Так и не сумев уснуть, я выползла из Серёжиной спальни. Ступая по полу босыми ногами, немного поплутала по коридорам, подсвечивая себе экраном телефона, пока не нашла кухню. На улице всё ещё были сумерки, придавая незнакомому месту загадочность и таинственность. Свет от телефона скользил по предметам, вынуждая их откидывать продолговатые тени. Свет не включала, не желая тревожить царивший вокруг покой.
Поставила вчерашний чайник, и подумаешь, что моё вчера было всего лишь несколько часов назад. Потом искала кружку и чай, надо было бы сделать нелюбимый кофе, чтобы разбудить засыпающую голову, но растворимого здесь не нашлось, а разобраться с хитрой Серёгиной кофемашиной у меня не получилось. Чай нашёлся в одном из шкафов, обожаемый мной ройбуш, и было в этом что-то печальное, потому что сам Сергей был к нему равнодушен.
Пока заваривала чай, телефон пару раз жалобно пискнул и выключился, оставив меня во власти сумерек. Мне это особо не мешало, на кухне я уже вполне сориентировалась. Взяв кружку, двинулась к барной стойке, но благополучно наткнулась на стол, который тут же упал, огласив весь дом неожиданно оглушительным грохотом. Я подскочила, благополучно расплескав весь чай, визги свои сдержала, а вот чашку из рук выпустила. На смену грохоту пришли звуки бьющегося стекла. Замерла на месте, считая до десяти, чтобы не выругаться.
На цифре семь включился свет, заспанный Серёжка в одних спортивных штанах с лёгким прищуром разглядывал меня и учинённый мной беспредел. Беспомощно развела руками.
-Извини. Я тут… сейчас уберу.
Попыталась сделать шаг в сторону, переступить через стул и выбраться из окружения осколков и пролитого чая, но Серёжа, преодолевая расстояние между нами в несколько метров, серьёзным голосом велел:
-Стой.
Послушно замерла на месте, правда, всё-таки стоя на одном из осколков, который болезненно впился в стопу.
-Ой.
-Оля! Сказал же стоять! – проскрипел Серёжка на меня недовольным голосом, после чего почти не раздумывая, подхватил меня и усадил на поверхность стойки. – Сиди.
Серёга с серьёзным видом заметал осколки взявшейся неизвестно откуда щёткой, а я сидела на столешнице, пытаясь натянуть края больной футболки на свои голые коленки. Когда мои бесчинства были ликвидированы, он практически вплотную подошёл ко мне и во всё той же приказывающей манере велел:
-Ногу покажи.
-Не стоит. Всё в порядке, просто наступила.
-Ногу.
-Нет там ничего.
Спорить не стал, просто наклонился и ухватил меня за ступню. Попыталась вывернуться, не дал. Провёл пальцами по коже, ища пресловутый осколок, и, не найдя ничего, слегка расслабился, отпуская ногу, случайно или специально проведя ладонью по щиколотке. Мы оба притихли, стараясь, лишний раз не то что не шевелиться, но и не дышать. Когда наш ступор подзатянулся, Серёжа тряхнул головой и упёрся руками на барную стойку, по разные стороны от моих бёдр. Несмотря на всю интимность этой позы, у меня всё равно было ощущение, что он где-то далеко. Долго разглядывал моё лицо своими красными от недосыпа глазами, и я понимала, что мои выглядят совсем не лучше.
-Вот и утро настало? – неожиданно мягко заметил он, нежно улыбнувшись.
Моё сердце пропустило удар, и я не смогла ответить ничего лучше, кроме как своего кроткого «Да», которое, вообще не факт, что он услышал, настолько тихо прозвучал собственный голос.
-Поговорим? – риторически предложил Серёжа, после чего оттолкнулся от стойки и отошёл на пару шагов.
-Про вчерашнее?
-И про вчерашнее в том числе. Но на самом деле это более… серьёзно. Помнишь, ты спрашивала меня, есть ли то, о чём я ещё молчу? Так вот. Оно есть. И оно тебе не понравится.
Напряглась, уцепившись пальцами за край столешницы. Взбодрившись похлеще, чем после убойной дозы кофеина. Мозг судорожно пытался осознать услышанное, в очередной раз разбивая весь сложившийся паззл.
Измайлов отошёл ещё на шаг назад, уткнувшись спиной в кухонную тумбу, а я боролась с желанием скрестить руки на груди, и убеждая себя в том, что сейчас нельзя закрываться перед ним. Он ждал моего разрешения продолжать, ну или проявления моей готовности слушать. Поэтому я опять кивнула, перед этим сдавленно сглотнув, по возможности оттягивая время.
Он слабо и неуверенно улыбнулся, ища хоть какую-то возможность поддержать нас обоих.
-Помнишь, я тебе про парня рассказывал, Лёшку, с которым сдружился, когда переехал? И с помощью которого ввязался в историю с угонами?
Заход мне уже не нравился. Хотя, я не знаю, что он там должен был мне такого сказать, чтобы меня отпустила всеразрастающаяся тревога.
-Да.
-Так вот, я тебе не всё рассказал.
Следующие десять минут мне оставалось только шокированно хлопать глазами и пытаться хоть как-то уложить полученную информацию в своей голове.
Первое, что мне предстояло понять и осознать, оказалось то, что Серёжка согласился взять на себя вину того самого Лёшки, увеличив грозивший ему срок, взамен на то, что его отец вызвался содержать нас – меня и детей. Это звучало настолько дико и непохоже на мою реальность, в которой я существовала всю свою жизнь, что я даже не могла понять, как отношусь к его словам. Как факт. Он взял на себя чужую вину, чтобы кто-то содержать семью.
-Подожди, - жалобно пробормотала я. – Но как это вообще возможно?
-Достаточно легко. Лешка был наркоман, конченный и со стажем. И его семья это понимала. Каким-то чудом ему долгое время удавалось сохранять человеческое лицо, но наркотики брали свое, и все это понимали. Андрей Игоревич и не надеялся уже его излечить, но ему хотелось провести последние годы рядом с сыном. Ну или хотя был иметь такую возможность. Лёхин отец был очень властным человеком, не привыкшим к тому, что кто-то в состоянии ослушаться его и сделать что-то вопреки его воли. А Лёшка ослушался, и ещё как, поэтому родители поначалу вычеркнули его из своей жизни, надеясь, что это возымеет хоть какой-то эффект. Не помогло. Андрей Игоревич так и не смог себе в последствии этого простить.
-И ты так легко согласился?! – спрыгивая со стойки, воскликнула я.
-Не легко. Но по сути это тогда ничего не меняло, сколько я буду сидеть. Пять лет или больше. Я тогда уже вас потерял, себя растоптал и родителей чуть ли этим всем не убил. И я, правда, читал своим долгом, сделать всё возможное, чтобы хоть что-то предпринять… если не для тебя, то для Аньки.
На душе стало невыносимо тяжело, словно тысячи иголок разрывали мне грудь, даже слёзы на глазах выступили, хотя реветь я не собиралась. Года накладывались друг на друга, создавая параллели и соотнося события. Как ни крути, но получалось, что в то время, когда он сидел в тюрьме, в том числе и за деньги, за которые он продался, чтобы помогать мне, я отчаянно впахивала сутками, чтобы добиться всякой финансовой независимости от него. Получалось настолько жестоко, при чём по отношению к нам обоим, что я не выдержала и рухнула на стул, который до этого успешно уронила. Мне не давала покоя ещё одна мысль. Он ни разу не упрекнул меня этим. Вообще. Ругался, что лишаю времени и заботы детей из-за своей гордости. Но ни разу не сказал мне ни слова по поводу того, на что ему пришлось пойти…
Но опять-таки это всё меркло перед следующей частью его рассказа.
Но для начала я не выдержу и спрошу его о том, почему Серёжа сразу мне не рассказал о договорённости.
-Это было одно из условий сделки, что я буду молчать, - как само собой разумеющееся пояснил Измайлов. А я почти вспыхнула, стало обидно, ибо звучало почти как то, что он мне не доверял. Но Серёжка оправдываться не стал. Провёл ладонью по своей небритой щеке и добавил в такт моим мыслям. – А ещё не знал, как ты это воспримешь.
-А как я могла это воспринять? – холодно переспросила я, пытаясь унять хаос внутри себя. Всё было настолько сложно, что я сама и не понимала, как вообще относиться к вновь открывшимся обстоятельствам. В очередной раз было горько за то, как мы сами всё испортили.
