Главный переворотчик с завистью оглядел «иконостас» Савостьянова.
— Не ожидал, не ожидал… Где столько добра нахватали? Больше, чем у нашего министра!
Савостьянов хотел сказать что-нибудь резкое. Вроде того, что министрами становятся не по количеству орденских планок. Хотя, может быть, этот критерий не так уж плох… Но не успел сказать ничего, потому что в этот момент Мостовой постучал карандашом по столу.
— Будем начинать, товарищи? Повестку не объявляю, все мы и так знаем, зачем собрались. Сначала предлагаю заслушать информацию заместителя министра обороны. Нет возражений? Хорошо. Прошу, Федор Васильевич… Можете с места, у нас демократия.
Генерал тем не менее поднялся, пыхтя и гремя стулом. Ухватился за спинку, словно за трибуну, и прокашлялся:
— Ну, так… В ноябре месяце прошлого года приехал ко мне Поляков. Ну, заместитель министра внешней торговли, если кто не в курсе. Моя дочка одно время была за его сыном замужем. Короче говоря, сват. Хоть и бывший. Ну, Поляков мне и говорит: есть мнение. Надо, значит, обсудить. Ну, поехали ко мне на дачу. А уж потом пригласили Антюфеева, как свояка Ткачева. Замминистра внутренних дел тоже дал согласие.
С большим видимым удовольствием генерал десять минут сыпал фамилиями и датами. Наверное, он стоил своих друзей… Особенно подробно заместитель министра обороны рассказал, как доложил о предложении Полякова «куда следует». Интересно, подумал Савостьянов, успел ли он первым доложить… И почувствовал, как поднимается в нем волна гадливости.
Наконец Мостовой поблагодарил генерала за стриптиз и предоставил слово министру тяжелого и среднего машиностроения, грузному плешивому человеку с густыми бровями и белоснежными керамическими челюстями.
— Вы знаете, какого рода продукцию выпускает наша отрасль, — веско начал тот. — Именно поэтому, думаю, ко мне и обратились, других поводов я не давал.
— Как же, как же, — пробормотал замминистра обороны, смахивая пот с багрового лба. — Не давал он повода… Во, брешет, как собаку чешет!
Министр услышал эту реплику, покосился на генерала-жабу, но сбить себя с мысли не позволил:
— Как честный человек и лояльный чиновник…
В таком духе выступали и остальные. Они все оказались честными людьми и лояльными чиновниками. Только благодаря их честности, лояльности и широте мышления удалось задавить гидру переворота. Брови у Савостьянова полезли вверх и наконец надолго утвердились на запредельной высоте. Словно подслушав его мысли, начальник Управления шепнул Савостьянову:
— Видал миндал? А наша контора, стало быть, просто так мимо бежала и зашла — хором пописать.
— Виктор Константинович, — укоризненно улыбнулся Мостовой и стукнул карандашом, — мы дадим вам слово, дадим…
Почти все выступили, включая и косноязычного министра внутренних дел. Первый вице-премьер предоставил слово заместителю министра МГБ Шляпникову — сутулому верзиле с отечным лицом и большими, похожими на радары, красными ушами.
— Информация по Полякову и остальным нами была оперативно проверена, — тихо начал Шляпников, словно боялся чрезмерно расходовать голосовые связки. — К сожалению, прежний министр госбезопасности не придал ей особого значения.
Только после моих настойчивых обращений об информации было доложено руководству страны.
— И этот брешет, — снова шепнул Савостьянову сосед. — Некогда им было настойчиво обращаться — они Баранникова подсиживали.
— Вырисовывалась на первый взгляд ситуация шестьдесят четвертого года, когда ряд членов Политбюро во главе с Брежневым организовал отставку Хрущева, — продолжал Шляпников. — Нами было предложено арестовать руководителей заговора. Однако товарищ Мостовой, в то время вице-премьер и член рабочей группы при президенте, надо отдать ему должное… Он дальше нас посмотрел, в чем я сегодня еще раз убедился. Владимир Савельевич предложил взять путч под колпак и предоставить событиям развиваться. Естественно, до определенного порога и сугубо под нашим контролем. Это позволяло выявить не только непосредственных участников заговора, но и сочувствующих. Короче говоря, весь потенциал мятежа.
— Чтобы говно всплыло! — прокомментировал заместитель министра обороны.
Шляпников поморщился, словно вступил в вышеупомянутую субстанцию, потом криво улыбнулся:
— В общем, Федор Васильевич выразился грубовато, по-солдатски… Но верно, в принципе. Постепенно мы выявили весь потенциал путча, его, так сказать, материальную базу и ресурсы. Оказалось, что зараза проникла во все эшелоны нашего общества — от рядовых граждан, одурманенных национал-патриотической риторикой, до министерских кабинетов. Я еще раз хочу выразить признательность Владимиру Савельевичу… Если бы мы поторопились, отсекая руководителей переворота, то упустили бы очень многие аспекты.
«Вы только сверху щиплете, а корни глубоко», — вспомнил Савостьянов слова Адамяна на допросе. Врет Шляпников. Врет или пытается убедить сам себя.
— Стратегия, предложенная Владимиром Савельевичем, позволила использовать многих невольных участников переворота в роли катализатора событий. Я говорю, например, о том же Федоре Васильевиче, который помог нам сгруппировать преступный генералитет. События оставались под нашим контролем, и в любой момент мы могли приступить к ликвидации мятежа.
— А если могли, — гулко сказал начальник Управления, — то зачем столько времени Му-му на поводке водили да мучили?
— Простите, кого… водили? — поперхнулся Шляпников.
— Му-му. Собачку такую. Надо было сразу утопить!
Шляпников оглянулся на Мостового. Тот промолчал. Дальше заместитель министра МГБ заговорил совсем скучно, коротко перечислив мероприятия своей службы. И с облегчением сел.
— Хорошо, — с некоторым напряжением в голосе сказал Мостовой. — Послушаем Виктора Константиновича.
Генерал-полковник встал, оглядел присутствующих, почесал букву на широкой груди.
— Слушал я вас, господа хорошие и товарищи дорогие, слушал и думал: о чем же новом можно доложить такому представительному и такому информированному собранию? Оказывается, мне и говорить не о чем. И правильно. Это же вы были заняты интеллектуальной работой — катализировали события, отслеживали потенциал… А наше Управление, грубая мускульная сила, только петли затягивало. Так что отчитываться не буду, увольте. У меня накопилось много разнообразных вопросов. Например. Если рядовые участники переворота были одурманены национал-патриотической риторикой, то каким наркотиком пользовались переворотчики в министерских кабинетах? Тут Шляпников не пояснил. Вопросов, повторяю, куча, но не волнуйтесь. Задавать их не собираюсь. Никто из вас откровенно не ответит. К тому же я и так знаю ответы. Большое спасибо за внимание.
Собрание некоторое время ошарашенно молчало. Мостовой пришел в себя первым — сказалась выучка проведения пленумов и прочих партийных мордобоев.
— Виктор Константинович, конечно, поскромничал, изображая подчиненное ему Управление как грубую мускульную силу… Мы знаем, что это не так, и отдаем должное великолепной работе специалистов Управления. Расставляя точки, сразу скажу: подавлением путча мы на три четверти обязаны Управлению.
— Счетовод! — прошипел начальник Управления Савостьянову. — Посмотри на остальные рожи…
— Заостряю ваше внимание на слове «потенциал», — продолжал Мостовой, потряхивая чубчиком. — Наши секьюрити недаром употребляли его сегодня столь часто. Понимаете, товарищи… Проще всего было, обнаружив заговор, обезглавить его. Но где гарантия, что подобное не повторится? Такой гарантии нет. Болезнь не надо загонять вглубь. Ее надо лечить. Если необходимо, то и хирургическим путем. Именно с этой целью, теперь можно сказать прямо, мы фактически инициировали переворот.
Нам удалось задействовать все ресурсы путча, подтолкнуть заговорщиков к активным шагам. На сегодняшний момент ресурсы заговорщиков полностью исчерпаны. Мы добились успеха малой кровью.
Конечно, остались те, кто в заговоре напрямую не участвовал, но идейно его обосновал. Вы знаете, о ком я говорю. Эти люди пока укрываются за депутатскими значками в стенах «Белого дома». Но хочу вас заверить, что их роль в раздувании антипрезидентской истерии не пройдет незамеченной. И безнаказанной…
Теперь Мостовой был другим. Куда подевался улыбчивый свойский партаппаратчик! У него даже складки возле рта проступили, как у бульдога.
— От лица руководства страны благодарю все службы, задействованные в мероприятиях по ликвидации заговора, всех, кто словом и делом помог уцелеть молодой российской демократии. Конечно, не все прошло так, как хотелось бы. Были сбои, товарищи. Некоторые посамовольничали, прямо скажем, особенно когда убирали генерала Ткачева. Он мог бы многое рассказать. Пропал полковник Адамян, правая рука Ткачева. Если его до сих пор не нашли, то это либо неумение работать, либо еще хуже.
