гудки. Сижу обтекаю.
— Че там?
— Там? Там Миха писец. Зажали нас в клещи. Ценник в пять раз подняли. И выход только один. Вот жеж! Преднегасты дырявые!
Я скрипнул зубами, и взяв трубку, начал набирать Лоцмана. Восьмерка- короткие гудки. Восьмерка — короткие гудки. На пятый раз я плюнул и кивнул Михе.
— Миха. Ты видел сколько народа на улице?
— А то!
— Садись на телефон и звони в Автобусные парки. В городе четыре района и левобережье. Каждый район дели на две половины, левобережье на четыре. Получаем двенадцать условных квадратов. Пускай отправляют двадцать четыре самых больших автобуса. На каждый квадрат по два Икаруса и желательно с гармошкой. Каждому водиле обещай по двести баксов и денег на полные баки солярки. Пускай гонят все что есть. Как приедут, людей в салон, после часа ночи старт по квадратам. Ферштейн?
— Ты че?
— Ниче. Люди под дождем, и как они до дома будут добираться?
— А нам не пох ли?
— Нам? Нам не пох. Это Миха наш имидж. И ментам в РОВД звякни. К девяти вечера обещали очередную смену со стволами, надо напомнить.
— А ты?
— Я? Я буду решать вопрос с углем.
Миха вышел, а я взял трубку и продолжил пробивать долбанную восьмерку межгорода.
Девятнадцатое сентября, семь утра, угольный терминал порта. Стоим и наблюдаем за погрузкой. Новенькие КАМАЗы и УРАлы как муравьи вытянулись в длинную и теряющуюся за лентами дорог цепочку. Рядом стоит очень хмурый Начальник порта. Ну так! Опять я ему сорвал игру. Он то думал что уголь останется на зимовку и порт будет получать дикие бабки каждый месяц. Хрен то там! Армия сильнее всяких гражданских и хитровыделанных шпаков. Да. Я купил две с половиной тысячи самосвалов и триста наливняков. Армия, по зеленой, перегнала все машины по ЖД. И самый важный вопрос. Водители. А все просто. Армия призвала резервистов. Ага. На десятидневные сборы. Мужики приехали грустные и в хлам пьяные. И опа! Такой я, с объявлением. За проводку каравана каждому по тысяче долларов налом, жрачка сытная, и после окончания работы отправка домой самолетом или в купе, если нет рейсов. Народ взбодрился и вуаля! К вечеру мы закончим погрузку, пожуемся из полевых кухонь и с утра в путь. Во сколько мне это встало? Да в принципе не дорого. Каждый самосвал мне обошелся в семь тысяч долларов. Ага. Большой, просто огромный опт, мне сделали скидку. Уголь? По шесть долларов за тону жирного угля из Кузбасса? Да это даром. Вот что такое наличка в баксах. Ну и живоглот Начльник свое урвал. Вагону шли потоком в течении четырех суток. Пришлось отстегнуть почти шестьдесят тысяч наликом. В общем и целом я удачно все провернул. Почему? Немного позднее напишу. Главное ведь это люди! А бумажки что? Бумажки эти мы или напечатаем или уже начнем зарабатывать.
А! Еще важный момент. Меня наконец то пробили сильные мира сего, я имею в виду Область. И опа! Номинат на престижную премию, гений русский, ну да там много чего по мне накопали. А когда накопали, реально обгадились. Они вообще планировали заняться Русскими Медведями ой как серьезно. И упс! Такой облом. Чуть в международный блудняк жадные дяденьки не влетели. Теперь улыбаются, гниды, обещают помощь и поддержку на всех областных уровнях. А по мне бы, так просто бы не лезли и не мешали жить. Как то так.
Глава двенадцатая. Дома!
— За что нам это — Боже?!
— Где мы так сильно согрешили?!
Голос с неба.
— На избирательных участках, внуки мои.
Караван растянулся на шесть километров. Весело да? Ну кому как? Первую сотню километров мы прошли довольно весело и дружно. Какой никакой асфальт там имелся, а затем началась кондовая Тайга по бокам, и вместо дороги направление с колеей. Реально. Без вранья. Широкая утоптанная машинами тропа и две колеи с обоих сторон. Кое где все это было присыпано щебнем или песком, но основная дорога была просто земляной. А теперь трам пам пам! Идет обложной дождь, мелкий и моросящий, и одна за одной почти три тысячи машин. Тяжело груженных самосвалов. И что остается от дороги после прохода нашего конвоя? МАТЫ, РУГАНЬ, и пожелания «доброго» пути от жителей деревень, сел и городков. Мда уж. Натворим мы делов с этим углем.
Михин Черок, в очередной раз вляпался, и проскальзывая шинами на растоптанном и мокром грунте выбирается хоть куда ни будь. Резкий скачок и мощная машина вырывается из липкого плена и выкатывается на встречную полосу.
— Жопа мира!
В сердцах выдает братан. Я киваю и в очередной раз предлагаю накинуть на колеса цепи.
— Миха. Ну не зря же я их заказал в мастерской порта. Давай накинем, один хрен скорости дать негде. Максимум это тридцать км в час, а в среднем двадцать.
— Может дальше асфальт какой?
Бухтит большой человек. У Михи еще не пропала надежда на приличную дорогу.
— Сфигали? Дальше только хуже, дорога начнет сужаться а грязи станет больше.
— Ты то откуда знаешь?!
Миха зол.
— Матушка рассказывала. Как аэродром закрыли, она ездила на автобусе в Облцентр.
— Угу. После нас хрен какой автобус пройдет.
— Пройдет Миха. Тут вахтовки да полноприводные ПАЗы на извозе, другое тупо утонет.
— Гы.
Миха оскалися и вырубил двигатель.
— Все. Или прибью кого или немного отдохнем.
Рычит братан.
— О! Тема! Пока стоим, цепи накинем.
Миха крепко выматерился и махнул рукой.
— Вылазь давай. Убедил.
Лопата, две доски под домкрат, чистим колесо от грязи, поднимаем, цепь. И так восемь раз. Обязательно!! А как же?! У Михи еще четыре колеса в багажнике помимо запасного. Знали куда едем, все с собой. Пока возились, крайний УАЗ ГАИ пропал за поворотом. Оо! Это была еще та эпопея. Пока крутим гайки и накидываем цепи, я вспоминаю эпопею с машинами, пьяными в дымину резервистами, и совещание в ГАИ которое плавно переехало в Областную администрацию.
Резервисты! Ох и дали они прикурить! Я башку сломал придумывая как обуздать алкашню совершенно не желающую отдать десять дней присяге. Но придумал. Жестко я с ними конечно, но выхода не было. Четыре состава! Три тысячи сто семнадцать водил, плюсом сто курсантов старших курсов, пять офицеров от старалея до капитана и один подполковник. Курсанты и офицеры вызвались сами. Да. Приехал вербовщик в Челябинское автомобильное училище и предложил очень хорошо заработать. Курсантам по три тысячи долларов, офицерам по пять, а подполковнику восемь. Само
