Я вспомнил, как несколько минут назад предавался похотливым мыслям, когда майестра Катрина касалась меня пальцами. Возможно, этими же ледяными ручками она сжимала горло Валери. Стыд и ужас охватили меня.
— Что вам угодно?! — воскликнул я.
— Нам угодно получить то, что нам нужно, — произнесла майестра Залина.
— Что?! Что вам нужно?! — вскрикнул я, прикрыв руками горло.
— То, что нам нужно, хранится у вас, — улыбнулась майестра Катрина, вновь блеснув клыками.
— У меня ничего нет. — Мой голос стал хриплым, во рту пересохло.
— Давайте выпьем его кровь, — раздался глухой голос.
Это были первые слова, произнесенные майестрой Мариной с начала нашей встречи. Честно говоря, эта фея сразу мне не понравилась.
— Разве Валери вам ничего не оставила? — спросила майестра Катрина.
Дурная шутка пришла мне на ум. Я представил, как женщина, которую душит упырь, толкает в бок своего возлюбленного и подсовывает ему таинственный артефакт: мол, подержи, пока я ненадолго отойду… в мир иной.
Вдруг я подумал, что человек, укушенный упырем, и сам превращается в кровопийцу. Я взглянул на лестницу, ожидая увидеть Валери, возродившуюся в качестве вампира. На ступенях никого не было. Тело лакея неподвижно лежало на полу.
— Что вы сделали с Валери?! — закричал я.
— С Валери? — переспросила майестра Катрина. — Полноте, маркиз, ничего мы с нею не делали. А вы подумайте хорошенько: может быть, Валери на словах просила что-нибудь передать.
— Да ничего она не передавала мне! А вы?! Что вы сделали с нею?!
Майестра Катрина с разочарованием всплеснула руками.
— Заладили одно и то же! Сказано ж вам, ничего мы не сделали ей.
— Ага, скажите еще, что она добровольно сцедила всю свою кровь! — выкрикнул я, мотнув головой наверх.
— Ах, вот вы о чем, — промолвила майестра Катрина и коснулась указательным пальцем моего лба.
Она так быстро поднесла руку к моему лицу, что я не успел среагировать, а, почувствовав леденящую подушечку пальчика, провалился в черную бездну.
Глава 40
Очнулся я в постели рядом с трупом. Не знаю, сколько я проспал: один час, целые сутки или сотню лет. Солнце заняло такое положение, что свет лился прямо на мертвую соседку.
Повернувшись на левый бок, я рассматривал бездыханное тело. Большой плоский лоб и точеный, с узкими ноздрями носик возвышались над провалами глазниц. Губы словно завернулись внутрь провалившегося рта. Острый подбородок выпячивался ввысь. Солнечный свет придавал лицу янтарный оттенок.
Скрипнула дверь, в зал скользнула полоска света, и вместе с ней — маленькое чешуйчатое существо в синей ливрее ростом с карлика.
— Сударь, вы не спите? — осведомилось оно.
— Решительно сплю, — ответил я, глядя на невообразимое создание.
— А, — протянуло чешуйчатое. — Вы, верно, думаете, что я во сне к вам явился.
— А вы хотите сказать, что явились мне наяву?! — ухмыльнулся я.
— Именно, сударь, именно, — закивало чешуйчатое. — Майестре ожидают вас в гостиной. Извольте следовать за мною, сударь.
Я ощупал шею, но, слава Главному Повару, следов от клыков вампирелл не обнаружил. Чешуйчатое заметило мои движения и, наверное, догадалось о моих опасениях.
— Хе-хе-хе, — проскрежетало оно.
— А сами майестре ко мне пожаловать не соизволят? — спросил я.
Чешуйчатое замотало головой.
— А что ж так? — поинтересовался я.
Чешуйчатое скорчило гримасу и проворчало:
— Говорят про вас, что нехорошими ветрами повелеваете. Так майестре опасаются, что в покоях ваших воздух спертый.
— И послали, значит, болотную тварь за мною, — констатировал я, поднимаясь с кровати. — Ну, веди меня к майестре.
Чешуйчатое улыбнулось и жестом пригласило меня на выход. Я покинул спальню. Внутри благодаря освещению замок преобразился и выглядел не столь сумрачно, как накануне. Многочисленные факелы освещали лестницу и коридоры. На полах появились мягкие ковровые дорожки. Почерневшая солома исчезла и запах гнили выветрился.
Тварь в синей ливрее обогнала меня и пошла вниз по лестнице. Я последовал за нею. Мы спустились на один пролет, чешуйчатое распахнуло двустворчатые двери и пропустило меня внутрь. Я оказался в зале с высокими окнами. Солнечный свет, льющийся через витражи, разбрасывался ромбами, квадратами, треугольниками и прочими геометрическими фигурами. Причудливые линии напомнили мне путешествие с Мэри-Энн, отчего защемило сердце. Я встряхнул головой, отгоняя мысли о летунье.
— Здравствуйте, маркиз, — раздался женский голос.
В глубине три сестры восседали на тронах. В центре возвышалась майестра Залина. Ее трон был самым высоким. По левую руку от нее разместилась майестра Марина, а по правую — майестра Катрина в белых одеяниях. Перед ними стоял длинный стол и дюжина стульев с высокими спинками.
— Просим вас, маркиз, — пригласила майестра Залина.
Я прошел вперед по безупречно выложенному паркету, уселся за стол и беглым взглядом оглядел сестричек. Меня не покидало чувство, что передо мной разыгрывается дурная комедия. Майестра Залина держалась столь величественно, словно нам предстояло решить судьбу цивилизации. По всей видимости, она была главной. «Старшая» — так я ее окрестил, хотя на вид все три феи выглядели одногодками.
Майестра Катрина улыбалась, в ее глазах играли призывные огоньки, она подмигнула мне пару раз, будто подначивая убежать, лишь только окончится этот «саммит», куда-нибудь в глубину парка. Почему-то мне представлялись качели над излучиной реки.
Третья сестра смотрела на меня с нескрываемой неприязнью. Я надеялся, что она не переборщит с выбранной ролью. А еще я с ужасом подозревал, что майестра Марина единственная из сестер выражает свои истинные чувства. «Злюка», — такое прозвище я придумал для нее. От ее взгляда у меня свело желудок и в животе заурчало.
— Ах, да, — спохватилась майестра Залина.
Мои непроизвольные утробные звуки напомнили ей о чем-то важном. Она поднялась, выпрямилась и, вытянув руку в мою сторону, произнесла:
— Espumisan Simetikon!
Я испугался, что обращусь в какое-нибудь отвратительное существо, наподобие чешуйчатого. Но ничего не произошло.
— Что это? — спросил я.
— Не волнуйтесь, маркиз, — улыбнулась майестра Катрина. — Это безобидное заклинание. Оно всего лишь на время блокирует вашу способность повелевать дурными ветрами.
— Вот как, — ухмыльнулся я.
И действительно, мой желудок успокоился.
Старшая опустила руку на плечо майестры Катрины, и та умолкла, сжав губы так, будто с трудом сдерживается от смеха.
— Итак, мой любезный маркиз, — произнесла майестра Залина, усевшись на троне. — Мы надеемся, что пребывание в нашем гостеприимном доме доставляет вам удовольствие.
— Мягко говоря, небольшое, — сознался я. — Хотя… если сравнить с прогулкой вокруг замка…
— Вы не очень-то вежливы, — у майестры Залины дрогнули губы. Сделав вид, что справилась с обидой, она добавила: — Но, по крайней мере, вы честны. А чем, позвольте полюбопытствовать, вам не нравятся окрестности нашего замка? Пешие прогулки полезны для здоровья.
— Да, — я кивнул. — Но на всякий случай, может, вы не знаете, у вас там слепой черт бегает вокруг замка и пожирает всех подряд.
— Ах, это, — махнула рукой майестра Залина. — Это всего лишь гар.[76] Он не пускает посторонних в дом.
— А собаки, значит, не справлялись? — поинтересовался я.
— Послушайте, сестры, — подала голос майестра Марина. — Давайте выпьем его кровь.
Похоже, с воображением у нее совсем было туго. Но отличалась, паршивка, настырностью.
— Уважаемые майестре, — произнес я. — К чему все эти церемонии? Вы бы объяснили толком без экивоков, чем могу сослужить вам?
— Маркиз, вы сослужите нам, а мы отплатим добром. Наша щедрость удивит вас, поверьте мне.
— Знаете ли, милостивые майестре, если я уйду от вас неукушенным, это и будет самым щедрым вознаграждением. Но вы так и не сказали: что я могу сделать для вас?
Старшая покачала головой.
— Ну как же, маркиз, а Валери де Шоней разве ничего не оставила? Какую-нибудь тетрадь или листочек, а может, на словах просила что-нибудь передать?
— Ах, вот в чем дело! — осенило меня. — Тут, милостивые майестре, вынужден буду я вас огорчить.
Майестра Залина нахмурилась. У ее кровожадной сестры губы побелели и, поджавшись, превратились в тонкую струнку, с двух сторон перехваченную показавшимися наружу клыками. И даже беспечная майестра Катрина встревожилась, карие глаза округлились, отчего облик ее сделался поистине миловидным.
— Бумаги-то, вокруг которых вся эта свистопляска случилась, — продолжал я, — перехватили его императорское высочество Александр Павлович. Я все это собственными глазами видел. И знаете, что он сделал с бумагами?
