Пока ничего.
Гейб тихо вздохнула.
– Ты же знаешь, это не в моих силах. Джейса больше нет, Дэнни. Отпусти его.
Чудо из чудес – всегда спокойная, сдержанная Габриель говорила с трудом, задыхаясь. Словно у нее что-то застряло в горле. Мои кольца тускло поблескивали. Я взглянула на свою изящную, нежную руку. Она зависла над рукой человека лежащего на коричневом покрывале, рукой мозолистой, покрытой ссадинами и белыми шрамами до самой кисти. Было время, когда я наизусть знала все эти шрамы и любила их целовать.
– Вызови его душу, – сухими, как песок, губами прошелестела я. – Всего один раз. Его тело живет, ему просто нужно дать шанс вернуться.
– Ты сама знаешь, что это невозможно. – Мягкий, спокойный, безжалостный голос, в котором слышатся рыдания. – Мы должны отпустить его, Дэнни. Должны.
Никогда бы не подумала, что буду умолять, сидя у постели умершего, хотя мне много раз доводилось на несколько секунд задерживать душу в мире живых, чтобы умерший успел проститься с родными и передать им свое последнее «прости». Правая рука слегка сжалась – самую малость, – когда я смахнула ею слезы. Я ведь обещала Гейб, что не буду плакать.
«Anubis et'her ka. Анубис, господин мой, пожалуйста, помоги мне. Пожалуйста, помоги».
Никакой реакции. Я судорожно втягивала в себя пахнущий болью воздух, смешанный со слабеющим запахом перца – запахом Джейса. Когда душа покидает тело, запах энергии постепенно улетучивается по мере того, как перестают функционировать органы. Джейс ушел, ушел навеки и безвозвратно. Вытаскивать его душу из безжизненного царства смерти, чтобы потом оживить тело, уже не имело смысла. Если бы в теле оставалась хотя бы частичка души, чудо могло бы свершиться, а так – смерть забрала его себе.
Следующая мольба приобрела насыщенный кроваво-красный цвет и, затуманив зрение, впилась в мое тело, словно туча мельчайших иголочек.
«Джафримель!» В этом слове прозвучала вся жгучая тоска, которая копилась во мне много месяцев. Запрокинув голову, я шевелила губами, чувствуя, как царапает грудь мертвый зверь, пытаясь выбраться наружу. Знак на плече начало покалывать, потом он заныл и наконец, загорелся от острой боли, пронизавшей тело насквозь, словно знак начал просыпаться после долгой спячки. «Пожалуйста, Джафримель, если ты меня слышишь, помоги. Помоги мне».
Внезапно я пришла в себя и выпрямилась. Мне стало стыдно. Сижу возле мертвого Джейса и думаю о демоне. Если бы Джафримеля можно было воскресить, я бы давно это сделала. Просто я недостойна их обоих, черт бы меня взял.
– Не могу, – отдернув руку, сказала я.
Во рту стоял привкус пепла. Я приподняла левую руку, затем бессильно опустила ее.
– Гейб, я н-не м-могу.
Тишина. Наверное, она смотрит на Эдди. А он смотрит на нее, разделяя ее боль. Разделенная боль, все пополам. Сколько же раз я в своем слепом эгоизме бежала к Джейсу, когда мне было плохо, и он разделял мою боль, забирая большую часть себе? Вот и сейчас, пытаясь меня защитить, он забрал боль себе, отдав за нее собственную жизнь. Ничего не видя вокруг, я сделала два неверных шага назад и натолкнулась на Эдди, который мягко обнял меня за плечи. Я дернулась, хотела сбросить его руку или даже двинуть его локтем под ребро, но меня удержал инстинкт, выработанный за годы рукопашных стычек. Рука скинлина крепче сжала мое плечо. От него веяло теплом и пахло свежей землей.
Он молчал. Новый мировой рекорд: Эдди удерживается от едкого замечания более десяти секунд. Чудо, настоящее чудо.
Гейб медленно подошла к постели. Вытащила нож; блеснула холодная сталь. Что ж, это тоже традиция. Гейб на меня не смотрела. Ее хорошенькое личико было бледным и сосредоточенным. Гейб взглянула на Джейса – тот мирно дышал, его грудь равномерно приподнималась и опускалась.
– Что-нибудь скажешь, Дэнни?
Знакомый вопрос, который обычно задавала я.
– Ты думаешь, он слышит?
Я старалась говорить как можно спокойнее, однако мой голос стал тонким, срывающимся; в нем больше не ощущалось той бархатной хрипотцы демоницы, которая делала его совершенно неотразимым, в нем не осталось даже того карканья, которое у меня появилось после последней встречи с Люцифером, когда он чуть не задушил меня.
Гейб улыбнулась, не отводя глаз от лица Джейса – спокойного и такого умиротворенного, словно Джейс спал глубоким сном.
– Мертвые все слышат, Дэнни. Ты же знаешь.
Да помогут мне боги, конечно, я это знала. Только сейчас это мало чем могло помочь. Я сникла, и Эдди крепче прижал меня к себе. Я пыталась справиться с горьким привкусом пепла.
– Прос… – Я захлебнулась воздухом. – Прос… – и снова захлебнулась.
Я не могла говорить, не могла именно б тот момент, когда это было нужно.
– О боги, – прошептал Эдди. – Гейб…
Он дрожал так сильно, что его дрожь передавалась мне; так мы и стояли – трясясь, словно пьяные или больные. Наверное, у меня подкосились ноги, потому что я крепко прижалась к Эдди.
Понимающе кивнув, Гейб положила одну руку на бледный лоб Джейса, а другой крепко сжала рукоять ножа. В свете ламп поблескивали ее тщательно причесанные волосы; аура Гейб начала пульсировать.
– Джейсон Монро, – тихо и торжественно произнесла Гейб, – прощай. Покойся с миром.
Не-е-е-е-ет!
Я хотела закричать, но сдержала крик, крепко сжав зубы. И все же в комнате раздался глухой стон; не знаю, кто застонал – Эдди или я. Какая разница? Аура Габриель ярко вспыхнула, и я увидела, как по ее руке пробежал голубой огонь. Мелькнул нож, блеснул в лучах осеннего солнца, и в комнате послышался тихий вздох. Гудение аппаратов прекратилось. В комнате, словно колокол, прозвенела тишина. Я давно привыкла к тишине, но такой еще не слышала никогда – от нее хотелось орать во весь голос, но я молчала.
– И да услышишь ты пение ангелов, – тихо и нежно прошептала Гейб и закрыла глаза, а потом еще и прикрыла их рукой.
Ее аура начала успокаиваться, приобретая свой обычный цвет, биополе тихо гудело, постепенно приходя в норму. По бледным щекам Гейб струились слезы, в лице не было ни кровинки, и мне вновь стало стыдно. Откуда взяла она силы сделать то, чего не смогла сделать я?
Джейс. Джейсон…
Я медленно выпрямилась. Эдди опустил руки, и я отошла от него. Потом вздохнула так глубоко, словно хотела втянуть в себя весь воздух, – я вдыхала, и вдыхала, и вдыхала, пока ребрам уже некуда было расширяться. Моя аура пульсировала резкими толчками.
Я подошла к кровати. Гейб на меня не смотрела. Она смотрела на лицо Джейса, словно на нем отпечатались все тайны вселенной. Скорее всего, так оно и было.
Двумя пальцами, ногти на которых были выкрашены черным молекулярным лаком, я дотронулась до руки Джейса. Ничего, даже последнего свечения умирающих нервных окончаний, которое некроманты называют «лисий хвост». Гейб все хорошо сделала. Ее нож, который она вставляла в ножны, тоненько пел, радуясь, что возвращается домой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
