Расцвет и деградация правящего дома Ци
В отличие от Цзинь царство Ци было гегемоном лишь несколько десятилетий, пришедшихся на годы правления Хуань-гуна (685643 гг. до н. э.). До того из событий, на которые обратил внимание Сыма Цянь и которые интересны с точки зрения рассматриваемой в данной главе темы, стоит напомнить лишь о том, что, будучи уделом сподвижника Вэнь-вана и У-вана чжоуского Тай-гуна, это царство ранее других стало не только фактически слабо зависимым от центральной власти чжоусцев, но и относительно богатым, прежде всего за счет торговли рыбой и солью. Можно напомнить также о том, что в IX в. до н. э. оклеветанный соседом циский Ай-гун был живьем сварен в столице Чжоу [103, гл. 32; 71, т. V, с. 41–42]. Оба сообщения свидетельствуют в пользу того, что царство Ци рано стало сильным и претендовало на независимость, а это в те времена еще не оставалось безнаказанным. Разумеется, Ци, как и прочие уделы, трансформировавшиеся в самостоятельные царства, время от времени сотрясали внутренние смуты, связанные прежде всего с династийными спорами и разборками. Это было и вскоре после трагической гибели Ай-гуна, и в самом конце IX в. до н. э., во времена циского Ли-гуна. Но главная из них пришлась на рубеж VIII–VII вв. до н. э., когда к власти пришел Сян-гун[100].
Надо сказать, что Сян-гун — как о нем рассказывают источники — отнюдь не был образцом добродетельного правителя. Помимо кровосмесительной связи с сестрой и обид, нанесенных близким сановникам, за ним числились и многие другие грехи, включая и убийства. Однако заговор и насильственная смерть правителя возмутили цисцев, которые не приняли в качестве правителя его убийцу, приходившегося ему кузеном. Тот был вскоре убит, и вот здесь-то и пришла пора вернуться в Ци бежавшим от Сян-гуна в соседние царства принцам, его сыновьям. Первым вернулся домой и занял трон отца Сяо Бай — тот самый, в которого стрелял соратник второго сына Гуань Чжун, попавший стрелой в пряжку на поясе и решивший, что он убил соперника своего хозяина. За этим последовала история с возвращением и прощением Гуань Чжуна, ставшего отныне слугой Сяо Бая, или Хуань-гуна циского, первого в чжоуском Китае гегемона-ба.
Таким образом, интриги и заговоры были едва ли не обычным делом в правящем доме Ци вплоть до воцарения Хуань-гуна, который тоже пришел к власти после очередной интриги и сопровождавшего ее заговора. За этим, однако, последовал сорокалетний период стабильности и процветания не только Ци, но и всего чжоуского Китая, заботу о котором взяли на себя Хуань-гун и Гуань Чжун. Можно сказать, что эти десятилетия были вершиной могущества древнекитайского царства Ци — того могущества, корни которого продолжали питать это территориально крупное и сильное царство и после этого на протяжении ряда веков. Но величия, подобного тому, какое было при Хуань-гуне, царство Ци более никогда не достигло. Его история после смерти могущественного гегемона была чередованием смут и стабильности, подъемов и следовавших за ними периодов упадка. Что же касается правящего дома Ци, клана Тай-гуна, то его судьба была еще более печальной: после Хуань-гуна в нем практически не было заслуживавших уважения правителей (исключением, да и то с оговорками, можно считать лишь длительное время правившего Цзин-гуна), а последние из их числа свыше века были марионетками в руках могущественного клана Тянь, со временем захватившего циский трон.
Политическая борьба в Ци, во многом сходная с тем, что было в Цзинь, отличается, естественно, некоторым своеобразием. Главное, на что стоит в этой связи обратить внимание, — это преобладание в царстве после Хуань-гуна достаточно длительных периодов внутриполитической нестабильности, чего нельзя сказать о Цзинь. Нестабильность дала о себе знать сразу же после смерти Хуань-гуна, вызвавшей острую борьбу между его сыновьями за власть. Несколько его сыновей поочередно становились правителями Ци, о чем подробно говорится у Сыма Цяня [103, гл. 32; 71, т. V, с. 50–52], но все они были слабыми и безответственными государями, как, впрочем, и сын последнего из них, Цин-гун, который допустил оскорбление цзиньского посла Ци Кэ, что повлекло за собой поставивший царство на край гибели карательный поход 589 г. до н. э.
Выше уже упоминалось о том, что оскорбление посла могло быть результатом внутренней интриги в Ци, хотя характер и цели ее в любом случае неясны. Можно добавить к этому, что сам правитель в ходе военной схватки, приведшей его царство к поражению, вел себя достойно, хотя ему и пришлось переодетым бежать из своей колесницы, затем захваченной неприятелем. Стоит вспомнить и о том, что он не только извлек уроки из своих ошибок, но и попытался их исправить, включая проведение реформ в Ци и извинения, принесенные Цзинь (с предложением цзиньскому правителю именоваться ваном). Сыма Цянь оценивает Цин-гуна высоко, считая его добродетельным и достойным уважения [103, гл.32; 71, т. V, с. 54]. Сын и преемник Цин-гуна, Лин-гун (582–554 гг. до н. э.), попытался использовать достижения отца для дальнейшего укрепления политических позиций Ци.
Он сумел пресечь интриги при дворе, поддержав мать и ее сожителя Цин Кэ в борьбе с соперниками и резко выступив против влиятельных кланов Го, Гао и Бао. Ослабив могущество этих кланов, он вызвал из Вэй находившегося там в бегах Цуй Чжу и назначил его главным министром. Цуй Чжу был человеком решительным и властным, так что под его руководством политический авторитет Ци быстро окреп. Похоже, однако, что это вскружило голову Лин-гуну. Он, в частности, явно переоценил свои возможности, когда бросил вызов Цзинь. Судя по сообщению Сыма Цяня [103, гл. 32; 71, т. V, с. 54], в 663 г. до н. э. циский Лин-гун вознамерился было сам созвать совещание чжухоу, что, как хорошо известно, было прерогативой царства-гегемона, т. е. Цзинь. В результате последовала серьезная военная экспедиция цзиньцев против Ци в 555 г. до н. э. Вскоре после этого Лин-гун умер, успев, однако, перед тем ввергнуть царство в очередную серьезную внутреннюю смуту.
Дело в том, что умиравший Лин-гун — как то не раз случалось в феодальных структурах того времени — отстранил старшего сына от наследования в пользу малолетки от любимой наложницы. Цуй Чжу, однако, после смерти правителя решил посадить на трон старшего, который сразу же казнил малолетнего претендента и его воспитателя из клана Гао. Затем новый правитель, Чжуан-гун (553–548 гг. до н. э.), вмешался в цзиньские дела, поддержав мятежный клан Луань и тем самым вновь обострил отношения с Цзинь. Мало того, ему полюбилась жена всемогущего Цуй Чжу, и он сумел вступить с нею в связь. Тогда Цуй Чжу, о чем уже шла речь, заманил Чжуан-гуна в хитро уготованную для него ловушку и расправился с ним, причем никто, даже мудрый Янь Ин, не посочувствовал погибшему. Правда, сам Цуй Чжу был за это убийство всеми осужден и вскоре пал жертвой интриги и погиб, освободив место главного министра для виновника его неудач Цин Фэна.
Впрочем, Цин Фэн торжествовал недолго. Уже в 545 г. до н. э. он был изгнан, а ведущие позиции в царстве Ци заняли представители дома Тянь (Чэнь), более уже не выпускавшие из своих рук контроль за событиями в царстве. Именно об этом и говорилось в знаменитой беседе циского Янь Ина с цзиньским Шу Сяном в 539 г. до н. э., в которой шла речь о том, что Ци вскоре станет вотчиной клана Тянь (Чэнь). Этот клан сыграл решающую роль в погашении очередной внутренней смуты, начавшейся с раздоров в клане Цзы в период длительного правления циского Цзин-гуна (547–490 гг. до н. э.). Судя по содержанию беседы Цзин-гуна и его советника Янь Ина по поводу необходимых реформ, быть столь щедрым и привлекательным для цисцев, как это мог позволить себе богатый клан Тянь, циский правитель уже просто не имел возможности, о чем и скорбел.
На рубеже V–IV вв. до н. э. в условиях прогрессирующего ослабления Цзинь циский Цзин-гун заметно активизировал свою внешнюю политику, вступая в коалиции с соседями или даже вмешиваясь в распри между влиятельными цзиньскими кланами. Однако эта политика дивидендов Ци не приносила. А после смерти Цзин-гуна клан Тянь вновь заявил о себе как о единственной реальной силе в царстве. Именно он подобрал нового правителя и представил его на пиру с участием важнейших сановников царства. Сыма Цянь подробно описывает сложные перипетии с выбором нового наследника, связанные с предсмертной волей Цзин-гуна, который привычно высказался в пользу малолетнего сына от любимой наложницы, и с борьбой старших сыновей за их легитимные права. За каждым из претендентов стояли влиятельные кланы, враждовавшие друг с другом, так что победа клана Тянь была не слишком легкой [103, гл. 32; 71, т. V, с. 59–61]. Как бы то ни было, но победа еще более упрочила позиции этого клана — хотя после своего воцарения Дао-гун (488–485 гг. до н. э.) заявил, что намерен управлять царством самостоятельно.
