— Как, Лиззи? Разве девочек нет в Розингсе? Они с полудня не появлялись в Хансфорде, и мы подумали, что они остались здесь, хотя им следовало бы переодеться к обеду…
— Но их здесь нет, — удивленно ответила Элизабет. — Я была уверена, что они придут вместе с вами…
Миссис Беннет услышала слова второй дочери и неосторожно громко воскликнула:
— Что ты говоришь, Лиззи! Как, моих девочек здесь нет? Господи, где же они?! Что могло случиться с ними?
Приглушенный гул голосов в гостиной смолк, и уже головы всех присутствующих были обращены к миссис Беннет и ее дочерям.
— Что случилось? — поинтересовалась леди Кэтрин, вынужденная прервать свою беседу с генералом.
— О, миледи! — запричитала миссис Беннет. — Пропали мои младшие дочери, Китти и Лидия. Мы были уверены, что они остались в Розингсе, но Лиззи утверждает, что их здесь нет, — миссис Беннет всхлипнула и в изнеможении опустилась в кресло.
— Вероятно, мадам, вы с ними разминулись по дороге, — мистер Дарси подошел поближе, мельком взглянув на взволнованную Элизабет. — Можно отправить кого-нибудь из слуг в Хансфорд, чтобы убедиться…
— Разрешите мне, сэр! — лейтенант Йорик порывисто вскочил с места, преданно глядя на генерала. — Я провожу обеих мисс Беннет в Розингс.
— Что ж, лейтенант, я думаю, миледи не будет против, если вы приведете… заблудших девушек к обеду? — Бридл покосился на леди Кэтрин, которая, растаяв под взглядом бравого вояки, согласилась с этим разумным предложением.
Йорик моментально исчез, оставив общество в легком недоумении. Повисла неловкая и долгая пауза. Наконец леди Кэтрин велела дворецкому повременить с обедом до прихода задержавшихся девиц Беннет. Тон, которым были произнесены эти слова, не оставлял окружающим надежд на снисходительное отношение миледи к столь вопиющему поведению молодых девушек. Даже миссис Беннет притихла, боясь неверным словом разгневать леди Кэтрин. Джейн присела рядом с Элизабет, и девушки попытались найти разумное объяснение исчезновению младших сестер. Увы, такового не находилось, и Джейн, не склонная обычно драматизировать события, разволновалась еще больше. Элизабет с трудом выносила ехидные взгляды Кэролайн Бингли, которая была как нельзя более рада случаю уколоть Элизабет:
— О, мисс Элайза, — приторно-сладко сказала мисс Бингли. — Вашим младшим сестрам, вероятно, наскучил дом пастора, и они решили прогуляться в деревню, куда, верно, заглядывают расквартированные неподалеку драгуны.
Элизабет сдержанно заверила мисс Бингли в том, что сестры, вероятнее всего, задержались, гуляя по парку Розингса, и непременно скоро появятся.
— В Типсидонки есть несколько премилых лавочек с разными вещицами, которые могут привлечь внимание юных леди, — заметил Фицуильям. — Знаете, всякие ленты, кружева, булавки, шкатулки…
— Не называйте деревню этим вульгарным прозвищем, — возмутилась леди Кэтрин. — Сколько раз всех просила не упоминать в моем присутствии…
— Типсидонки?! — заинтересованно переспросил Тинкертон, не обращая внимания на слова хозяйки дома. — Пьяный осел? Любопытное название…
— А почему Типсидонки? — осведомилась мисс Бингли. — Я думала, что деревня называется Хансфорд.
— Официально — Хансфорд, — подтвердил Фицуильям. — Но местные жители не называют ее иначе, как Типсидонки, потому что лет триста назад там произошла преинтересная история, главным героем которой оказался пьяный осел…
— Ослы не могут быть пьяными, потому что они не пьют ни вина, ни эля, — заявила леди Кэтрин. — Поэтому у этой истории нет никаких оснований быть правдой. И я не позволю в этих стенах рассказывать всякие глупости…
Но любопытство гостей уже было возбуждено, и они потребовали от полковника обстоятельного рассказа об осле, который прославился столь своеобразным образом на всю округу. Когда к этим просьбам присоединился и генерал, то леди Кэтрин была вынуждена милостиво кивнуть племяннику, который взял в руки старинный фолиант, лежавший на каминной полке, и зачитал вслух следующие строки:
«Ясным погожим днем отправилась Корделия, жена покойного Рупрехта, из Розингс-Холла в деревушку поблизости, дабы навестить знахарку.
— Вот тебе монетка, — протянула она старухе золотой. — Скажи мне, что меня ждет, а что поджидает.
Знахарка попробовала монету на единственный зуб свой и размешала пахучее варево, поспевающее в огромном чане.
— Как напьется осел эля, да ухмыльнется пьяной пастью, так и сгинешь ты бесследно, — предрекла она.
— Ослы — не люди, напиваться им не с чего, — Корделия вспомнила о своем безвинно погибшем супруге, который любил эль больше всего на свете, и всхлипнула.
— Иди, и помни о пьяном осле, — пробормотала старуха.
Корделия вышла из хижины и — о! — увидела, как с телеги, проезжающий мимо, падает бочка огромная на дорогу и разбивается, как сквозь разломанные доски вытекает на дорогу крепкий темный эль, а осел, пасущийся неподалеку, прямиком направляется к этой луже.
— Не может быть! — вскрикнула Корделия. Заломив руки, она с ужасом наблюдала, как осел досыта напивается эля, поднимает морду и пьяно скалится всей своей пастью, глядя прямо на несчастную вдову. Застонала Корделия и пошла, спотыкаясь, куда глаза глядят. Больше ее никто никогда не видел…»
— С тех пор и прозвали деревню Типсидонки, — сказал полковник в полной тишине и захлопнул фолиант.
Дамы зашевелились, послышались вздохи, всхлипы и шуршание носовых платков.
— О, — простонала миссис Херст и глотнула из пузырька аптекаря, заблаговременно припрятанного в ридикюле. — Ужасы какие: никто не видел с тех пор… Уверена, Марс находился в созвездии Южной Гидры… Уверена!
— Бедняжка Корделия! — прошептала Джорджиана и с упреком посмотрела на капитана Шелли, который помрачнел больше обычного. — Она, верно, так сильно любила своего мужа, а он предпочитал ей эль…
— Но почему она не пошла домой?! — тихо всхлипнула Энн, безуспешно отыскивая свой носовой платочек.
— Потому что ее возлюбленный супруг умер, и никто не ждал ее, — тихо сказал Фицуильям и незаметно положил в ее ладошку свой платок.
Джейн полными слез глазами посмотрела на Бингли. Тот ободряюще ей улыбнулся и сказал:
— Возможно, она отправилась к своим родственникам, не желая возвращаться в дом, где скончался ее муж.
— Это неизвестно, — леди Кэтрин быстро промокнула глаза, приняла свой обычный высокомерный вид и язвительно добавила:
