– Боря, я не могу это больше скрывать. Я снова беременна. И снова от Глобального. Более того, снова от сантехника. Кота я оставила. Надеюсь, он означает и то, что мы оставим ребёнка. Я толком не поняла, куда ты пропал. Отец только о тебе и говорит. Он так рад за нас. Идёт на поправку и с нетерпением ждёт внуков.
Боря поднял голову на стекло и завис. А там только лёд. Смотри в себя или в телефон — другой картинки не будет. Разве что на людей вокруг смотреть. Но они все сейчас словно дымкой покрылись. Серые, незаметные, не существующие.
Последним шло такое сообщение:
— Мне кажется, я поняла почему ты ушёл. Ты видел. Ты ВСЁ видел. А я не видела ничего. Это было как в тумане. У меня нет антидота от яда или болезни под названием «Глобальный, мужчина». Но уверяю тебя, это ничего не значит. Мне просто стало жалко твоего отца. И я помогла. Я его пожалела. Прошу тебя, пожалей и ты меня. Я уже не представляю жизни без тебя. Петя — это не ты. Но он был первой ступенькой на лестнице, которая привела к тебе. А дальше… я растерялась. Мало того, что ты есть сам по себе, ты также подружился с моим сыном и он всерьёз считает тебя братом. И связь эта настолько крепка, что перестал осуждать и меня. Ты нравишься Ромке. А я в тебя влюблена. Но не так, как обычно влюбляются девушки. Как это говорится «по уши?». Нет. Эта любовь роковая, фатальная и, мать её, глобальная… Делай что хочешь, Борь. Я оставлю ребёнка. Даже если ты больше никогда ко мне не прикоснёшься, я не могу забыть того, что было между нами. Но глядя на него, буду вспоминать об этом вновь и вновь. Я счастлива, Боря. Спасибо, что ты есть… П.С. котика назвала «Демоном». Так как своим видом он отражает моих внутренних демонов. Но мы уже все помылись, наелись и выглядим гораздо лучше. Береги себя!
Боря вдруг понял, что по щекам слёзы текут. Тихие. Или как принято говорить — молчаливые. Текут и текут, бесконтрольно. Ни всхлипов, ни соплей, только душа кровоточит. Она и источает влагу через глаза.
Похоже, в следующем году он порядком поможет исправлению демографической ситуации в стране. Это даже правильно. Плодятся без меры бичи и приезжие, религиозные и без царя в голове, что не думают о завтрашнем дне. А чем он хуже? Почему по городу не могут гулять маленькие версии Глобального?
Могут и должны! Что он, на еду и одежду не заработает? Да хоть березовой корой будет питаться, но детей обеспечит всем необходимым. И правительство в последнее время неплохо поддерживает. Да, случаются оплошности, что выплаты в миллионы рублей получают цыгане, ворующие друг у друга детей или из семей без особого рода занятий. Но и по адресу помощь попадает.
Выстоят!
Смахнув с лица краем рукава слёзы, Боря откинул голову на край сиденья и взял себя в руки. А вспомнив о Татьяне, даже собрался написать Стасяну. Но тот опередил. И в графе «Бешенный Стасян», что расположилась немногим ниже в приложении для общения, уже висела фотография. А на ней мужик в камуфляже, каске и бронике. Зимняя форма. На лице порез глубокий, что не добавило ему красоты. И взгляд как будто глубже стал, проницательнее. Просто в глаза глядя, можно сказать — изменился человек. Но все тревоги развеиваются, когда на улыбку взгляд переводишь.
Стасян как раз улыбался во весь рот, щеря щербатый рот. В руках не оружие. Автомат за плечами торчит. За вторым — РПГ виднеется. А вот на руках — маленькая девочка в розовой шапочке и ветровке не в цвет.
Стасян держал её на руках, а она обнимала его за шею и тоже улыбалась улыбкой без передних зубов. Ей года 3-4. Сразу и не скажешь, не вылезли ещё зубы или уже молочные потеряла. Но видно, что измучился ребёнок. Лицо в пыли, локон торчит из-под шапки грязный на краю. Глаза голубые как небо. В них застыло что-то не высказанное. Держит в свободной руке баночку повидла из сухпая и смеётся, довольная. Золотая пшеница — волосы, но то снаружи. А что внутри — не сказать по фотографии.
А внизу фотографии только подпись: «Боря, это Катька-«Катёнок». Круглая сирота. Я её удочерю. Мне бы только ещё месяца три-четыре продержаться и домой отпустят по ротации. Хотя бы на время. А как вернусь, подженюсь на той, что поймёт. Полной семье быстрее всё оформляют. Поможешь со справкой о доходах за полгода? Тогда сразу вернусь за Катёнком на Донбасс, как с документами уладим. Тут хороший, мягкий климат, райское место. Жить бы и радоваться, да вот не сложилось. Тяжело людям. А детям — во сто крат тяжелее. Но глядя на них, я впервые понял, что такое истинное мужество. Тут я и повзрослел… Не ищи больше глори-холлов, если ещё не нашёл. Не стоит жить прошлым, когда настоящее в дверь стучит. Береги себя, брат! П.С. Отделяй ложное от истинного. Научить этому не могу… Само придёт. Но — дети прежде всего!».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Боря лбом упёрся в спинку впереди стоящего кресла и понял, что капли капают на дисплей. Учитывая, что обычно Стасян писал ишь короткие «ок», на подобное сообщение у него мог уйти целый день. Отправил при первом удобном случае, подхватив неизвестный вай-фай. И вроде слова простые, но как же они сейчас резанули по душе. На одной волне с ним, резонанс. Будто сидят за одним столом и молчат на одну и ту же тему. Потому что слов не надо. И так всё ясно.
Боря мотнул вниз, пролистав сообщения от Кобы, клиентов, как старых, так и новых, и остановился, когда взгляд за фото с камуфляжем зацепился.
Незнакомый номер. Но по глазам узнал.
Шац сидел в балаклаве в окопе. Автомат на шее ремнём, взгляд бесцветный. На бронике Z и позывной «Шутник» кириллицей, на плечах георгиевская лента и группа крови. Сигарета тлеет в губах. В руке срезанные шевроны с черепами, рунами, свастиками. Два десятка нацистских, фашистских и сатанинских образов. Внизу фото надписи нет. Отдельно
«Такая хуйня, Борь. Мы немного завязли под Херсоном. Не учли в походе на Одессу, что опять воюем со всей зигующей Европой без союзников. Они напрочь все ебанутые от Португалии до Финляндии и от Румынии до Дании, убеждая себя в своей исключительности. Хоть крест-на-крест перечёркивай этот континент и в огне утопи, да новыми людьми заселяй. Хоть бы и неграми, хоть арабами. Обе расы пострадали от колонистов и крестовых походов. Про Великую Африканскую войну слышал? Почитай, полезно.
Наши то все эксперты на диване или за границей о судьбе нелёгкой Родины поют, думают, переживают. Все уверены, что нет плохих наций, есть плохие люди. А я так тебе скажу — дело не в пене, что выплеснулась на наши головы вместе с кипятком, а в том, что им удобно воевать с кем-то одним. Сейчас это — Россия. До нас это были Югославия, Ирак, Ливия. Страны-руины. В этот по их замыслу должен был войти и Донбасс. Да вот хуй им! И хуй этим долбаёбам, которые «не понимают за что мы воюем».
Они так сказать, морально поддерживают русский мир и этого достаточно. Нет, брат. Не достаточно ничего, кроме как умирать за свою Родину, чтобы новые поколения имели саму возможность существовать.
У нас нет союзников. Вообще. А союзнички обещают, что поддержат, случись что. А что блядь, ещё может случиться? Здесь пытаются уничтожить само понятие «русский». Если прорвутся — просто порежут всех до самого Владивостока. Каждого россиянина, Борь. Не особо отличая калмыка от цыгана или татарина от нанайца. Мы все для них, в нашей целостности — заноза в заднице. Каждый кровопийца, дай ему нож в руки — звереет. Просто ножом по горлу каждого русского, в лучшем случае — угостят пулей в лоб. Их так воспитали, Борь. Как собак дрессируют атаковать по команде. Так и с этими. Только собаки могут знать меру, а зомби нет. Они же блядь, дякуют и кохают. Ты слышал, нет? Мы «любим» и «благодарим», «спасибо» говорим. А эти придумали какие-то картонные слова, у которых нет словообразования, корней. И бога в них нет. Искусственная накипь. Убедили себя, что кит, это блядь, кот. А сам кит автоматом идёт нахуй, потом что нет в Чёрном море китов. Ну и нахуй он тогда нужен? Вот махрочёс нужен, наркоман кэвэнэщик нужен, чтобы веселее умирать было, а кит — нет. По ха-ха шуточки веселее воспринимать, что Чёрное море они выпокапли. А первые люди в Саду сало жрали или мамонтов ебли «под неси халя воду», тут сразу диагноза и не поставить. Слыхал? От них пошло человечество. Их звали Тарас и Галя. Хан Батый у них — Батя. А Бендера — мать. Потому что мужику с мужиком у них не западло. И теперь эти тарасы-пидорасы и гали-шмары ненавидят всё, что пытается им сказать — «да вы ебанулись! Идите лечитесь. И не только от триппера».
