А Власко - единственный сын посадника, в зрелых летах пребывающий и дюжим умом владеющий, послал разведку чрез озеро Чудское, чрез Нарву к реке Неве узнать, где нужнее его сила, и стал дожидаться ее возвращения. Расставил дозорных по местам, вышки построил и, обучая ополченцев правилам боя, ждал вестей о норманнах... С викингами, жившими у словен лет восемь назад, он с малых лет был во друзьях-товарищах. Частенько наблюдал за их уметаем строить укрепления, снаряжать в бой войско. Заставил как-то прыткий сын своего важного отца изготовить себе такие же, как у свеев, щит, меч, секиру, шлем и кольчугу. Отец выполнил его просьбу и нередко наблюдал, как Власко, одетый во все доспехи, не на шутку задирался с каким-нибудь воином, чтоб научиться владеть мечом. Воины, ведая, что перед ними сын именитого словенина, щадили его и дозволяли себе только иногда побаловаться с ним. А Власко бесновался: биться хотелось по-настоящему, ведь он уже большой, вон какие у него ручищи. Отец, же, наблюдая рвение отрока, хмурился: его беспокоила горячность сына, и в то же время радовался, что наследник подрастает крепким ратником. Да, Гостомысл часами мог наблюдать за непоседливым сыном...
Вот он, взлохмаченный, вспотевший, пытается поднять забрало у шелома, а забрало не поддается. Власко пыхтит, отбрасывает с высокого, чистого лба намокшую прядь русых волос, хмурит густые брови и суживает милые серые глаза. Вот чуткая рука нащупала зажим, с усилием нажала на него, и защитное устройство шелома брякнуло. Власко испугался, отпрянул, но не закричал. "Ах ты, постреленок, - ласково изумился отец, наблюдая за сыном. - Настырный якой! Тихой сапой, но добьется своего!" - приговаривал он, довольный, и гладил Власко по голове, пристально глядя ему в лицо я ревниво отмечая, что черты материнского рода в нем преобладают.
"Ох, и кем же ты будешь, сыне?" - ломал голову над будущим Власка Гостомысл. Он то представлял сына богатым купцом, то князем Новгорода и всех словенских земель, то посадником, как сам. То улыбался, видя розовощекое лицо разгоряченного воевника, то хмурился: "Экий дитятко! Большой, а бестолковый. Хитрости совсем нетути. Пропадет он во князьях-то..." Но вот как-то Власко в учебном бою с норманнами показал удаль разумную. Много не шумел, рта зря не раскрывал - про себя смекал, где больше проку от него будет. То в одном месте подсобит, то в другом поддержит, а то и один на один, сжав в верных руках меч, свирепо бросится на врага. И подивился Гостомысл на сына, и примерил было ему уже княжеский шелом. Но Власко вдруг из бою вышел, покачал головой, а отцу ничего не сказал. Гостомысл подергал-подергал бороду, нахмурился да и успокоился.
И пошла с тех пор добрая слава про Власку, про его удаль веселую и про его душу светлую. Про то, как он пленниц пощадил и легкой работой оделил; про то, как он дары, добро, отвоеванное у ворога, сирым дитяткам раздал; про то, как он на вечерней заре словенские песни распевал...
Сказания об удали и доброте Власка переходили из уст в уста. А Гостомысл ждал: может, сын одумается, в кольчугу облачится, раз столько песен льется об его удали.
Но сын... молчал. Год молчал, два. А когда появилась нужда у ильменских словен своего князя иметь и предложили долю эту Власку, он, не раздумывая, наотрез отказался и шелома боле в руки не брал. Тогда и пришлось Гостомыслу голову поломать, как навести мосты к незаконному сыну, о котором столько лет упрямо скрытничал и только через Волин-город иногда получал вести о стойкой борьбе рарогов с германцами...
Шли годы... Рароги уже здесь, у ильменских словен, и Гостомысл мог наблюдать за обоими сыновьями... А вот теперь новая весть: Власко будет ополчением командовать - и опять толкам и пересудам конца нет. Вспоминались бывалые и небывалые ратные заслуги Гостомы-слова сына, и многие из тех, кто, узнав об ополчении, хотел бы крякнуть да почесать за ухом, схитрить да и отказаться от ратных дел, тяжело вздыхали, прятали подале смуту, страх и шли к нему.
Войско получилось не малое - двухтысячное. Ежели б Рюрик узнал об этом, наверняка бы ахнул. Из сосед" них селений люди снаряжали мужей и строго наказывали не подводить богатыря Власия. "Смотрите в оба! Власко сердцем болеет за землю свою, вот и вы тако же! Умножайте силу его!" - говорили старейшины в селениях на прощание своим воям.
И Власко принимал всех радушно, обучал всему, что сам ведал, и доходчиво разъяснял необходимость военного порядка в бою. Торопился. Иногда горячился, но без злобы. Боялся опоздать с помощью.
Ратники слушали, запоминали, кто что мог, не серчая на его строгие указы, и пытались во всем следовать своему вождю.
Но вот вернулась разведка: удалые кривичи за пять дней добрались до Вальдса, прибывшего на озеро Нева и расположившегося лагерем у южной его излучины для боя с норманнами, и вернулись к Власку.
- Помощь нужна, и тамо же, на озере, - устало проговорил зрелый кривич, возглавлявший разведку на Неве. - Норманнов во многажды раз боле, - сообщил он. Остальные восемь разведчиков молча кивали головами.
Власко перевел взгляд с разведчиков на Гостомысла:
- Отец, тебе поручаю охрану пристани и города, а сам ныне перебираюсь на Неву.
Глава объединенных словен склонил голову.
- О чем же еще вести речи! - глухо воскликнул он. - Плыви на Неву! - Он тяжело, шумно сопя, поднялся с беседы, робко дотронулся до плеча сына и хотел еще что-то сказать, но передумал. - Плыви! - как-то обреченно повторил он одними губами и обнял сына...
ПОСЛЕ БИТВЫ
Невское озеро лениво гоняло тяжелые, темно-серые волны, то поднимая наверх, то вновь скрывая от глаз остатки деревянных щитов, древки знамен норманнов. Разбили норманнов словене и варяги-россы сообща. Обнялись, как братья, Вальдс с Власком и долго, улыбаясь, хлопали друг друга по плечам. Стащили шле мы с голов, покрутили шеями, наслаждаясь свободой, вдохнули теплый влажный ветер и засмеялись радостно. Смеялись долго, задорно, даже жадно, будто чуяли: такое возможно только раз в жизни. И улыбались им в ответ и небо, и солнце, и Невское озеро.
А воины делили отвоеванное добро и шумно собирались в обратный путь. Вальдс, просмеявшись, вдруг разом помрачнел: глаза его ненароком остановились на Ромульде. Ромульд по наказу Рюрика должен был после разгрома норманнов осесть в Пскове, а там сидят Гостомысл со своим сыном. Последний же и вовсе не ведает об уговоре варягов. Как же быть?.. Заметив резкую перемену в настроении Вальдса, Власко нахмурился: "Значит, все улыбки были не от души. Ну, не по нутру я, так что ж?.. - Словении еще раз кинул взор на варяга, проследив за его взглядом. - Ромульд? - удивился Власко и оторопел: - Почему Ромульд?.. Соперник Вальдса? - Гостомыслов сын круто развернулся и пошел к своему коню: - Не хватало еще быть судьей этих соперников!" - с пренебрежением подумал он, как вдруг услышал:
- Власий, остановись! - Это Вальдс бросился за словенином.
Власко замедлил шаг. Пшеничные волосы закрыли широкий лоб, серые глаза отливали тяжелым блеском, губы плотно сжаты, руки невольно подтягивали подлокотники.
- Ты не серчай на нас, - быстро и взволнованно попросил Вальдс, с удивлением отметив, как посуровел Словении. - Ты - настоящая опора, -искренне добавил варяг и тронул Власка за руку. - Такому, как ты, можно доверить все. - И, глядя в красивое, но хмурое лицо Власка, он приложил руку к груди. - Хочешь, я в пояс поклонюсь тебе? - вдруг спросил он и пытливо заглянул в глаза словенина.
Тот усмехнулся, внимательно вгляделся в лицо венета и нахмурил брови. "Душою терзается: этот не со злом... С чем же?" - мрачно подумал Власко, тряхнул упрямой головой и еще раз оглядел полководца. Синие волосы венета развевались на ветру, покрасневшее разгоряченное лицо было взволнованно и устало. Серые глаза молили поверить и понять.
- Влас, - тихо сказал Вальдс, взял за руку словенина и сжал ее. Ромульд - твой соперник, - горько проговорил он наконец.
- С какой поры? - удивился Власко. - Я не собираюсь вступать в дружину к Рюрику. Я даже не хочу быть князем! - гордо добавил он и засмеялся. - И какого лешего только не выдумают эти бедовые варязи? Или вы забыли, чей я сын?
Вальдс улыбнулся:
- Мы ведаем, что ты сын Гостомысла, но Рюрик... - Венет был всерьез обеспокоен. - Замыслы Рюрика - это не выдумка лешия... Рюрик, думаю, не со злом столкнул Ромульда с тобой, - растерянно повторил Вальдс.
- Да почему?! - удивился и возмутился не на шутку Власко. Он обернулся на Ромульда, издали наблюдавшего за их беседой: тот видел, что они о чем-то спорят, но ничего не слышал из-за шума на берегу озера; раздетые догола воины пытались войти в холодные еще воды озера и кричали и фыркали, брызгая друг на друга. - Чем я помешал Рюрику?! - вскипел Власко. - К заговору Вадима я не имел никакого касательства! Ни одного из братьев вашего князя я не убивал, хотя и видел обоих, - горячо и искренне проговорил Гостомыслов сын и, не хитря, добавил: - Да, я хотел знать, каковы у них машины, но, раз они заупрямились, я тут же отказался от опасной игры Вадима. Сие могут подтвердить все! И трижды! - убедительно сказал Власко. - А Ромульд и я?! Где пересеклись наши пути, скажи мне.
