конфетка, и, что самое главное, я рад, что утренние слезы давно прошли.
Я машу ей рукой, приглашая войти.
— Может быть, дело в том, что она считает, что тебе недостает индивидуальности, — услужливо подсказывает моя мама. Я все еще держу ее на громкой связи, так что Эмелия это слышит.
— Может быть, — отвечаю я, ничуть не смущаясь. — Вообще-то, она сейчас здесь. Только что вошла в мой кабинет.
Эмелия хмурится в замешательстве.
— Я разговариваю по телефону с матерью, — говорю я.
Ее глаза расширяются, и она колеблется на полпути к моему столу.
— Эмелия, познакомься с Люсиль. Люсиль, Эмелия.
— О! Эм, привет, — застенчиво щебечет Эмелия.
— Здравствуй, моя дорогая, приятно с тобой познакомиться. Я задавала своему сыну всевозможные вопросы о тебе, но это еще лучше, я могу получить информацию прямо из первых уст.
Эмелия робко улыбается и подходит еще на шаг ближе, явно заинтригованная.
— Джонатан говорит, что ты его отвергла.
Смех вырывается у Эмелии, прежде чем она успевает сдержаться.
Затем ее взгляд встречается с моим, и она отвечает.
— Да… отвергла.
Эмелия находит это таким же забавным, как и я.
— Вы рассказали своей маме обо мне? — шепчет она.
— Конечно, — одними губами отвечаю я.
— Понятно, — говорит моя мама, — но мне любопытно, не связано ли это с его отношением, потому что я сказала, что ему действительно нужно поработать над собой. Никто не хочет встречаться с брюзгой, Джонатан.
Эмелия уже вовсю сияет.
— Иногда он бывает сварливым, — подтверждает она.
Моя мать стонет.
— Должна сказать, что это не с моей стороны семьи. Мне нравится думать, что я очень добродушная. Спроси кого угодно.
— Не верь ни единому ее слову, — возражаю я.
— Джонатан! — шипит моя мать. — Я чрезвычайно приятный человек!
— У нее острый ум и суховатое чувство юмора. Она съест тебя живьем, если ты не будешь осторожна, — предупреждаю я Эмелию.
— Она мне уже нравится, — говорит Эмелия, продолжая подходить ближе.
— Спасибо. А теперь вернемся к нашему вопросу. Ты сейчас с кем-то встречаешься, Эмелия, или ты одинока?
Я протягиваю руку, чтобы взять телефон, с меня хватит.
— Было приятно с тобой поболтать, но мне нужно идти.
— Ну и ладно. Ты такой зануда. Эмелия, дорогая, было приятно с тобой познакомиться. Ты кажешься замечательной, и, если когда-нибудь решишь встречаться с моим сыном, несмотря на сварливое отношение и все такое, я обещаю тебя баловать. У нас есть виноградник, он тебе говорил? Я пришлю тебе столько вина, сколько ты захочешь…
— До свидания, — вставляю я, прежде чем повесить трубку.
Эмелия склоняет голову набок, изучая меня.
— Ваша мама, должно быть, очень хочет, чтобы вы остепенились.
Я откидываюсь на спинку стула.
— Ей бы это понравилось.
— Почему?
— Она считает, что для меня важно иметь семью. Она знает, что это то, чего я хочу для себя, и беспокоится, что я посвящаю слишком много времени работе.
— В этом есть смысл… Мне просто трудно поверить, что у нее на примете нет какой-нибудь привлекательной девушки, на которой вы могли бы жениться. Возможно, кто-то, с кем вы выросли.
Понятия не имею, откуда у нее берется эта идея, но я быстро пресекаю ее.
— Она будет счастлива, кого бы я ни выбрал, лишь бы не скрывал от нее ее будущих внуков. Она привязалась к тебе, потому что увидела нашу совместную фотографию на том благотворительном вечере несколько недель назад. Она считает тебя сногсшибательной и говорит, что мы были бы милой парой.
Эмелия краснеет и опускает глаза.
— О…
— И, между прочим, так и есть. Что ты хотела?
Хочу, чтобы она сказала, что ей ничего не нужно, хочу, чтобы она пришла сюда с единственной целью — побыть в моей компании. Хочу, чтобы она признала, что так же влюблена в меня, как и я в нее. Тогда бы у нас что-то получилось.
Вместо этого она поднимает руку. Ключ от моего дома болтается у нее в руке.
— Подумала, что вы захотите его вернуть.
Это похоже на удар, хотя так не должно быть. Возвращаюсь к своему столу и хватаюсь за контракт, который просматривал до звонка матери.
— Ты хочешь вернуть его мне? — спрашиваю я, смачивая кончик указательного пальца, чтобы быстро пролистать страницы в поисках определенного раздела, который юристы хотели, чтобы я просмотрел.
— Это ваш ключ, — говорит она, протягивая его мне, чтобы я взял.
Не смотрю на нее и отвечаю несколько резко:
— Я не это спросил. Если ты хочешь оставить его себе, то оставь. Уверен, что он достаточно скоро снова понадобится.
— Не понадобится.
Пожимаю плечами, как будто это меня не касается, и указываю на угол своего стола.
— Тогда оставь там.
Я не даю ей того, чего она хочет. Ее тихое недовольство говорит мне об этом.
Краем глаза я вижу, как она подбрасывает ключ на ладони и крепко сжимает его, после чего огибает мой стол и направляется к двери. Видимо, она решила оставить его себе.
— Спокойной ночи, Эмелия, — говорю я, едва сдерживая торжество в голосе.
Не могу точно сказать, когда решил отказаться от борьбы и держаться подальше от Эмелии. На протяжении всех наших отношений я сдерживаю себя рядом с ней, но в какой-то момент между ее возвращением в мою жизнь и сегодняшним днем та небольшая решимость, которая у меня была, уничтожена раскаленным добела желанием. Я полностью бросаю игру, в которую играю. И больше не буду себя наказывать. Не пойду по пути: она слишком молода, сотрудница, слишком невинна и кротка, мне уже все равно.
К сожалению, похоже, что я пришел к этому решению раньше, чем она, а значит, ожидание еще не закончилось.
Тоска.
Желание.
Все это зреет под поверхностью.
Отчаянно хочу, чтобы Эмелия полностью сдалась, и не только для того, чтобы я смог соблазнить ее, и она позволила бы мне прикоснуться к ней физически, я хочу большего. Не хочу, чтобы этот ключ был спрятан в каком-нибудь ящике в ее квартире. Хочу, чтобы он был прикреплен к ее связке ключей и использовался дважды в день.
На следующий день раздается тихий стук в дверь моего кабинета, но я не утруждаю себя тем, чтобы оторвать взгляд от компьютера. Скорее всего, это Кэндис, менеджеры не стесняются стучать кулаком в мою дверь, а Кристофер даже не утруждает себя этим, прежде чем ворваться внутрь.
— Войдите, — зову я, готовясь к неизбежному.
Дверь скрипит.
— Вы оставили свой кофе в комнате отдыха.
Голос Эмелии — это укол адреналина, и мой взгляд устремляется в дверной проем, где она стоит, держа белую кружку за
