— Что дальше будем делать? — спрашивал Синдбад, пока я нещадно расходовал ресурсы аптечки на его ожоги. При этом он шипел и вздрагивал от каждого прикосновения. — Как ты думаешь, куда он пошёл?
— Обычный человек немедленно двинулся бы к тамбуру, чтобы убраться в другую локацию, — отвечал я. — Но мы, сам понимаешь, имеем дело не с человеком. И поэтому я не знаю, что тебе ответить. Дубль сейчас за пределами зоны действия моих имплантов, так что нам остаётся только пойти по следам и надеяться на новое «видение».
Темнело всё сильнее, снег и не думал слабеть, но я был уверен, что смогу найти отпечатки даже в таких условиях: проводник я, в конце-концов, или «мотылёк», впервые пересёкший Барьер?
— Надеяться… — Синдбад дёрнулся в очередной раз. — Нет более глупого занятия… Ну что, всё?
Вместо меня ответила полностью разряженная аптечка, издавшая протяжный свист. Я хмыкнул, красноречиво развёл руками и спрятал приборчик в собственный рюкзак.
— Ладно, язви меня джинн. — Мой спутник, двигаясь медленно, рывками, натянул комбинезон и принялся облачаться в боевой костюм. — Как всё чешется, будто снова в огонь угодил.
Мало того что подживающие ожоги невыносимо зудели, Синдбада ещё и заметно трясло — столько всякой химии было у него в крови. У меня болели обе раны, и на ноге, и на лице, плюс не проходило ощущение, что в голову вместо мозга воткнули металлическую сферу.
И всё же мы должны были пойти за дублем, догнать его и убить.
След я нашёл быстро — чёткий, ведущий прямо на юг, и мы потащились через снегопад. Спустя пятьсот метров пришлось свернуть на восток, затем опять на юг, а потом сделать круг.
— Что он петляет, как безумный грибник? — проворчал Синдбад. — Следы путает?
— Возможно, — не стал я спорить. — Или так велит тот Путь, что намертво засел у него в башке.
Идти было тяжело, снегу навалило достаточно, так что мы время от времени начинали вязнуть. Ветер налетал порывами, и обычными глазами можно было заглянуть метров на десять, не дальше.
Если бы не мои импланты, мы бы точно влетели в «Голубой огонёк».
А так я заметил движение, поспешно гаркнул: «Отвернись!», и сам отвёл глаза, да ещё и прикрыл их руками. Повеяло обманчивым, фальшивым, но всё равно уютным теплом, под веками заплясали голубоватые блики.
— Ты успел? — спросил я, надеясь, что в ответ не услышу крик безумца.
— Успел, — отозвался Синдбад. — Но эта штука прямо на его пути. Как он прошёл, интересно?
— Если он умеет договариваться с чугунками, почему бы ему не уметь убалтывать ловушки?
Потрескивание затихло, свет погас, и мы двинулись дальше.
После очередного зигзага, похожего на громадную букву «л», дубль повернул к северу, и тут на его траектории обнаружилась «Мухобойка», причём исключительно свежая, только что возникшая, и поэтому видимая, заключенная в кокон из фиолетовых молний.
— Оставляет он их, что ли? — пробурчал я. — Из кармана выбрасывает, чтобы мы шли помедленнее?
И только договорив фразу до конца, я сообразил, что так всё и может обстоять на самом деле, что возможности явившегося из «Мультипликатора» существа наверняка превосходят человеческие. Что он, гнусное порождение Пятизонья, может общаться с биомехами и скоргами, не подчинять их себе, как это делают мнемотехники, а договариваться о сотрудничестве и вдобавок каким-то образом устанавливать ловушки.
Понятно, что в первые дни мой двойник не осознавал своих способностей до конца, вообще мало что понимал, но теперь он всё лучше знакомится с окружающим миром и с собой тоже…
Интересно, какими ещё свойствами наделил его неведомый «родитель»?
Мы обогнули пруды с юга, дали ещё одну петлю, а затем снова вышли к берегу речки Коваши. Дубль, судя по всему, пересёк её и пошёл куда-то на север, мы же невольно приостановились.
Если Обь в Новосибирской локации замёрзала, то в других локациях сильные морозы были редкостью, и поэтому водные потоки в них крайне редко покрывались льдом. Сейчас Коваши журчала, как ни в чём не бывало, по её поверхности несло шугу, а сонар показывал, что тут неглубоко, но зато имеются многочисленные, стремительные метки — гидроботы, которые будут очень рады, если к ним в гости пожалуют два сталкера.
— Тут всего-то метров десять, — сказал Синдбад. — Если побежать…
— …то верхняя половина до другого берега доберётся, — подхватил я, — а вот нижнюю обглодают за милую душу. А мне мясо на моих костях как-то дорого, не говоря уже о некоторых органах.
— Тогда что? Сидеть тут и ждать? Или пойти и засесть у тамбура, как в Академзоне?
— Нет, нужно его гнать, пока ранен! — Я ощутил, что от злости сводит челюсти. — Гнать, не давая ни мгновения передышки! Пока он не отчается и не пристрелит сам себя! А стоит нам задержаться на месте, как мигом явится толпа чугунков и снова учинит веселье, как в Академзоне.
Неожиданно оживший датчик движения показал, что за нашими спинами, метрах в ста, имеются несколько перемещающихся объектов. Ещё не сообразив, что это такое, я прыгнул в сторону и упал в снег. Нога заболела вновь, да так, словно меня ранили ещё раз, но зато красноватый луч армгана прошёл через место, где я только что стоял.
Синдбад упал мгновением позже.
Перемещающиеся объекты исчезли, превратились в туманные, нечёткие пятна, как будто метель обрела способность глушить мои импланты, и я сообразил, что мы имеем дело с метаморфом.
Что-то их много развёлось на мою голову.
— Это ещё кто? — спросил Синдбад, водя стволом «карташа» из стороны в сторону.
— Кажется мне, что ты его знаешь, — я улыбнулся. — Не говоря уже обо мне…
Я выстрелил почти наугад, не на движение даже, на тень звука, на тень метки, возникшей на моём внутреннем экране. «Мегера» дёрнулась, облако картечи унеслось во тьму, и метка из тени превратилась в полноценную. Рядом с ней возникла вторая, и на нас понеслись два раптора, больших и мощных, некогда мутировавших из внедорожников.
Для таких снег глубиной по колено — не препятствие.
— Твою мать! — заорал Синдбад, опустошая магазин ИПК, а я полез в подсумок за гранатами.
Проклятые чугунки виляли, не давая прицелиться, скакали из стороны в сторону, но неумолимо приближались. Рёв моторов становился всё громче, и я удивился, как не слышал его раньше, ведь не могли рапторы двигаться бесшумно! Да, мы имели дело не просто с метаморфом, а с очень умелым, хитрым и безумно упорным метаморфом.
Я бросил гранату, но неудачно, взорвавшись, она не повредила одного из биомехов, а лишь сбила его с колёс.
— Оп-па! — воскликнул Синдбад и не упустил шанса — всадил в железное брюхо целую очередь.
Новый взрыв на несколько мгновений превратил тёмный зимний вечер в яркий полдень, и я напряг глаза, пытаясь обнаружить нашего противника. Но ни один из имплантов, ни обычные глаза не смогли ничего заметить, лишь в одном месте я вроде бы разглядел примятый снег.
Но тут второй раптор добрался до нас.
Правда, он слегка не рассчитал прыжка, и тяжёлая туша пронеслась над нами, с плеском ухнула в воду. Я перекатился в одну сторону, спешно перезаряжая «мегеру», Синдбад в другую, и луч армгана разминулся с моим плечом на каких-то несколько сантиметров.
Невидимый враг не дремал.
— Вот лахудра… — прошептал я, глядя, как чугунок с натужным рёвом и плеском выбирается из Коваши.
В бока ему вцепились несколько гидроботов, для которых что человек, угодивший в воду, что свой брат биомех — всего лишь добыча, но они раптору, похоже, ничуть не мешали.
Я поднял картечницу и приготовился вывести монстра из дела выстрелом в упор, но тут в голове у меня помутилось. Главный имплант принялся один за другим генерировать сигналы «сбой обработки данных», а остальные — передавать какую-то ерунду.
На мгновение я потерял ориентацию, показалось, что нахожусь на другом берегу.
Спусковой сенсор я всё же нажал, но рука дрогнула, и выстрел «мегеры» всего лишь разворотил чугунку бок. Оторванное колесо с плеском шлёпнулось в Коваши, а я наконец сообразил, что со мной происходит, и знакомый толчок внутри черепа подтвердил, что моя догадка верна.
Дубль оказался достаточно близко, чтобы наши внутренние информационные системы, составленные из идентичных элементов, «пересеклись» и начали взаимодействовать.
Моя копия в данный момент переходила через реку несколько восточнее, где-то у урочища Шишкино.
— Лис!! — отчаянно заорал Синдбад. — Очнись, сука!
Раптор на трёх колёсах выбрался на берег, несмотря на то что из дыр в его броне хлестала вода, а гидроботы продолжали работать «челюстями». Бритоголовый хлестнул по нему очередью, затем второй, но механический хищник как будто не заметил, как его плоть рвут пули шестого калибра.
«Сейчас ты умрёшь, Лис», — сказал кто-то в М-фон знакомым, полным злобного торжества голосом.
