Кинув короткий взгляд на кухню, Анюта набрала каких-то пузырьков и початую пачку бинтов. Возвращаясь в спальню, по дороге она заглянула в зал - и улыбнулась при виде работающего компьютера.
- Это ещё кто? - сварливо спросила Вертушинка у Никодима.
- Где? - рассеянно переспросил тот, увлечённый информацией о торнадо в Америке: факты и рассказы очевидцев так поразили его воображение, что он пропустил появление незнакомки в квартире Елисея.
- Где-где! Там! - проворчала Вертушинка, уловив, что его внимание полностью занято происходящим на экране. Но, убедившись в этом, она снова оглянулась на дверь - женщины уже не было. И только после этого загадочный вихорёк позволил себе улыбку. Впрочем, если бы домовой заметил, что Вертушинка улыбается, он бы решил, что ей понравился один из снимков, изображающий величественное явление природы.
… На кухне Елисей сначала старался не очень греметь посудой. Но вскоре, послушав доклады привидений, что женщина спокойно отнеслась к позвякиванию чашек, принялся привычно работать, готовя чай и десерт и не обращая внимания, как шумит. Он помнил, как однажды хозяин обмолвился, что Анюта сейчас живёт в пригороде, и полагал, что путь оттуда долгий, а значит, женщина наверняка проголодалась.
Странно притихшие Шишики только раз отвлекли его. Елисей пригляделся: "помпошки" чинно сидели на столе, возле конфетницы, но зефира не выпрашивали. Домовой пожал плечами: не хотят - и прекрасно. Не до них.
Елисей не знал, что, увидев зефир, Анюта сама выложит его Шишикам. Потому они и не беспокоились. Сколько бы ни оставалось зефира на столе, пакет полностью будет открыт для "помпошек".
31.
Странный сон видел Лёхин. Мало того что накрыл его тот сон непроницаемым колпаком, из-под которого не выберешься, так ещё ниоткуда просвету не ожидалось.
Квадрат светлого пятна в бесконечном, по ощущениям, мраке. Тень от Лёхина чёрная-чёрная. Пуст квадрат настолько, что чистота в нём идеальная. Ну, не считая разнокалиберных чёрных пятен на полу. Лёхин шмыгнул. Чёрт, нос болит… И понял, что за пятна вокруг. Кровь. Потому как капнуло, несмотря на то что шмыгнул.
И лежит он, Лёхин, тут же, на полу - на животе. Так что пятна - вот они, перед глазами сразу. А что самое муторное - он знает, что спит, но собственный сон по-своему повернуть не может, как иногда раньше бывало. Впрочем, он ещё и не знает, что за сон видит и куда его поворачивать.
С живота, кряхтя, повернулся набок - и от удара в лицо опрокинулся на спину. Задышал ртом, потому как попало по всей левой половине лица, но и носу тоже не повезло. Кинуться бы в сторону от бьющего, но чувствует себя Лёхин болезненно вялым, шевельнуться трудно… Только руку поднял потрогать щёку, как что-то тяжёлое упало на живот, придавив его к полу - да так сильно, что Лёхин задохнулся от нехватки воздуха.
Приподняв голову с ноющей от боли щекой, встретился глазами с выпученными глазищами чёрного, словно лакированного зверя. Птицы. Насекомого. Фиг знает кого. Распяленная когтистая лапа крепко жала тело Лёхина к полу. Тёмные, с чуть расплывшимися, точно оплавленными, прожилками крылья подрагивали над сегментированным телом, а фасеточные глаза торчали над клювом. Клюв распахнулся - и из него вылетело то ли жало, то ли хоботок, и это нечто выстрелило в лицо Лёхина, впилось в щёку. И принялось работать, как насос, - выкачивая из него… Что?.. Кровь?
Секунды через две голова Лёхина стукнулась о пол. Больше он её удерживать на весу не мог… Внезапно хоботок выдернулся из раны - лакированный зверь отскочил. В раскалённую от боли щёку будто вложили что-то прохладное и утешающее. Показалось даже, что рана ощутимо сомкнулась краями… Зверь зашипел и неуверенно протянул лапу - распороть щёку по новой, понял Лёхин, который уже устал даже следить за зверем воспалёнными глазами. Но в воздухе что-то поплыло - волнами, и эти волны отгоняли зверя, он мотал головой, рычал, огрызаясь, но втихомолку, будто боясь, что его услышат.
Вскоре Лёхин понял, что волны звуковые. Они плыли, огромные, освежающие. Он чувствовал, как звуки пронизывают его тело… Движение слева - он сдвинул голову, пытаясь склонить её набок. Зверь, уже жалобно ворча, отступал от накатывающих на него волн. Уходил во тьму, чьим порождением, наверное, и являлся.
А потом стало совсем легко. Хотя был момент, когда он испугался до дрожи пальцев. Что-то шевельнулось на груди - и он решил, что вернувшийся зверь снова наложил на него лапу, только пока не надавил. Из последних сил он заставил себя поднять голову. И опять уронил её - на подушку, жалея, что не может рассмеяться во весь голос: на груди сидели две "помпошки" и вопросительно таращились прямо ему в лицо.
- Лёхин, - прошептал кто-то рядом. И щеки снова коснулось что-то мягкое и свежее, заглушая боль. - Пить хочешь?
Он открыл глаза и скосился направо. Аня! Её милое лицо, тёмные внимательные глаза… Откуда она здесь?
Она приподняла подушку вместе с ним и села так, чтобы он мог опираться на неё. Получилось, что она обняла его вместе с подушкой. И ему это понравилось. А ещё теперь он отчётливо услышал гитарный перебор.
- Кто… там?
- Тебя это тревожит? Может, попросить его перестать играть?
- Не надо… Ромка… хорошо играет…
- Он позвонил в дверь, чтобы узнать, как ты. А потом попросился посидеть в зале, сказал, что ему некуда идти, а ты бы разрешил посидеть. Но сейчас поздно…
- Который час?
Она оглянулась на настенные часы.
- Без двадцати одиннадцать. Хочешь есть?
- Нет. Пока. Дверь… открой. К Ромке.
Они так и сидели: она обнимала его через подушку, но ему и этого было достаточно - главное, чтобы её тёплые пальцы касались его плеч. А звуки гитарных переливов уже свободно и мягко вплывали в комнату. И Лёхин с некоторым даже испугом ощущал, как стягивается треснувшая кожа на щеке.
В комнату заглядывали привидения, делали большие глаза и поспешно испарялись. Степенно явился Елисей, посмотрел-посмотрел на хозяина и покивал: ага, а что я про Романа говорил? Ушёл, а секунды спустя за ним побежал, озабоченно задрав хвост, Джучи - наверное, на позвякивание посуды.
Гитара замолкла. С минуту, наверное, Лёхин прислушивался, а потом мысленно пожал плечами: может, парень стесняется - слишком поздно для музыки?
Аня наклонилась чуть вперёд посмотреть на него, встретилась глазами и встала.
- Пойду посмотрю.
Вернулась она быстро, неудержимо улыбаясь, - и застыла на полушаге: Лёхин стоял у кровати, уже в домашних штанах, быстро и даже лихорадочно надевая свитер.
- Что случилось?!
- Ничего не случилось. Просто неудобно: ты у меня впервые в гостях, а я тебя встречаю чуть не по-обломовски - полёживая в постели.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
