— Ну, это не составило особого труда, — сказал Кристиан и улыбнулся им, глядя сверху вниз. Он отступил, сел на камень и скрестил ноги в щиколотках.
— Эта ваша попытка, Элизабет, бежать в Филадельфию поездом была довольно глупой. Конечно, я видел, как вы садились в поезд. Потом позвонил в Филадельфию своему осведомителю. Естественно, за вами установили слежку. Когда я узнал, что имя мужчины Джонатан Харли, все, что мне оставалось сделать, навести справки. Вы знаете, что вопросы владения собственностью — общее достояние. Даже если речь идет о собственности, укрытой в таком месте, как штат Мэн.
— Почему вы ждали так долго? Неужели это ее голос? Такой спокойный и отчужденный.
— Из-за нью-йоркской полиции, Элизабет. Они заинтересовались смертью Сьюзен. Конечно, задавали вопросы, и, конечно, мне хотелось сделать приятное лейтенанту Дрейперу. Он ушел с улыбкой на своем дурацком лице. Вы знаете, он по-настоящему ненавидит вас. Считает лживой сукой. Я готов был согласиться с ним, но не решился делать такое заявление публично. Это был бы неумный ход. Кроме того, вы же знаете, моя медицинская сестра так доверчива и предана. Она поверила всему, что я ей сказал.
Джонатан исподтишка всматривался в него, ища черты безумия, и, честно говоря, то, что он видел, не вызывало у него леденящего страха. Он выглядел как английский аристократ, с этим худощавым лицом и тонкими чертами, длинными узкими руками, в этом твидовом пиджаке и вельветовых штанах. Интересно, почему Элизабет не влюбилась в него? Красив, хорошо воспитан и богат. Однако она на него не клюнула.
— Это место не поражает изысканностью, Харли, но если ваша цель — скрываться и трахаться, то вполне сойдет. Кстати, почему вы женились на этой лживой сучке? Из-за денег?
— Я женился на ней потому, что у нее хватило здравого смысла дать вам от ворот поворот.
Джонатан заметил, как длинные стройные пальцы напряглись и сжали рукоятку пистолета. Ему не следовало давать воли языку.
— Чего вы хотите, Кристиан? Кристиан теперь смотрел в упор на Элизабет, и взгляд его был одновременно нежен, холоден и смертоносно жесток.
— Я хочу, чтобы вы страдали, моя дорогая, хочу, чтобы вы умерли.
Пистолет дернулся у него в руке и оказался нацеленным на Джонатана.
— Нет, Харли, не двигайтесь! Даже и думать об этом не смейте. Если вы будете славным, послушным мальчиком, я, возможно, позволю вам умереть скорее и меньше мучиться, чем Элизабет.
Джонатан обхватил ее руками и притянул ближе к себе. Солнце скрылось за облаком, и он почувствовал, как по телу Элизабет пробежала дрожь.
— Я немного поразмышлял, как убить вас обоих, чтобы было похоже на несчастный случай. В противном случае мне придется доживать свой век в Южной Америке. Дрейпер и Моретти ненавидят вас, Элизабет, но они не дураки и, кроме того, поклялись блюсти правосудие, что бы ни было. А теперь, мне кажется, я хочу пить. Смотреть на вас двоих скучно и утомительно. Не пойти ли нам в вашу хижину, Харли?
Он собирался поиграть с ними, понял Джонатан, и его затопило чувство облегчения. Он будет барахтаться и показывать им свое величие. Прекрасно. Блестяще. Теперь он должен молить Бога, чтобы ему пришла в голову какая-нибудь идея. Ведь его пистолет в ящике письменного стола, и поэтому оставалась надежда.
— Идем, Лиззи, — сказал он, помогая ей встать.
— Не смейте ее так называть!
Джонатан замер на месте, такая ярость зазвенела в этом голосе. Он посмотрел на Кристиана, и теперь убедился, что тот безумен.
— Ладно, не буду. Вы хотите пить, Хантер? Кристиан не удостоил его ответа.
— Идите сюда, Элизабет, вы пойдете со мной.
Она оцепенела и чувствовала, как Джонатан весь сжался рядом с ней. Потом сделала шаг вперед, еще шаг.
Она размышляла, уж не ринуться ли на него. Возможно, тогда Джонатан смог бы спастись. Да, он быстр и ловок, он силен. Расстояние между ними казалось ей бесконечным — один шаг, еще один, и при каждом шаге в ее мозгу проплывали живые картины, собственно, не картины, а фрагменты картин. Вот она в школе, играет рождественские гимны, на ней красно-зеленое платье, и она жалеет, что не может петь, и хочет петь, а не играть. А вот она в Париже с Клодом, впервые осматривает Лувр и кажется себе такой незначительной.
Еще шаг. Она спасет его. Она чувствует себя сильной. Она владеет собой.
Глава 26
Элизабет казалось, что ее душа отделилась от тела и наблюдает со стороны женщину, которая приближается к Кристиану Хантеру. Еще шаг. Она ставит ногу впереди другой. Больше нет фрагментов, больше нет бессмысленных воспоминаний. Есть только эта минута. Она заставляет себя смотреть в лицо Кристиану, не отрывать от него глаз. Не смотреть на пистолет.
Еще шаг.
Она услышала громкий вскрик чайки прямо над головой. Внезапно Элизабет улыбнулась, на мгновение подняла голову и взглянула вверх. Глаза Кристиана следили за ней, и он тоже посмотрел на небо. И тут она прыгнула прямо на него, с растопыренными, как когти, пальцами и вцепилась в его запястье, стараясь заставить его руку метнуться снизу вверх. Он упал навзничь. Она знала, что Джонатан закричал в этот момент, но единственное, что слышала, как Кристиан удивленно вдохнул воздух.
Раздался выстрел — он прозвучал слишком громко и непристойно.
— Элизабет!
Она каталась по каменистому пляжу, сцепившись с Кристианом. Он ругался, проклинал ее и молотил кулаками.
— Стойте там, где стоите, Харли! Или эта сучка умрет!
Джонатан остановился, как вкопанный. Хантер пригвоздил руки Элизабет к земле, пистолет был прижат к ее виску.
Кристиан не двигался. Он видел, что Харли все еще стоит на месте, и заглянул в лицо Элизабет. Потом несильно нажал дулом на ее висок.
Дуло было холодное, такое холодное!
Потом, почувствовав тело женщины под собой (Элизабет пошевелилась), он крепче прижал ее к земле, тут же услышав крик ярости из уст Харли.
— Вам это нравится, Элизабет? В голове у нее вертелась одна мысль — проиграла! Она смотрела на него в упор и молчала.
— Дурацкий поступок, Элизабет, — сказал он и поднялся.
— А теперь идемте. Но не делайте больше попыток спасти вашего дурака мужа, иначе всажу вам пулю между глаз.
Она ему поверила.
Джонатан в этот момент некстати вспомнил фильмы с Рембо — Сталлоне и чуть не рассмеялся вслух. Что бы сделал Рембо? Ну, во-первых, его голая грудь была бы перевита лентой с целым магазином пуль, а в руках он держал бы какую-нибудь современную военную игрушку вроде М-16, нацеленную на врага, как огромный фаллический символ.
Элизабет тем временем попыталась встать, опираясь на колени и ладони, и чувствовала боль в ребрах. Тряхнула головой, стараясь прийти в себя, медленно поднялась.
— Теперь пойдем.
Кристиан держал пистолет прижатым к ее шее и шел с ней рядом. Джонатан впереди. Он ходил в класс карате, у него все прекрасно получалось, но сейчас он не мог вспомнить ни одного приема. Как будто его тело принадлежало кому-то другому. Он всегда считал, что самооборона — нечто вроде игры. Настоящим делом для него был бег трусцой. Но как он мог разоружить человека с помощью бега трусцой? Или сделать мгновенный бросок и ударить его в грудь?
— Выглядит совсем по-деревенски, — сказал Кристиан, — как раз для новобрачных. Можно сколько угодно кричать и вопить в постели, и никто не услышит. Откройте дверь, — Харли.
Джонатан открыл дверь и вошел в дом. Его глаза немедленно обратились к небольшому письменному столу в дальнем углу гостиной. К верхнему ящику, где под несколькими листами бумаги лежал пистолет. Заряженный и готовый выстрелить.
— Принесите мне скотч, Харли, неразбавленный. А милая Элизабет и я подождем вас здесь.
Он отошел от письменного стола. Думай, чертов дурак, думай!
— Итак, Элизабет, все дело было в часах, да?
Он говорил нормальным тоном, казалось даже, что вся сцена его слегка забавляет.
— Да, — ответила она, — все дело было в часах. Тимоти никогда их не надевал и не носил до того дня, когда он.., до дня, когда вы его убили.
— Да, глупость с моей стороны, — небрежно сказал Кристиан, вытягиваясь на софе. Он казался расслабленным и довольным собой.
— Я знал, что вы вспомните об этом через некоторое время, но не имел понятия, что старый подонок вообще не носил эти часы. Скверно. Но ведь к тому времени я вас потерял, Элизабет, верно?
— Вам нечего было терять, Кристиан.
— Несмотря на то, что я спас вас от Роуи Чалмерса? Вы неблагодарная, Элизабет. Я так вас желал, Элизабет, что для меня не имело значения даже то, что вы трахались с ним.
— Нет, Кристиан, не меня вы хотели. Вы убили человека, который не сделал вам ничего дурного из-за фантома, созданного вашим воображением. Этой женщины никогда не существовало, Кристиан.
Джонатан слышал, что она говорит, и рука его задрожала — он плеснул виски мимо стакана. Боже мой, ведь он может разозлиться…
