шаль, хоть в доме и было жарко. Нужно было как-то разрушить затянувшееся молчание, и Марсель Бланше сделал это. Он поднялся из-за стола, поблагодарил свою сестру за прекрасный ужин.
— После такого вина и такого ужина можно и умереть, — он рассмеялся.
— Как ты можешь такое говорить! — воскликнула Этель.
Ее поддержала Лилиан.
— Как тебе не стыдно!
— А что я такого сказал, — пожал плечами месье Бланше, — всякое может случиться, ведь пуля не выбирает, хороший человек или плохой, любит он или ненавидит, верит он в бога или же нет. Я знал людей, которых считал святыми и многие из них погибли, а отъявленные мерзавцы продолжают жить. Так что, все может случиться, и если я в чем-нибудь виноват перед вами, заранее прошу прощения, ведь другого случая извиниться может и не представиться.
Не слишком-то веселые слова возмутили Этель.
— Марсель, если ты сейчас же не замолчишь, я выставлю тебя на улицу, как делала в детстве. Марсель расхохотался. — Сестра, ты совсем не изменилась и если бы не седые волосы, я сказал бы, что тебе сейчас лет пятнадцать.
Мадам Абинье смутилась.
— Филипп, — обратился Марсель к своему племяннику, — твоя мать всегда была ужасно строгой. Но единственное, чего она никогда не делала — это не сплетничала и не предавала меня, хотя возможностей наябедничать родителям у нее было предостаточно. Да и я, в свою очередь, старался оберегать сестру и теперь могу признаться, что был против ее брака с Робером. Это потом мы с ним сдружились и полюбили друг друга, а вначале мне было страшно отдавать свою сестру в руки угрюмого Робера.
— Марсель, если ты не замолчишь, то я точно выставлю тебя на улицу!
Что ж, я с удовольствием бы подышал свежим воздухом, здесь довольно душно. Но и за дверью вскоре будет жарко.Лилиан убирала посуду со стола, прислушиваясь к разговору дяди и матери.
Филипп подвинул свое кресло и взял Констанцию за руку. Маленькая ладонь девушки почти полностью исчезла в руке Филиппа Абинье.
— Ты такая хрупкая, — сказал Филипп, — я боюсь за тебя, Констанция.
— А я боюсь за тебя, хоть ты и такой мужественный.
Марсель Бланше распахнул дверь и стал в проеме. Заходящее солнце бросило свои прощальные лучи на начищенный ствол пистолета.
— Хороший вечер, даже умирать жалко, — вполголоса произнес Марсель Бланше, как бы обращаясь к самому себе, и скорбно улыбнулся.
Он один из всех, наверное, понимал всю серьезность их положения. Марсель Бланше долго смотрел на то, как медленно закатывается солнце, как облака, окрашенные в розовое, постепенно теряют свои краски, как весь мир становится темным и сумрачным. И только в небе, как осколки зеркала, вспыхивают звезды.
И Марсель подумал:
«Может быть, я смотрю на звезды в последний раз. Может быть, я больше никогда не увижу этот гигантский ковш и эту яркую звезду, которая всегда остается на одном месте, что бы ни происходило в мире. Люди умирают и рождаются, влюбляются и бросают друг друга, а она неподвижно застыв на небосклоне, смотрит на них своим единственным равнодушным глазом.
Уже совсем стемнело и даже холмов не было видно, они слились с темным небом. И только по звездам можно было определить, где начинается небо, а где находится земля.
Вдруг Марсель Бланше напрягся и приложил ладонь к уху, прислушался.
— Едут! — коротко сказал он, отходя от двери. Филипп тут же подошел к нему, и мужчины вдвоем принялись укреплять дверь дубовыми распорками.
— Скорее! Скорее наверх, на второй этаж, — сказал Марсель и, схватив со стола ружье и два пистолета, быстро поднялся по лестнице.
Следом за ним вбежал и Филипп, он тоже нес два пистолета и ружье.
Мужчины приникли к окнам.
Раздался топот, и они увидели несколько ярких пятен.
— Они намереваются поджечь дом, — констатировал Марсель Бланше, — иначе зачем им факелы?
Филипп утвердительно кивнул.
— Они сделают большую глупость, если подожгут постройки во дворе.
— Почему? — изумился Филипп.
— До дома огонь не доберется, и мы будем в более выгодной ситуации, потому что они окажутся освещенными, а мы будем стрелять, прячась за стенами дома из темноты.
С гиканьем и свистом всадники неслись к дому. факельщики разъехались в разные стороны и уже через несколько минут ярко пылали стога свежей соломы, еще недавно поставленные в поле. Огоньгигантскими столбами вздымался в темное небо. Свет звезд сразу же померк, потянуло дымом, мириады искр вздымались и тут же гасли. Пламя бушевало. А ветер гнал клубы белого дыма, из которых, как призраки, возникали клочья охваченной огнем соломы.
Черные силуэты всадников метались как страшные тени и их невозможно было сосчитать.
— Ну что, тебе страшно? — спросил Марсель, не отрываясь глядя в окно. Филипп сжал зубы.
— Не боится только дурак.
— Будь осторожен, Филипп, я тебя прошу. Не высовывайся под пули и старайся стрелять только наверняка. Подпустим их поближе.
Уже было слышно гиканье всадников, их пьяные выкрики. Факелы чертили в воздухе зигзаги и огонь охватил уже две дальние постройки. Теперь можно было уже разглядеть лица всадников, но стрелять было еще рано.
Марсель все еще держал руку, вскинутую в предупредительном жесте.
Филипп буквально слился с прикладом ружья и не спускал взгляда с нападавших.
Между двумя пылающими постройками появился Виктор. Он поднял коня на дыбы, затем осадил его и вскинул руку.
— Эй, Виктор, что тебе нужно? — прокричал Филипп.
Тот рассмеялся в ответ.
— Я хочу забрать то, что принадлежит мне. А с тобой я разговаривать не собираюсь. Констанция, выходи, — закричал Виктор, — и мы оставим их в покое! Если ты выйдешь, мы вернемся домой и все будет по-прежнему.
Филипп и Марсель переглянулись.
— Не сомневайся в ней, — тихо прошептал Марсель Бланше, пытаясь подбодрить своего племянника.
Женщины стояли у стола, держа в руках заряженные пистолеты.
Констанция опустила руки и отвела взгляд.
— Я не выйду, — прошептала девушка, — я останусь с вами до последнего.
— Констанция, — надсадно кричал Виктор, размахивая факелом, — выходи, и я не причиню никому зла!
— Он не успокоится, пока ты ему не ответишь, — сказала Этель.
Констанция шагнула к окну и, припав к щели между досками, прокричала:
— Убирайся, Виктор, я не хочу тебя видеть, я не вернусь никогда!
— Ах так! — взревел Виктор и бросил факел в сторону дома.
Тот не долетел, упал на мокрую землю и, зашипев, погас.
— Вперед! — послышался приказ Виктора, загрохотали копыта ипослышались крики нападавших.
Загремели выстрелы. Марсель все еще не опускал руку. Филипп готов был в любой момент выстрелить, но дядя удержал его.
— Пусть подойдут поближе.
И вот, когда во дворе появилось несколько всадников, Марсель
