едва сдерживает свое раздражение. Даша уже давно поняла, что Валерий ее бывшего возлюбленного на дух не переносит.
— Адрес, конечно же, ему дал Митя, — недовольно уточнил Валерий. — Но почему в будний день?
Под его пристальным взглядом Даша почувствовала себя виноватой.
— Я… не знаю. Он же всегда так… спонтанно.
— Теперь Митя не успеет сделать уроки. Нельзя же ребенку не спать до полуночи! А нам еще Катю купать. И в результате у него снова будет тройка по математике.
Даша отвернулась, пытаясь скрыть свои чувства, которые, она знала, всегда выдают ее.
— Я его не звала.
Что-то в ее короткой фразе насторожило Валерия.
— Даша! Ну-ка, повернись ко мне, — приказал Воронов.
Она повиновалась, пораженная его тоном, и подняла глаза на мужа, непроизвольно втянув плечи, как провинившаяся ученица перед строгим учителем.
— Это еще что! Ну-ка возьми себя в руки. Тебя сейчас сын увидит.
Он вышел из комнаты, а Даша опустилась на краешек кровати. У нее словно подкосились ноги.
Она не слышала, что происходило вне спальни. Стены в совминовском доме действительно были толстыми, а звукоизоляция хорошей.
Ужинали они в полном молчании. Даша приготовила котлеты и отварила гречку. На закуску открыла банку маринованных помидоров. Ужин получился вкусным, но лица у всех были мрачными. Митя быстро доел и отправился делать уроки. Валерий аккуратно собрал последние крупинки и положил вилку. Даша отодвинула тарелку с недоеденной кашей, и она громко стукнула о стекло стакана.
— Ты его выгнал?
— Я ему объяснил, что нужно заранее ставить в известность о своем приезде. И, более того, спрашивать разрешения. Если не у меня, то у тебя точно. Митя пока младший школьник, и у него есть мать.
— И что он ответил?
— Он обещал предупреждать.
Даше было не по себе от его менторского тона. Это лишний раз напоминало ей, что она не у себя дома и должна считаться с этим. Ей стало обидно за Диму. Он не заслужил такого обращения. Он всегда был добр к ней и к детям. Вот и сегодня он столько привез им нужных и хороших вещей, которые стоили, наверное, всю месячную зарплату ее мужа. Валерий мог быть и поделикатней с ним.
— Митя обиделся, — вздохнула она.
— Я был предельно корректным.
Даша нахмурилась. Она знала, что Валерий не врет, но сейчас она почему-то не могла слышать его до тошноты занудный голос.
— Я вымою посуду, — сказал он. — А тебе лучше прилечь.
Она ушла в спальню и легла. Но, несмотря на усталость, уснуть ей не удавалось. Она не могла прийти в себя после визита Димы. Наверное, нужно было зайти к Мите, помочь сыну с уроками, но она пребывала в таком состоянии, что не была способна даже на это. Встреча с Димой выбила ее из колеи. Валерий видит, что Дима еще ей дорог, и ему обидно. Действительно, муж столько делает для них, а она — неблагодарная…
Валерий не стал передавать жене детали их разговора со Смирновым. При Мите он сдерживался, но на кухне, куда Воронов пригласил незваного гостя, он в конкретных выражениях попросил Дмитрия больше не приходить в его дом.
— У нас маленький ребенок. Ваши неожиданные появления заставляют Дашу нервничать. Я прошу вас пока ограничиться встречами с сыном вне нашего дома. Возможно, это звучит грубо, но так будет лучше. Митя — ваш сын, и я не собираюсь мешать вашему общению. Если у вас есть возможность приводить его в свой дом — пожалуйста! Если нет, водите его в кино, на каток, в цирк, не знаю… в боулинг или еще куда. Вы обеспеченный человек, так что выбор места для вас неограничен. Но Дашу прошу не тревожить. Она — кормящая мать, для нее сейчас спокойствие важнее всего. И тут я уже не прошу, а требую оставить мою жену в покое. Довольно уже с нее… ваших сложностей. Надеюсь, вы меня поняли?
В продолжение его монолога Дима сначала пытался возразить, но под конец только нахмурился и молча кивнул.
Митя все слышал. Дядя Валера прервал их увлекательный разговор о футбольном мачте, и это очень не понравилось мальчику. Своего отца Митя очень любил и восхищался им. В том, что тот не жил с ними, Митя не видел ничего особенного. Ему и с мамой было хорошо. У некоторых его одноклассников отцов не было вообще. А у него все же был. Причем очень хороший: веселый, щедрый, добрый. Папа никогда не ругал его, покупал все, что он просил, и разговаривал с сыном, как со взрослым. Даже дядя Коля вел себя с ним строже. А с папой они были лучшими друзьями. А мамин муж, который сначала ему понравился, теперь стал таким строгим и требовательным, что Митя теперь даже побаивался его. Когда дядя Валера и папа вышли из детской, он пошел за ними и притаился под дверью кухни. Митя слышал их разговор до последнего слова. Дядя Валера запрещал папе приходить к ним! Мальчик так прижался к двери, что та распахнулась, и его увидели. И если папа только потрепал его по волосам и укоряющее покачал головой, то лицо дяди Валеры стало таким сердитым, что мальчик, несмотря на присутствие отца, оробел.
— Я пойду, Митька, — сказал ему отец. — Тебе уроки делать надо. В следующий раз, когда я тебе позвоню, ты выходи сразу на улицу. Ладно?
— Хорошо. Пока, папа!
После его ухода Митьку ждала лекция о морально-этической окраске его поступка. Он знал, что подслушивать нехорошо. Но его отец только что вышел из квартиры, и мальчик еще ощущал его незримое присутствие. Поэтому он выслушал только начало:
— Подслушивание — это не просто некрасивый поступок. Это разновидность гораздо худшего: подлости. Прости, что говорю с тобой так прямо. Но я хочу, чтобы ты понял: ни один уважающий себя человек не станет пытаться узнать то, что хотят от него скрыть. Не станет читать чужие письма. Не станет подслушивать чужие разговоры…
— Я не хотел. Но вы рассердились на папу… А я хотел вам сказать… что это я попросил его побыть еще, мне хотелось ему столько рассказать!
— Я вовсе не рассердился.
— Рассердились! Я все слышал! — закричал Митя, чувствуя, что сейчас расплачется. — Вы сказали, что это ваш дом, а он — нежеланный гость. Но это мой папа! И я хочу, чтобы он приходил. Если сюда ему нельзя, то я хочу вернуться домой!
Митя быстро прочитал две станицы параграфа по географии, сделал упражнение по английскому и приступил к математике. Уравнения он решил быстро. А с задачей
