ее длинные ноги свисают с края матраса. На правой голени — синяк.
— Мне стыдно, — говорит она, не отрывая взгляда от пола.
— Не стоит.
Она колеблется, прежде чем признаться.
— Не помню, чтобы вы приходили за мной в бар.
По ее шее пробегает румянец.
Не сразу понимаю, что сжимающая мою грудь эмоция — это гнев.
— Было трудно идти в ногу с Александром и его друзьями, — продолжает она. — Я не понимала, во что ввязываюсь, когда согласилась пойти с ним.
— Я должен был предупредить тебя.
Наконец, она смотрит на меня из-под опущенных ресниц.
— Александр тусовщик…
— Это еще мягко сказано. Он богатый парень, ни перед кем не отчитывающийся.
Она хмурится.
— Он был добр ко мне.
— Прошлой ночью он подверг тебя опасности.
Не упускаю из виду, как она откидывается назад в ответ на мой резкий тон.
Делаю глубокий вдох и пробую снова.
— Он милый, но у него есть проблемы, о которых я не знал до вчерашнего вечера. Не думаю, что было бы разумно снова встречаться с ним и его друзьями.
Она фыркает, как будто одна эта мысль безумна.
— Не волнуйтесь, я не планирую. — Она, наконец, соскальзывает с кровати и поворачивается, осматривая пол, прежде чем спросить. — Вы… у вас моя одежда?
— Ее нужно было сжечь.
Ее глаза расширяются, и чтобы развеять беспокойство, указываю на дверь.
— Она в коридоре, но ты можешь просто продолжать носить мою футболку. Штаны я тебе тоже дам.
Откладываю ноутбук и встаю, чтобы принести ей что-нибудь еще из одежды.
Она качает головой.
— Я просто возьму свое платье и не буду вам мешать.
— Эмелия…
— Профессор…
— Джонатан, — нетерпеливо поправляю я.
Она морщится.
— Я чувствую себя ужасно из-за того, что позвонила вам прошлой ночью и заставила приехать меня спасать. Могу только представить, о чем вы подумали: «У этой девчонки больше никого нет в жизни, так что ей приходится звонить мне». — Она смущенно стонет. — Уверяю вас, если бы я не была новенькой в этом городе, мне хотелось бы думать, что мне было бы кому позвонить, но…
— Прекрати.
Она вздрагивает и смотрит на меня широко раскрытыми глазами.
— Я не буду слушать, что бы ты еще ни собиралась сказать. Ты пытаешься преуменьшить то, что здесь происходит. Можешь думать все, что тебе заблагорассудится, отталкивать меня сколько угодно, но я не позволю тебе изменить правду. Я вскочил с постели и поехал за тобой еще до того, как ты меня об этом попросила. Я спешил, чтобы добраться до тебя, Эмелия.
— Из чувства долга, — возражает она.
— Из…
Чуть не произношу слово, которое поражает меня, слово настолько шокирующе неуместное, что я замолкаю от того, что оно вертится у меня на кончике языка.
Но она этого не чувствует. Она видит только мою неудачную попытку придумать опровержение, которое закрепило бы ее место в моей жизни, основанное на желании, а не на долге, и она использует это как свое спасение. Обходит комнату, собирает вещи, снова благодарит меня. Я не говорю ни слова.
Эмелия покидает мой дом, и я остаюсь наедине с собой на весь остаток воскресенья.
Днем я стою на кухне, не испытывая облегчения от тишины и покоя, а наоборот, задыхаясь от них. Я бы хотел, чтобы Эмелия осталась. Жаль, что у меня не хватило смелости произнести это чертово слово.
Глава 30
Эмелия
— Тук-тук.
Поворачиваюсь на стуле и вижу Александра, держащего в руках маленькую вазу с цветами. Сегодня вторник, позднее утро. Я была прикована к своей кабинке в «Бэнкс и Барклай» с тех пор, как пришла на работу, настолько, что даже не вернулась за привычной второй чашкой кофе.
Я ничего не слышала о нем с субботы. По правде говоря, не слишком горю желанием видеть его, но не могу игнорировать, поэтому встаю, улыбаюсь и здороваюсь.
— Твой босс не будет возражать, если я приглашу тебя на ланч? — спрашивает он с застенчивой улыбкой. Затем бросает взгляд в конец коридора, в сторону кабинетов руководителей.
Он не найдет там профессора Барклая, тот уехал сегодня утром в Белл-Хейвен вместе с инженерной группой на целый день. Проведя без него полтора дня, я приехала этим утром в «Бэнкс и Барклай» раньше обычного, желая хоть немного побыть рядом с ним. Мне нравится знать, что он всего в нескольких шагах от меня. Мне нравится знать, что несколько раз в день он должен поднимать глаза и видеть меня сидящей за своим столом.
Сегодня утром, когда я приехала, он был здесь. В офисе так мало людей, что я, не колеблясь, приготовила свежую чашку кофе, чтобы отнести ему. И убеждала себя, что это добрый жест, который любой сделал бы для своего босса.
Он поднял голову, когда я вошла, и откинулся на спинку стула, оглядывая меня добрыми глазами. Он поманил меня к себе, и я, обойдя его стол, встала перед ним. Поставила кофе рядом с клавиатурой, а он потянулся, чтобы взять меня за руку.
— Как ты себя чувствуешь?
— Намного лучше.
— Хорошо.
— Еще раз спасибо вам за то, что вы сделали.
Он кивнул и встал. Я удержалась на ногах, когда он отпустил мою руку, чтобы обхватить за шею и крепко прижать к себе, при этом он поцеловал меня в губы. Поцелуй был целомудренным и закончился слишком быстро.
Его пристальный взгляд держал меня в плену, когда он отстранился.
— Скажи, что ты скучала по мне вчера.
— Я скучала. — Слова вырвались с улыбкой.
Он тяжело выдохнул, качая головой.
— Боже, ты — все, о чем я думаю. Я продолжаю уговаривать себя дать тебе пространство, позволить тебе прийти ко мне, и вот я здесь. Я не могу оторваться от тебя.
Я потянулась, чтобы прижать его руки к своей шее, чтобы убедиться, что он не отстранится, чтобы попытаться показать ему, чего я хочу.
— Мы сошли с ума? — спросила я.
— Возможно.
Я улыбнулась.
— Хочу снова пригласить тебя на свидание, но не буду.
Я поняла, что он пытался мне сказать, и ответила:
— Хочу, чтобы вы знали, что если бы действительно пригласили меня на свидание в эти выходные, на этот раз я бы сказала «да». Клянусь, я бы согласилась. Но я уезжаю из города.
Он не выглядел довольным.
— Куда? — спросил он.
— В Нью-Йорк. Соня… моя подруга, которая училась в вашем классе в Дартмуте. Та, которая попала в беду вместе со мной? — это воспоминание почти заставило меня рассмеяться. — Она выходит замуж. Я подружка невесты.
— Когда ты уезжаешь?
