* * *
К осени город и крепость были готовы. Пора получать гривны или куны за службу, но слебные от Гостомысла не жаловали. Нет месяц, второй...
Рюрик молчит. Дагар хмуро ждет распоряжений.
Аскольд зло недоумевает.
Дир всех просит потерпеть.
Дружина хмурится, но пока не ропщет. Еды пока достаточно - и ладно, а там - время покажет.
Зима наступила. Волхов льдом сковало, а слебных все нет...
Однажды морозным днем вышел Рюрик во двор, поднялся на дозорную вышку, оглядел свой бревенчатый город: приземистый, по-бойцовски крепкий, накрытый уже пушистым белым покрывалом, так не идущим к его острозубой городьбе, - и задумался: "Неужели - и Гостомысла боем брать? Молчит старый... Как сбежал в Псков, так носа и не кажет... Ну-ну, живи там, во Пскове, а мы - здесь будем..."
- Собрать к вечеру военный совет! -мрачно приказал он слуге и решительно смахнул снег с перил...
- Зима на исходе, а слебных так и нет,1 - крикнул Рюрик, собрав военный совет. - Завтра, с рассветом, отправляемся дань со словен собирать. Будет глядеть-то на них!
- Верно! - закричали дружинники. - Давно пора! А чего брать-то будем?
- С каждого двора - по кунице либо по горностаю! Эти меха в дорогой цене у греков. Весной диргемы арабские получим! - с показной удалью прокричал Рюрик и зашелся долгим кашлем...
Шумно, обрадованно покинули дружинники княжескую гридню и принялись за сборы.
А на следующее утро отправились Рюриковы гридени в разные концы земли ильменских словен собирать с них дань...
* * *
Тихо дремлет селение, утонувшее в глубоких снегах. Если бы не струйки дыма, то и не понять, что здесь живут люди. Но вдруг тишину нарушили топот коней и людской гомон. В селение стремительно влетела конница, поднимая снежную пыль. Спешно был вызван старейшина селения. Ратники потребовали дань и грозно объявили, что не потерпят долгих сборов.
Старейшина медлил, хмуро оглядывая пришельцев. Из низких, курных изб вылезали селяне, щурились от яркой белизны снега и, дивясь, немо раскрывали рты. "Ба! Снова чужая рать!.. Это кто же такие?.." - медленно смекали они и тревожно поглядывали друг на друга.
- Тащите меха - что есть, - обратился к ним наконец старейшина, а сам непонятно как-то, искоса глянул на предводителя отряда, которого сразу же выделил по осанке и наряду.
Аскольд смотрел на старейшину, на селян, кутающихся в длиннополые тяжелые меховые одежды, перехватывая их тяжелые взгляды из-под натянутых до бровей меховых колпаков, и приготовился к тому, что словене постараются его обмануть.
Аскольд переглянулся с Диром и помрачнел, отметив его настороженный взгляд.
"Вот так всегда! - подумал Аскольд. - Когда надо действовать, он осуждает меня. А как действовать, сам не знает и ни за что не решится первым - ни на плохое, ни на хорошее".
Он раздраженно отвернулся от Дира, и тот облегченно вздохнул.
Из изб потянулись поодиночке селяне, неся в руках кто одну, а кто две шкурки. Они подходили к старейшине и складывали меха у его ног.
У Аскольда отлегло от сердца.
Дир все так же угрюмо молчал.
Старейшина сложил шкуры в небольшой холщовый мешок, окинул непрошеных гостей беспокойным взглядом и хмуро проговорил:
- Ну, вот вам и меха. Не серчайте, что не горностай да не куница. В наших лесах только востроглазые белки да зайчатки водятся. Их и забирайте.
Аскольд слез с коня, молча взял мешок, помялся возле старейшины, не зная, сказать слова благодарности аль так отойти, затем, взглянув все же в глаза словенину, хрипло проговорил:
- Мы не враги вам...
Словении стоял молча, и взгляд его не выражал ни понимания, ни сожаления.
- Гостомысл... обманул нас, - еще раз попытался оправдаться Аскольд, но понял, что бесполезно: их не хотят понимать. Он резко отвернулся от старейшины, перекинул мешок через седло и сам грузно сел на коня...
Попали как-то варяги-рароги во время сбора дани в одно из селений на праздник: жители славили Леля.
Что ж, и они, варяги, знают, когда Лель силу набирает, а потому и чуют, что в такую пору людей обижать нельзя.
Как же быть-то? Славянки-хохотущки, видя, что ратники вдруг смутились и присмирели, расхрабрились: лукаво улыбаясь, угостили их крепким квасом, теплым хлебом, зазвали в хоровод, потом в снегу изваляли, потом приласкали, потом вечерять потянули... "Ай-яй-яй, варяженьки... Кто? Рароги-русичи? Какая разница? Все одно: ай-яй-яй, не лютые; хмурые, правда, но это бывает и с нашими..." - заигрывая с варягами, смеялись славянки...
Неделю варяжские ратники жили в селе, как будто и впрямь заслужили славы и добра: ели-пили, но как ни тянули, а пришло время с данью что-то решать. И не повернулся язык потребовать ее с хлебосольных славян. А тем только того и надо было. И с каждым отрядом был случай такой или подобный. И печалились дружинники, вспоминая глаза васильковые, улыбки ласковые, речи добрые.
- Народ-то сердечный какой! Как же идти-то к нему с мечом?! рассуждали, улыбаясь, дружинники, когда воротились в свою новую крепость. Впервые за много месяцев на губах Рюрика заиграла улыбка,хотя и не великую дань собрали его ратники. И голову склонил князь по-доброму и по-доброму слушал рассказ Дира о том, как славяне Леля славили и как варягов в снегу искупали... Понимал князь, почему Аскольд молчит, но не неволил его и в глаза не заглядывал. Чуял князь;
Аскольд пока не подведет, как не подвел до того ни разу...
Но вот случилось чудо, которому подивились и Рюрик, и вся дружина: из Изборска гости пожаловали-три удалых молодца - три брата попросились в дружину варягов! Рюрик дал им время оглядеться и сам присмотрелся к братьям, поручил проверить их и... принял всех троих. А в скором времени потянулись к нему люди из Белоозера, Пскова, Полоцка и Смоленска...
Вздохнул наконец-то полной грудью Бэрин. А ведь уж переставал верить верховный жрец рарогов в свои молитвы. Таясь, наблюдал за хворым, мятущимся Рюриком, творил молитвы днем и ночью, умоляя Святовита не покидать своей милостью племя варягов на земле ильменских словен. Услышал, видно, Святовит горячие мольбы жреца! Внял его просьбам! Ниспослал благодать! Слава тебе, Святовит!
Взбодрился князь, просветлел лицом: значит, не все еще худо! И расцвела в улыбке Эфанда, когда теплым весенним вечером после радостного осмотра обновленной дружины они сидели, отдыхая, с князем на крыльце и вдруг услышали нехитрую песенку:
Как посеяла я полюшко,
Загадала свою долюшку,
Загадала свою долюшку:
Долго ль буду я в неволюшке?
ВРАГИ НАГРЯНУЛИ
Счастливые, спокойные дни оказались недолгими. В начале лета затрубили трубы сразу с трех сторон; пошли норманны - с запада, мадьяры - с юга и чудь заволочская - с севера. Только успевай военные советы собирать да дружины снаряжать! И закрутился Рюрик, пряча хворь от себя и от дружины.
- Вальдс! Твоя забота - норманны. Бери дружину Триара и отправляйся. Попугай лиходеев, чтоб забыли дорогу в наши земли. - У Рюрика мелькнула грешная мысль: вовремя беда нагрянула, вот и силу свою испытать можно.
Вальдс загорелся: давно соскучился по горячему делу.
- Фэнт! Твоя забота - чудь заволочская! - Рюрик хитро глянул на военачальника, заменившего Сигура. -Отбрось коварных подале от мест наших, добром обильных.
Фэнт расправил свои могучие плечи, благодарно склонил голову перед князем, широко улыбнулся.
- Аскольд и Дир! Вам по силам мадьяры быстрые. - Князь положил на плечи волохам руки и пристально посмотрел им в глаза. - Отбросьте их за Днепр, от пути к грекам. Этот путь должен быть нашим!
У Аскольда загорелись глаза. Дир склонил, рыжую голову набок, наблюдая за возбужденным князем, о чем-то догадываясь.
- Ромульд! Ты должен стать надежной опорой Олафу в Ладоге! - объявил Рюрик, глядя знатному секироносцу в глаза, и продолжил: - Объединенными силами;
Вальдс на озере Неве, ты из Ладоги - нанесите сокрушительный удар норманнам, а ежели часть их и прорвется, я устрою им встречу здесь, у Новгорода, на Волхове. К грекам по нашей воле они больше не пройдут, грозно заявил Рюрик, затем задумался и немного погодя вдруг четко и медленно проговорил: - Да, ежели успешно разобьем норманнов, то ты, Вальдс, сядешь в Изборске. Это будет твой город, - властно, как бывало в Рарожье, изрек Рюрик и, не дав Вальдсу возразить, обратился к секироносцу: - Ромульд сядет рядом - в Пскове.
Военачальники ахнули и на мгновение потеряли дар речи, но, опомнившись, Ромульд и Вальдс почти одновременно тихо проговорили:
- Сначала бой, князь... Потом рассаживать нас будешь.
- Вы должны знать, за что идете на бой! - резко ответил им Рюрик, зная, что угодил обоим, и быстро подошел к волохам.
- Аскольд и Дир, отгоните мадьяров и решите, по нраву ли вам будет Полоцк.
- Мы сделаем все, как ты хочешь, князь! - ответили и эти почти одновременно.
