до последнего, самого маленького и вкусного кусочка.
Граф издал полный ужаса и боли вопль, падая на пол, и последнее, что он увидел, был прыгнувший ему на грудь большой белый зверь, острые клыки которого спустя мгновение впились ему в горло.
Марк опоздал совсем чуть-чуть. Он вбежал в нижний холл и быстрыми движениями указал стражникам посты, которые они должны занять, после чего бросился к лестнице и услышал этот страшный вопль. Он бежал по верхней галерее, распахивая все двери подряд и заглядывая в комнаты, но они были пусты. Наконец, он добежал до кабинета и услышал звон разбитого стекла.
Открыв дверь, он вошёл и тут же увидел распахнутое окно с выбитыми стёклами, а на полу извивался, пытаясь зажать страшную рану на шее граф де Полиньяк. Впрочем, очень скоро он затих, и Марк присел над ним на корточки, глядя, как из раны обильно льётся кровь, а потом поднялся и осмотрел стол. Там стоял ларец, открыв который, он увидел драгоценности и большой кошель набитый золотыми монетами. Рядом лежала пачка документов, некоторые уже сдул со стола ворвавшийся в окно сквозняк. Собрав оставшиеся, он придавил их шкатулкой и обернулся. Сейф был открыт, и там виднелись ещё мешочки с золотом и какие-то бумаги, а рядом в деревянную панель был воткнут окровавленный кинжал, пригвоздивший к ней пожелтевший от времени лист пергамента. Вытащив клинок из панели, Марк взял лист и прочёл первые строки: «Я, Филипп Монморанси, наследный принц Сен-Марко, сын короля Алфреда…»
Он не стал читать дальше, а, опустив взгляд, посмотрел на печать и должен был признать, что она похожа на настоящую. Свернув лист, он сунул его в подсумок и снова осмотрелся, и тут заметил на столе какую-то окровавленную смятую тряпицу. Взяв её, он почувствовал, что в ней что-то есть, а развернув, поморщился и завернул обратно. В платок был завёрнут отрезанный палец, на котором поблескивала копия перстня Марка Великого.
— Чёртов лис, — проворчал он и, немного поколебавшись, всё же сунул и эту жутковатую находку в свой подсумок.
Уже вечером этого дня он вместе с бароном де Грамоном явился к королю, чтоб доложить ему результаты расследования. Впрочем, он сразу же отошёл к окну и выглянул на улицу, где снова синели сумерки подступающей долгой ночи.
— Значит, де Полиньяк мёртв? — озабоченно уточнил Жоан, выслушав доклад барона, и обернулся к окну. — Как это случилось?
— Трудно сказать, — пожал плечами Марк. — Рана на его шее выглядит ужасно, а все ценности и бумаги, свидетельствующие о его замыслах, оставлены на столе и в сейфе. Я полагаю, что это к лучшему. Можно объявить, что граф де Полиньяк покончил собой под тяжестью вины, либо раскаиваясь в своих злодеяниях, либо опасаясь заслуженного возмездия. Нам не придётся оглашать результаты расследования и проводить суд. Учитывая подоплёку этого дела, подробности лучше оставить в тайне.
— Ты прав, — кивнул Жоан. — Я вполне удовлетворён действиями тайной полиции, ваша светлость, — обернулся он к барону де Грамону. — Передайте это графу Раймунду и скажите, что я считаю возможным закрыть это дело и оставить его без последствий. Захваченных на Королевской улице бунтовщиков пусть обвинят в организации уличных беспорядков и судят в суде магистрата.
— Что нам делать с виконтом де Роганом?
— А что с ним?
— Он уже признался в том, что участвовал в заговоре, и утверждает, что он наследник престола Сен-Марко по линии принца Филиппа де Монморанси, брата Анри Золотое копьё.
— Он сошёл с ума? — улыбнулся король.
— Я не исключаю такой возможности, — серьёзно кивнул де Грамон. — Когда мы явились за ним, он выглядел как безумный, сидел на полу в углу своего кабинета и скулил, прижимая к груди окровавленную руку. На ней отсутствовал безымянный палец.
— Он отрезал себе палец?
— Мы не нашли ни палец, ни кинжал, которым он был отрезан. Когда его спросили об этом, он заявил, что это сделал Феликс де Полиньяк по приказу своего отца.
— А этот молодчик где?
— Мы ищем его, но пока не нашли.
— Найдите и проверьте на участие в заговоре. Если он непричастен, что вряд ли, обвините в нанесении увечья виконту де Рогану. Самого виконта пока заприте в богадельне, сославшись на его безумие, а когда он придёт в себя, передайте под опеку родственникам.
— Я понял, ваше величество. Позвольте мне удалиться.
Король кивнул и, проводив его взглядом до дверей, подошёл к Марку.
— Я снова должен благодарить тебя за то, что ты избавил меня от большой опасности, друг мой, — произнёс он. — Значит, все доказательства той давней тайны уничтожены?
— Не все, — Марк открыл подсумок и достал оттуда свёрнутое завещание и отмытый от крови перстень-печать. — Это подделки, но де Полиньяк собирался предъявить их как подлинные.
Жоан прочитал фальшивое завещание, потом осмотрел перстень. Отойдя к растопленному камину, он бросил пергамент в огонь, а перстень сунул в карман.
— После того, как его расплавят, можно будет считать, что с этой историей покончено, мой Марк? — взглянул он на графа де Лорма.
— Именно так, ваше величество, — заверил его тот.
— Что ж, боги пока на нашей стороне, и на какое-то время мы можем вздохнуть спокойно и заняться более приятными вещами. Ты готовишься к пиру?
— Я поручил это тем, кто знает в этом толк, а сам готов приступить к своим обязанностям в тайной полиции.
— Не спеши, — король вернулся к нему и обнял за плечи. — Мы оба пережили за эти дни немало тревог, и пусть это ты рисковал жизнью и свободой, разбираясь в хитросплетении интриг де Полиньяка, я же в это время беспокоился о тебе и не спал ночами. Нам обоим нужен отдых, а лучший отдых — это развлечения. И кто лучше всех сведущ в таких делах, как не мой Марк? Так что в ближайшее время ты мне нужен. И никаких отговорок! Я буду отпускать тебя на ночь к жене и сыну, но утром ты снова должен будешь являться ко мне, как на службу. Ты понял?
— Вы собираетесь развлекаться все дни напролёт? — усмехнулся Марк. — А как же дела королевства?
— Они идут своим чередом. Мне только нужно будет провести королевский совет и назначить нового коннетабля.
— Кто на сей раз? — насторожился Марк.
— Я дал шанс партии войны, но она не оправдала моего доверия. Теперь я назначу своего кандидата, и это будет Танкред Аллар. Он сопротивляется, ноет и говорит, что не хочет возиться с бумагами и погружаться в дела интендантства, так что мне придётся поставить его перед фактом. Утешь его и убеди, что
