- Увы, Рейвен. Грегори отправил меня в исцеляющий сон. Никто не может проснуться, пока Грегори не решит, что пора. Он не знал о тебе, о твоей потребности в моем прикосновении. Это была моя ошибка, а не его, и я сожалею.
- Я знаю, - призналась она. - Но теперь-то ты понимаешь, почему я не могу находиться вдали от тебя. Я боюсь, Михаил, боюсь всего - себя, тебя, того, что я делала здесь.
- Не в этот раз, малышка, - нежно проговорил он, жалея, что нельзя поступить иначе. - Необходимо разыскать остальных ассасинов. Я не могу позволить никакой опасности оказаться рядом с тобой. Здесь ты будешь в безопасности. Я не сплю и смогу прикоснуться своим сознанием к твоему, что точно также и с такой же легкостью сможешь сделать и ты, если будет необходимо. Нет никакой необходимости бояться.
- Я не отношусь к типу «останусь-дома-и-буду-в-безопаснсти», - возразила она.
Он развернулся, такой большой и сильный, его лицо представляло собой неумолимую маску. Михаил выглядел грозным, неукротимым. Рейвен невольно отступила назад, ее синие глаза потемнели, превращаясь в темные сапфиры. Михаил незамедлительно взял ее руку и поднес к своему теплому рту.
- Не смотри на меня так. У меня чуть не отобрали твою жизнь. Ты хотя бы представляешь, каково мне было проснуться от твоего крика? Ощущать твой страх, знать, что это отвратительное извинение за человека, который наносит тебе удары? Ощущать, как лезвие вновь и вновь входит в твое тело? Ты почти умерла на моих руках! Я дышал за тебя, поддерживал твое сердцебиение. Принимая решение, я знал, что ты возможно никогда не сможешь простить меня за него. Я не готов был рисковать твоей жизнью. Ты вообще можешь понять это?
Она смогла почувствовать, как задрожало ее тело от силы его эмоций. Его руки обвились вокруг нее, притягивая ее к нему.
- Пожалуйста, Рейвен, позволь мне подержать тебя в безопасности, по крайней мере, пока я не сотру это из своего сознания. - Его пальцы зарылись в густую массу ее иссиня-черных волос.
Михаил притянул ее хрупкое тело к своему большому, прижимая как можно ближе, словно он мог укрыть ее от дальнейших бед.
Рейвен обвила руками его шею.
- Все в порядке, Михаил. Со мной ничего не случится. - Она уткнулась носом в его шею, стараясь убедить его, отодвинуть как его страх, так и свой собственный. - Как мне кажется, нам обоим следует чуть-чуть измениться.
Его поцелуй был мягким и очень нежным.
- Тебе следует успокоиться. Шести дней сна и исцеления недостаточно.
- Шесть дней? Это невероятно. Кто-нибудь когда-нибудь брал твою кровь на анализы?
Михаил неохотно отпустил ее.
- Никто из нас не может приблизиться к человеческим медицинским учреждениям. Мы сами заботимся о себе.
Рейвен взяла расческу и долгими движениями начала лениво вычесывать колтуны из влажной гривы своих волос.
- Кем была та женщина, оказавшаяся в ловушке под землей?
Его лицо стало бесстрастным, все следы нежности исчезли, словно их никогда и не было.
- Ее имя Элеонора. Она родила мальчика. - Тон его голоса был лишен эмоций.
Она села на кровати, скрестив ноги и склонив свою голову на бок, расчесывая свои длинные волосы.
- Она тебе не нравиться?
- Она подставила тебя. Она позволила той дьявольской женщине услышать себя, поэтому я чуть не потерял тебя. - Он застегивал свою рубашку, и вид его длинных тонких пальцев, выполняющих такое простое задание, очаровал ее. - Ты была под моей защитой. Это означает, Рейвен, что все Карпатцы обязаны ставить твою безопасность превыше своей.
Она прикусила нижнюю губу своими маленькими зубками. Она чувствовала, под его безэмоциональной маской, безжалостную и не проходящую ярость, направленную на ту неизвестную женщину. Чувства Михаила к ней были невыносимо сильными и чуждыми для него. Ему точно также как и Рейвен было очень трудно приспособиться.
Она тщательно подбирала слова.
- Ты когда-нибудь видел, как рожает женщина, Михаил? Это болезненно и пугающе. Чтобы женщина контролировала себя, ей нужна безопасная обстановка. А она, кроме того, боялась за жизнь своего нерожденного ребенка. Пожалуйста, не суди ее так строго. В ее обстоятельствах я бы билась в истерике.
Он обхватил ее лицо своей крупной ладонью, пройдясь большим пальцем по ее нежной, бархатной коже.
- В тебе столько сострадания. Элеонора чуть не стоила тебе жизни.
- Нет, Михаил. Это Джейкоб чуть было не лишил меня жизни. Элеонора пыталась в меру своих сил. Не стоит никого обвинять, а если обвинять, то всех.
Он отвернулся от нее.
- Я знаю, что мне следует держать тебя рядом с собой. Я никогда не должен был искать приюта в исцеляющей силе земли. Это слишком сильно отдалило меня от тебя. Грегори же думает только о моей защите.
В зеркале, Рейвен могла видеть боль, так явно проступившую на его лице.
- В тот момент, малышка, когда я проснулся от твоего крика, я был все еще заключен в земле и был бессилен тебе помочь. Только моя ярость подпитывала шторм. По мере того как я прокладывал свой путь на поверхность, я чувствовал каждый удар лезвия, и я понимал, что подвел тебя. В тот момент, Рейвен, я столкнулся лицом к лицу с чем-то настолько ужасным, настолько свирепым и уродливым во мне, что я все еще не решаюсь это исследовать вблизи. Если бы он убил тебя, но никто не был бы в безопасности. Никто. - Он сделал признание напряженным, тщательно контролируемым голосом, его спина была напряжена. - Ни Карпатцы, ни люди. Я могу только молиться, что если это когда-либо произойдет со мной вновь, то Грегори сможет немедленно меня убить.
Рейвен встала перед ним и обхватила его лицо своими руками.
- Иногда горе проявляет в людях качества, которые лучше держать спрятанными. Никто не совершенен. Ни я, ни Элеонора, и даже не ты.
Слабая, ироничная улыбка тронула его резко очерченный рот.
- Я прожил века, пережив нападения вампиров, войны и предательства. И пока ты не вошла в мою жизнь, я никогда не терял контроль. Я никогда не имел ничего, чего бы желал так сильно, я никогда не имел ничего, что мог бы потерять.
Она притянула его голову к себе, пройдясь легкими исцеляющими поцелуями по его горлу, его сильной челюсти, по направлению к напряженным уголкам его рта.
- Ты хороший человек, Михаил. - Она проказливо усмехнулась, дразня своими синими глазами. - У тебя просто слишком много власти для твоего же блага. Но не волнуйся, я знаю одну американскую девчонку. Она очень непочтительна и собьет с тебя всю спесь.
Его ответный смех не замедлил раздаться в ответ, и одновременно с ним ужасное напряжение покинуло его. Он обхватил ее своими руками и поднял в воздух, закружив, прижимая к себе. И как всегда ее сердце дико подпрыгнуло. Его рот соприкасался с ее, когда он пронесся по комнате и опустил ее на кровать.
