Ответив миссис Трикетт веселой улыбкой, Амелия простилась с ней, и они ушли. Выйдя из пекарни, они переглянулись и улыбнулись друг другу. Они не размышляли об этой стороне дела, но такая реакция была вполне естественной: пусть Амелия и не здешняя жительница, тем не менее она здесь не чужая.
Они уселись на скамью на лужайке и занялись свежими булочками.
— Хм, — промычала наконец Амелия, слизывая с пальцев сахар с корицей, — восхитительно. Так же вкусно, как было всегда.
— Здесь мало что изменилось. — Люк с жадностью съел свою булочку, затем вытянул ноги и откинулся на спинку скамьи.
Взглянув на него, она заметила, что он смотрит на кончики ее пальцев и на ее губы. Улыбнувшись, она в последний раз старательно облизала палец. Он зажмурился, потом перевел взгляд на ее глаза; она с невинным видом посмотрела на него.
— Может быть, мы пройдемся и познакомимся еще с кем-нибудь?
Они уже повидались с хозяином постоялого двора и его женой, но в городке были и другие жители, с которыми нуж но было из вежливости поговорить. Люк посмотрел ей за спину и произнес:
— Это ни к чему. — Он подобрал ноги и выпрямился. — Они сами идут к нам.
Она обернулась и увидела, что к ним торопливо направляется жена викария. Они с Люком встали и обменялись любезностями с миссис Тилби, после чего эта славная леди попросила Амелию помочь ей с местным приютом.
— Леди Калвертон — я имею в виду вдовствующую леди Калвертон, — она наша патронесса, и мы надеемся, что она таковой и останется еще много лет, но мы сочтем за честь, если вы тоже присоединитесь к нам, ваша светлость.
Амелия улыбнулась:
— Конечно. Леди Калвертон скоро вернется из Лондона. Я приду вместе с ней на ваше следующее собрание.
Это обещание очень обрадовало миссис Тилби; она оставила новобрачных, осыпав их пожеланиями счастья и заверениями, что она передаст их поклоны своему супругу. Она остановилась, чтобы поздороваться со сквайром Джингольдом, крупным, широколицым человеком, и отправилась по своим делам.
Сквайр Джингольд тоже подошел к ним; на его румяном лице поблескивали глаза и играла добродушная улыбка.
— Поздравляю вас, дорогая. — Он галантно склонился перед Амелией. Она улыбнулась и присела в реверансе.
Повернувшись к Люку, сквайр пожал ему руку.
— Всегда знал, что вы не слепой, мой мальчик.
Люк поднял брови:
— Столько лет наблюдая меня, это можно было бы предположить.
Сквайр рассмеялся и принялся расспрашивать Люка о его собаках. У него с Люком было много общих интересов и обязательств, связанных со здешней охотой; Амелия не удивилась, когда их разговор принял это направление.
Скучать ей не пришлось. Перед постоялым двором остановился экипаж; дверца отворилась, и три молодые леди вышли из него, оправили юбки и раскрыли зонтики от солнца. Их мать, спустившись не так торопливо, присоединилась к ним.
Это было только начало. В течение часа, вот так, стоя на лужайке, Амелия оказалась представленной большей части соседей. Или, точнее, представленной заново, потому что она была знакома со всеми и раньше. Благодаря множеству домашних приемов, на которых она побывала в Калвертон-Чейзе, она была лучше знакома с большинством здешних дворян, чем с обитателями деревень.
Все они радостно приветствовали ее, старое знакомство облегчало ситуацию, и матроны с искренним радушием приглашали ее на чай.
Когда импровизированное собрание наконец-то рассосалось и они с Люком вернулись к своим лошадям и сели в седла, чтобы ехать домой, Амелия заметила, что взгляд Люка задержался на ней.
— Все прошло даже легче, чем я ожидала.
Он помешкал; какая-то мысль, а скорее, соображение мелькнуло в его темных глазах, и он хлестнул своего жеребца.
— Пожалуй. Но нам лучше поторопиться.
— Почему? Ты проголодался?
— Умираю с голоду, — выдавил он, глядя на нее.
Она оказалась настолько своя, что это его пугало. Она ладила с прислугой, она была под стать его жизни — под стать ему. Подходила, как ключ к замку.
Этого он не предвидел — как это вообще может быть? Ему никогда не приходило в голову, что семейная жизнь — их семейная жизнь — может оказаться такой.
Они завтракали; между ними уже почти установилось спокойное товарищество. Они уже знали, что нравится или не нравится каждому из них, приспособились к привычкам друг друга. Хотя они и не знали друг друга полностью — и это незнание порождало некую напряженность, некую неуверенность в старой семейной дружбе, превратившейся в брак, — все же эта непринужденность, эта легкость, простое и приятное взаимопонимание… облегчали им жизнь.
Ему казалось, что он попал в водоворот, слишком добрый, чтобы быть настоящим.
Он отодвинулся от стола.
— Мне нужно проведать собак.
— Я пойду с тобой, — проговорила она. — Ты это серьезно сказал — насчет щенка?
Поднявшись, он обогнул стол и помог ей встать.
— Конечно. — Щенок-чемпион будет заменой свадебному подарку, пока он не сможет подарить ей что-то стоящее — ожерелье и серьги, подходящие к обручальному кольцу с бриллиантами и жемчугом. Он заказал их, но подарить не мог, пока не признается ей. Она встала, он предложил ей руку.
— Уверен, ты не откажешь, когда потребуется, отпускать его в свору.
— Ты хочешь сказать — травить зверя? Но ведь собаки любят это делать, да?
— Если чемпиону не дать травить зверя, когда он чует запах, это может его убить.
Она продолжала выспрашивать его об уходе за собаками, а в псарне тут же направилась к маленькому загону. Ее щенок был опять первым; Люк, остановившийся поговорить с Сагденом, видел, как она взяла его на руки и заворковала.
Амелия держала щенка, который, похоже, был очень доволен оказаться в ее объятиях, и разговаривала с ним. Когда Люк наконец подошел к ней, она обернулась.
— Ты говорил, что я могу дать ему имя.
Люк почесал щенку лобик.
— Можешь, но он должен иметь подходящее имя для регистрации, такое, какого у нас еще не было. — Он кивнул в сторону конторы в конце здания. — У Сагдена есть книга записей — попроси показать ее тебе. Нужно убедиться, что это имя раньше не употреблялось.
Она кивнула.
Люк присел на корточки, погладил Красотку, посмотрел остальных щенков и встал.
— Мне нужно заняться кое-какими делами — я буду у себя в кабинете. Проверь все с Сагденом, но твой щенок и остальные могут, наверное, побыть немного на дворе.
— Чтобы поиграть?
— А что еще делают щенки? — усмехнулся он и вышел. Когда Люк уже не мог ее слышать, она прошептала:
— Галахад. — Король Артур никогда не производил на Люка особого впечатления, так что не мог использовать это имя раньше.
