Безделие опасно!
Решение Виктора и Гианэи бодрствовать еще одну смену он принял без возражений.
Фогель также не возражал, с медицинской точки зрения.
Бежали дни. Точнее сказать, сутки, отмечаемые по часам. Только по ним можно было отличить «день» от «ночи».
Расстояние от Земли выражалось уже труднопроизносимой цифрой.
Гианэя и тут не изменила своей страсти к воде. Ежедневно по несколько часов она проводила в бассейне. И Виктор постепенно привык к тому же, хотя на Земле не очень любил плавание.
7
Наступило тридцатое марта. По собственному времени звездолета прошло ровно пять с половиной месяцев после старта с Земли.
Часы показывали без пяти восемь утра. Виктор Муратов направлялся на пульт, чтобы приступить к дежурству. Гианэя шла с ним.
Прежде, до реконструкции, пульт управления размещался в передней части корабля. Земным инженерам это было непривычно, и они перенесли его в корму, поближе к автоматам и «Мозгу навигации», за которым сохранили это название.
Экраны наружного обзора работали, одинаково как в передней, так и в задней части корабля, а там, где был пульт, теперь находилась астрономическая обсерватория.
Каюта Виктора и Гианэи была расположена в передней части, непосредственно за обсерваторией. Они прошли стометровую аллею, окаймленную густыми зарослями гийанейских растений. Такая же аллея шла с другой стороны, а между ними находился плавательный бассейн.
Корабль был разделен на пять отсеков, по сто метров длины каждый. Глухие стены отделяли их друг от друга. Проникнуть в соседний отсек можно было только через трубу двух метров в диаметре, проходящую сквозь стену и снабженную с обоих концов герметическими дверями, вернее люками, открывавшимися поочередно.
Такое устройство было неудобно, но необходимо, и на Земле не стали его изменять. Оно вполне соответствовало своему назначению и гарантировало безопасность корабля в целом при встрече с метеоритными потоками, всегда возможной в космосе.
Управление люками осуществлялось одной из секций «Мозга навигации».
Виктор привычно нажал на кнопку сбоку от люка.
Обычно он открывался сразу. А второй, с другой стороны трубы; оставался закрытым до тех пор, пока первый, пропустив тех, кому нужно было пройти из одного отсека в другой, не закрывался за ними.
На этот раз люк не открылся.
Виктор подождал немного и вторично нажал на кнопку.
Люк опять не открылся.
Это могло означать, что соседний отсек пробит и из него уходит воздух.
Но ни Виктор, ни Гианэя не слышали удара, как не слышали и сигнала тревоги, который должен был сопутствовать нарушению герметичности корабля. Трудно было допустить, что сигнальная система неисправна.
Виктор почувствовал беспокойство. Что-то случилось!
Все пять отсеков имели радиофонную и телевизионную связь. Они вернулись в каюту и вызвали пульт.
Радиофон молчал, экран оставался темным.
Это было уже совсем непонятно.
Любая пробоина должна была автоматически заделаться. На это требовалось не более пяти минут. И так же автоматически в отсеке восстанавливалось нормальное давление воздуха.
Они подождали десять минут и снова попытались открыть люк.
Результат был прежним.
— Пойдем на обсерваторию, — предложил Виктор, — Может быть, связь испортилась в нашей каюте.
На обсерватории никого не было. Но и там они не добились связи с пультом.
Виктор почувствовал уже серьезную тревогу.
Крупный аэролит был бы замечен локаторными установками на безопасном расстоянии, и его не допустили бы до столкновения со звездолетом. А мелкий, даже если он оказался в состоянии пробить борт, не мог повредить связь. Она могла выйти из строя только при повреждении управлявшего ею автомата на самом пульте. В этом случае тотчас же должен был включиться второй, резервный. Одновременная порча обоих автоматов практически невозможна.
Выход из строя всех линий связи, управления люками и сигнальной системы сразу означал разрушение всего пульта, а такого разрушения нельзя было даже вообразить.
Кроме того, «Мозг навигации» находился в другом помещении, и катастрофа на пульте не могла вывести из строя и его.
— Раз мы не можем пройти, — сказал Виктор, стараясь говорить как можно спокойнее, — остается ждать, пока кто-нибудь придет к нам.
— Это очень странно, — сказала Гианэя. Она хорошо знала корабль, так как два года назад совершила космический полет на точно таком же.
— Странно или не странно, а ничего другого мы сделать не можем. Дежурный на пульте уже знает о том, что произошло. Кстати, дежурит сам Вересов.
Он всегда называл командира Юрием, но сейчас почему-то назвал его по фамилии. Наверное, от волнения.
Их окружала глубокая тишина. Мягкий, чуть желтоватый свет лился с полукруглого потолка от скрытых в нем «солнечных» ламп. Спектр этого света в точности воспроизводил свет звезды, солнца Гийанейи, необходимый для нормальной жизнедеятельности растений. Воздух был чист, с едва заметным запахом озона.
Точно такие же оранжереи размещались еще в двух местах, посередине корпуса корабля и на корме. Только в двух отсеках, втором и четвертом, воздух очищался системой вентиляции.
Прошло полчаса, потом час. Никто не приходил.
Несколько раз Виктор пытался восстановить связь, но безуспешно. Тревога возрастала.
Гианэя неподвижно сидела в одном из шезлонгов, расставленных вдоль аллеи. Она о чем-то сосредоточенно думала. Виктор ходил взад и вперед, не замечая, что все больше и больше ускоряет шаги.
Прошел еще час.
— Что же могло случиться? — спросил он.
Гианэя ничего не ответила, точно не слышала вопроса.
«Где остальные? — думал Виктор. — Одни ли мы оказались отрезанными от пульта?»
Обычно на астрономической обсерватории кто-нибудь находился. Но как раз сегодня за завтраком астроном Куницкий говорил, что чувствует себя усталым, так как вчера поздно лег. А навигатор Тартини, часто помогавший ему в наблюдениях, ушел на пульт, зачем-то вызванный Вересовым. Остальным нечего было делать в первом отсеке.
Прошел еще час. Виктор уже не сомневался, что произошла очень серьезная авария.
Но насколько она серьезна? Живы ли шесть человек, бодрствующих в первой смене? Если живы, то находятся ли они все вместе или отрезаны друг от друга?
Виктор начинал допускать, что в корабль врезался крупный аэролит, которого почему-либо, не «заметили» локаторы. Пробив борт, а потом и стену помещения пульта, он взорвался внутри него.
Как бы не было невероятно подобное предположение, ничего другого Виктор не мог придумать.
Но тогда пульт разрушен, а люди убиты.
Один, двое или все шестеро?
Только трое, Вересов, Тартини и второй навигатор, могли немедленно приступить к ремонту пульта. Но для этого они должны иметь доступ в четвертый отсек, где помещались кладовые запасных частей.
А если люки между четвертым и пятым отсеками также не открываются, что тогда?
Анабиозные ванны помещались в четвертом и втором отсеках. Шесть человек второй смены проснутся через пятнадцать дней. Разбудят их автоматы. Но чем они смогут помочь, будучи отрезанными от пульта?
Все остальные будут спать еще три с половиной года, если их не разбудить, так сказать, вручную.
Когда прошел еще один, четвертый час, Виктор не выдержал и поделился своими опасениями с Гианэей.
Оказалось, что она знает устройство корабля лучше, чем он.
— Есть запасный переход из нашего сектора во второй, — сказала она,— из второго в третий и так далее. Они открываются иначе. Но пользоваться ими можно только в исключительных случаях.
— Сейчас как раз исключительный случай, — сказал Виктор. — Где эти переходы?
— Внизу.
— Идем скорее!
Она встала с видом полного равнодушия. Казалось, ей совершенно безразлично, идти или остаться здесь.
Они спустились по узкой винтовой лестнице в нижний коридор, идущий над помещением двигателей. Хотя Виктор знал, что они работают, ни малейшей дрожи пола он не ощутил.
Дорогу пересекла глухая стена. Только очень внимательный глаз мог заметить плотно закрытую квадратную дверь.
— Эти двери, — пояснила Гианэя, — управляются другой секцией «Мозга навигации». Она сработает только в том случае, если секция верхних дверей отключена или вышла из строя.
Виктор заметил кнопку и протянул к ней руку.
— А если второй отсек пробит и не заделана пробоина?
— Разве в этом случае дверь откроется?
— Эта — да! Они для того и сделаны, чтобы можно было пройти в любом случае.
— Сколько тут дверей?
— Одна.
Виктор задумался. Пустолазных костюмов в первом отсеке не было. Но ему казалось, что риск не очень велик. Система автоматической заделки пробоин не зависела ни от пульта, ни от «Мозга навигации». В каждом отсеке она была автономна. Кроме того, люки, ведущие к лестницам, всегда плотно закрыты.
