четыре марки серебра на шее, поясе и руках.
Но увы. Та цель, к которой Гуннар шел девять лет, ее больше не было. Он опоздал. Ярл, убивший его семью, не вернулся из вика. Кто-то другой взял его кровь и кровь мужчин его рода. А землю и женщин забрал Гудрёд-конунг, прозванный Охотником.
Как же завидовал Гуннар Гагара Гуннару Морскому Коту, когда тот сумел заполучить в руки своего кровника и сделать с ним то, что Гагара мечтал сделать со своим.
Но теперь Морской Кот мертв, а он, Гуннар Гагара… Счастлив?
Стоило дожить до нынешних лет, думал Гуннар, обнимая жену и, казалось, ощущая мягкость и тепло ее груди даже сквозь кольчугу и поддоспешник, стоило дожить до дня, когда смерть уже дышит в затылок, чтобы понять — вот оно, счастье?
— Люблю тебя, — сказал Гуннар впервые в жизни. Чуть слышно, хриплым шепотом куда-то в пушистую, пахнущую дымом и молоком макушку Гуды.
Но она услышала.
* * *
Мы шли ночь, день и еще ночь. Причем последняя выдалась непростой. Во-первых, стих ветер, а во-вторых, Оспак ухитрился посадить «Клык Фреки» на песок, и мы часа два стягивали драккар с отмели.
Устали зверски. Настолько, что я, присев передохнуть, сам не заметил, как отключился.
И проснулся оттого, что кто-то стягивал с меня сапоги.
Бишка.
— Не убивай его, муж, это я велела, — Заря присела рядом, надавила на грудь, возвращая в горизонтальное положение. — Поспи. Все хорошо.
И мой слух уловил: да, все хорошо. Поскрипывают весла в уключинах, негромко тукает барабан, задавая ритм, поет вода под днищем.
Моя двужильная команда гонит корабли к цели. Так что права Заря. Ярл может немного поспать. Перед будущим боем.
* * *
— Брат, ты должен это видеть!
Меня разбудил Медвежонок. Он перебрался на «Клык Фреки», чтобы принять командование над хирдом, пока я сплю.
Я встал и, перешагивая через спящих, побрел к носу.
Да, зрелище.
Примерно в полукилометре от нас вспыхивали крохотные звездочки, прочерчивали короткие дуги и растворялись в темноте.
Я с полминуты пытался сообразить, что это, а потом до меня дошло.
— Они выстояли!
— Не радуйся раньше времени, — охладил меня Медвежонок. — Может, это и не они. Но в том, что это наш островок, не сомневайся.
— Что ж, узнаем, когда подойдем поближе, — философски заметил я. — Как люди?
— Две смены спят, одна весла крутит. Все как ты сказал.
— Буди всех. Пусть готовятся. Но чтобы тихо. Подберемся и…
—…Убьем всех! — Медвежонок хохотнул. — Боги нас любят.
Еще бы. В кои веки расклад примерно равный. Два корабля на два, а не три — один не в нашу пользу. Ай да Гуннар! Дождался-таки, выстоял!
— Корабль! — крикнул Вихорек, который был впередсмотрящим. — Слева! — И не дожидаясь моей команды: — Стрелки, к бою!
— Не стрелять! — рявкнул я.
Вряд ли свеи станут подкрадываться к нам ночью. Особенно если учесть, что они о нас понятия не имеют.
— Тормод, левее! Ей, на корабле, назовитесь!
— А сам ты кто? — отозвался юношеский ломающийся голос.
И сразу мужской, суровый:
— Молчать! Ярл? Ярл Ульф? Это мы, то есть это я, Стурла! Стурла Подкидыш!
Силуэт сбросившего скорость корабля проступил слева по борту. Достаточно близко, чтобы даже я мог его разглядеть.
— «Нарвал», — сообщил глазастый Вихорек.
— Гуннар с тобой? — спросил я.
— Не-а! В крепости остался.
Ну молодец норег. Решил, значит, отвлечь свеев, пока эти уходят. Свеев?
— Кто нападает? Свеи? — решил уточнить я.
— Ага!
Значит, Гуннар этих отправил, а сам остался? Какой вывод?
— Тормод! — рявкнул я. — Правь к острову! На веслах! Навались!
Нет уж, Гагара, умереть с честью я тебе сегодня не дам!
«Ну вот и все, — подумал Гуннар. — Теперь точно все».
Гуннар устал. Стар он для войны. Зато для смерти — в самый раз. Эх, Гуда, Гуда! Ну почему ты такая упрямая?
Стрела чиркнула по краю щита и, отскочив, звонко тюкнула по шлему. На палец выше — и все кончилось бы.
Свеи шли не спеша. Уверенно, но осторожно. Под большими щитами.
Еще они несли лестницы. Много. И лестниц много, и свеев. Что бы они сказали, если бы знали, что в крепости всего семеро — четыре кирьяла, сам Гуннар, его жена и сын?
Гуннару хотелось крикнуть свеям что-нибудь оскорбительное. Обидное. О том, что сотня свеев боится одного вестфолдинга. Жаль, темно и богам, наверное, не видно, какие они трусы.
— Тор, бог мой, услышь меня, защитник богов и людей! Я всегда был твоим, могучий, всегда приносил тебе жертву! Сильнейший, дай мне уйти во славе! Моя жизнь — тебе! Об одном прошу: обрати свой взор на моего сына! Пусть он выживет и вырастет воином!
Гуннар поднял взгляд, надеясь: а вдруг бог грома снизойдет и ответит?
И ответ пришел. Но не с неба, а с воды.
Быстро десантироваться умеют все викинги. А вот правильно выбрать время — это почти искусство.
«Клык Фреки» и «Любимчик ветра» встали у бортов свейских драккаров через минуту после того, как основное свейское воинство двинулось вверх по склону.
Кранцы смягчили удар борта о борт. И еще раньше стрелы моих бойцов забрали жизни палубных свейских команд. Это было легко, потому что те, кого оставили присматривать за драккарами, глядели в сторону крепости.
Мои перемахнули через борта, мимоходом дорезали раненых и побежали по причалу на берег, уже там собираясь в атакующие колонны.
В голове одной — Медвежонок, на острие другой — Парус.
Мое же место — в той шеренге, которая будет перехватывать свеев, когда те побегут к кораблям.
— Бей! — разъяренным мишкой рявкнул мой брат.
И колонны устремились наверх.
Но их обогнали стрелы.
Много стрел. Сотни стрел в спины штурмующих, которые начали умирать раньше, чем поняли: главная опасность внизу, а не наверху.
Они даже перестроиться не успели, когда два клина, два вепря со стальными клыками, врезались в них и вспороли вражеский хирд точно в момент перестроения, то есть именно тогда, когда неприступная стена щитов, рассыпавшись, обращалась в дезорганизованную толпу.
И началось веселье.
Мы убили не всех. Десятка три из тех, кто бросился к кораблям, увидев, что путь к спасению отрезан, попадали на колени с поднятыми руками.
Легкая победа. Всегда бы так.
— Благодарю тебя, громовержец!
Первое, что сказал Гуннар, после того как мы обнялись.
Громовержец. Звучит неплохо. Так меня еще не называли.
Но оказалось, Гагара имел в виду Тора.
Даже как-то обидно стало. Спасли его мы, а благодарность — кому-то постороннему.
Но переживу. Есть проблемы поважнее.
Раздельный допрос пленных показал: нам конец.
Свейский конунг решил взяться за нас всерьез. Этот хирд — первая ласточка. Если посланный ярл не доложит о победе (а он не доложит, потому что мертвые не докладывают, а лежат, где положили), то сюда явится еще одна боевая группа. Побольше. Такая, против
