакованы, когда шли атаковать. Завеса, таившая от нас замыслы Наполеона, поднялась и открыла намерение разрезать нашу армию на две части… На месте, где так внезапно собралась гроза, распоряжались императоры Александр и Франц, Кутузов, русские и австрийские генералы, бывшие при монархе и четвертой колонне»105. Можно представить себе, какая польза была от этого коллективного командования. Впервые за все время наступления Кутузов как будто проснулся и начал распоряжаться, но было уже поздно — французы прорвались к Працену, заняли высоты, вокруг завязались бои отдельных частей союзников с французами, в которых было проявлено много отчаянного мужества. Тут-то и погиб со знаменем в руках зять Кутузова, флигель-адъютант граф Фердинанд Тизенгаузен, который повел в атаку полк и был сражен пулей в сердце. Эта история отчасти отразилась в романе «Война и мир», когда князь Андрей Болконский был тяжело ранен в момент подобной же атаки. В бой вступила и бригада графа С. М. Каменского 1-го, который шел в арьергарде колонны Ланжерона, но, увидав прорыв французов по центру, повернул два свои полка (Фанагорийский и Ряжский) на неприятеля. Трижды бригада бросалась в атаку, и трижды французы отбрасывали ее. Кутузов дал Каменскому приказ отступать к Клейн-Гостиерадеку. Тем временем командующий 3-й колонной Ланжерон, услышав шум боя в тылу и получив от Каменского известие о прорыве французов по центру, перебросил на помощь фанагорийцам и ряжцам из Сокольниц Курский полк, но опоздал — остатки бригады Каменского уже отошли. Курский полк встретился с превосходящими силами французов и почти целиком полег на поле битвы…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
