— Ах да, — вдруг воскликнула майестра Залина, привстала и, протянув руку в мою сторону, произнесла: — Espumisan Simetikon!
— Да, полноте вам, майестре, — смутился я. — Нет у меня привычки забавляться ветрами во время трапезы.
— Приятного аппетита, маркиз, — прощебетала Катрина.
Кровожадная Марина бросила в мою сторону недобрый взгляд, чем уязвила мое самолюбие: кажется, мне не удалось смягчить ее сердце.
— Вот что, маркиз, — произнесла майестра Залина после небольшой, великодушно предоставленной паузы, во время которой я успел утолить голод, — мы обдумали с сестрами ваш рассказ. По всей вероятности, те бумаги, которые сжег русский королевич, не имели к нам никакого отношения.
— Может, и не имели, — кивнул я.
— Скажите, маркиз, вы довольны нашим гостеприимством? — спросила майестра Залина.
— Ну, с учетом некоторых обстоятельств, — я посмотрел на Катрину, а затем перевел взгляд на Марину, — жаловаться — грех.
— А пользоваться этими обстоятельствами — не грех? — хихикнула фея в белом.
— Катрина! — майестра Залина цыкнула на сестру и повернулась ко мне. — Вот и мы надеемся, что вы на добро ответите добром. Очень хотелось бы верить, что эту историю — про бумаги, сожженные вашим королевичем, вы рассказали нам не для того, чтобы потянуть время.
— Да что вы, майестре! — воскликнул я и осекся.
Я хотел было сказать, что не в моих интересах тянуть время, поскольку сам кровно, в прямом смысле этого слова, заинтересован в скорейшем расставании. Однако после случившегося между мною и двумя младшими сестрами я не рискнул говорить о надежде на скорую разлуку. Они были не только вампирами, но еще и женщинами. А ну как взыграет ревность.
— Что-то вы засмущались? — майестра Залина заметила мое смятение.
— Я просто хочу сказать, что готов искренне ответить на все ваши вопросы. Заверяю вас, что у меня решительно нет никаких причин что-либо скрывать от вас, — ответил я.
— Так припомните получше. Валери должна была оставить кое-какие записи для нас. Может быть, она что-либо на словах передать просила? — майестра Залина смотрела на меня.
— Имейте в виду, — вдруг произнесла Марина. — Послание, адресованное нам, могло быть зашифровано. Не в интересах Валери было сообщать вам суть и называть адресата.
— Ну подумайте, может, она оставила вам какие-нибудь странные записи, значение которых вам непонятно, — подбодрила меня Катрина.
Я задумался. Но как ни старался, ничего такого, что могло бы заинтересовать вампиров, не припомнил. Да и не оставляла ничего мне Валери, если не считать письма, которое передал мне еще в Москве неизвестный посыльный, труп которого оставил я в подвале у канальи Шевалдышева. Правда, была еще руна Футарка.
Обо всем этом я рассказал. История с руной сестер не заинтересовала.
— Эту руну они у нас и украли, — сообщила майестра Катрина.
Кто эти «они», она не пояснила, но подразумевалось, что Валери была в их числе.
— Мы бы хотели взглянуть на бумаги, которые передал вам тот несчастный мальчишка, — промолвила майестра Залина.
— Увы, — я поклонился. — Это невозможно. Я много времени провел в морской воде, отчего бумаги пришли в совершенную негодность. Но перед тем я успел десяток раз перечитать это письмо и запомнил его слово в слово.
— Похвально, — склонила голову майестра Залина. — Извольте же, маркиз. Мы вас внимательно слушаем.
— Оно было написано по-французски, — предупредил я.
— Ну мы ж не лаптем кровь хлебаем, — с обидой в голосе ответила майестра Катрина.
— Что ж, — развел я руками. — Вот его текст, слово в слово:
«Ангел мой, жизнь моя, Серж!
Ты написал „Слава“, но какая же это слава, если ты держишь в руках эти письма?! Если ты читаешь их, значит, меня рядом с тобою нет! И сейчас, когда мы еще вместе и пишем эти строки, я с трудом сдерживаю слезы, воображая себе, что когда-нибудь тебе придется читать эти письма.
Серж, если ты держишь в руках эти бумаги, а меня рядом нет, значит, наши враги помешали нам воссоединиться вновь, и мне остается уповать лишь на то, что ты не забудешь меня.
Серж, если мне удастся сбежать, я буду ждать тебя в Валдаях у однорукого Фрола. Если там ты меня не застанешь, трактирщик сообщит тебе новый адрес.
Серж, милый Серж, я люблю тебя! Я вверяю тебе свою судьбу!
Ангел мой, я буду ждать тебя! Если понадобится — всю жизнь!
Любящая тебя Аннет».
— Вы покраснели, — произнесла майестра Залина.
Я и сам это чувствовал. Щеки мои пылали, противоречивые чувства охватили меня. Страсть к Валери пробудилась вновь и взыграла с утроенной силой. А еще сделалось стыдно, я почувствовал себя предателем, как это было уже в застенках Мировича.
— Это все? — спросила майестра Залина.
— Да, — подтвердил я.
— А при чем здесь Аннет? — спросила фея.
— Долго рассказывать. Но, путешествуя по России, Валери почему-то выдавала себя за сестру.
— Да она могла выдавать себя хоть за Папу Римского! Но в письме к вам-то зачем ей подписываться чужим именем? — В голосе майестры Залины послышалось раздражение.
— Ну, это имя не совсем для нее чужое. Это имя ее сестры, — объяснил я, понимая, что эти слова ровным счетом ничего не объясняют.
Катрина посмотрела на меня с озорным любопытством.
— Значит, вы и там пошалили с сестрами. — Майестра Залина скривила губы.
— Нет-нет, — замахал я руками. — Ни с кем я не шалил. С Аннет уж точно не шалил, хотя всю дорогу сюда думал, что именно с нею-то я и шалил. Но потом выяснилось, что я, как вы изволили выразиться, шалил с Валери. А с помощью этого письма она убедила меня в том, что я шалил с Аннет. И я так и думал, что шалил с Аннет. Но когда увидел ее, то понял, что не шалил с нею. А уж от нее-то я и узнал, что ту, с которой я шалил, зовут Валери. А с Аннет я не шалил.
— Замолчите! — топнула ногой майестра Залина. — Шалил, не шалил! С ума сойти можно!
— Может быть, укусим его. Чуть-чуточку, — предложила кровожадная Марина.
Майестра Залина покачала головой.
— Дождемся возвращения Кунитца. Валери должна передать инструкции через банкира. После ужина Плесыч проводит нашего гостя в его покои.
Завершилась трапеза в тишине, нарушаемой звяканьем столовых приборов и хихиканьем Катрины.
Глава 42
Плесыч не обманул: ужин и впрямь оказался замечательным. Но настроение мое испортилось.
Я то бездельничал, лежа на кровати, подле которой так и валялся пятисотлетний труп средневековой ветреницы, то метался из угла в угол, когда кончались силы совсем ничего не делать. Думы посещали меня невеселые. Я склонялся к мысли о том, что на этот раз шансы выпутаться невелики. Никто из тех, кто мог бы прийти на помощь, не знает о том, где я нахожусь. Да и кому вообще обо мне беспокоиться?! Разве что официальным властям, которые разыскивают меня за убийство князя Дурова. Нет уж, если встанет вопрос о выдаче меня в руки правосудия, то я бы предпочел заточение в гнездовье вампиров.
Вот так-так. Хоть бы одного доброжелателя припомнить, который обеспокоился бы моим исчезновением. Как ни крути, а таковых нет. Если не считать Валери. Я все еще верил, что небезразличен ей.
Я догадывался, что моя возлюбленная одурачила целое семейство вампиров, которые годятся в прабабушки тем предкам Валери, что с дубинками гонялись за мамонтами. Судя по всему, она обещала передать им через меня какую-то информацию, но только после того, как получит денежное вознаграждение. Убедившись, что от меня нет никакого прока, майестре отправили к Валери герра Кунитца с выкупом. Они надеются, что, получив деньги, мадемуазель де Шоней откроет их казначею важный секрет. Наивные! Я был уверен, что вместо обещанных сведений они получат новую загадку — о бесследно исчезнувшем банкире.
А что же станется со мною?! Я вспоминал, какую радость излучали глаза Валери во время наших свиданий, и не мог поверить, что ее чувства были поддельными. Наверняка где-то в ее колоде остался еще один туз — для моего спасения.
Однако томиться взаперти и мучиться неопределенностью оказалось невыносимой мукой. Я провел бессонную ночь, а наутро с трудом сдерживался от того, чтобы броситься на дубовую дверь и колотиться об нее до тех пор, пока либо меня не выпустят, либо я не разобью себе голову. В эти минуты я бы скорее отважился столкнуться лицом к лицу с безглазым чертом, гаром — так его называли майестре, чем сидеть в башне.
Валери, Лерчик, солнышко мое, ну где же твой туз?! — эти слова едва не срывались с моих уст. Хотелось выть, лишь остатки самолюбия позволяли кое-как держать себя в руках: я опасался, что меня могут подслушивать. Наверняка отвратительный Плесыч не отходит от дверей. Да и роста этот уродец такого, что ему и наклоняться не нужно, чтобы приложить ухо к замочной скважине. Я содрогнулся, припомнив, как лапы этого исчадия опустились на мои плечи, демонстрируя чудовищную силу. К тому же в замке не один такой уродец. А еще и слепой гар. Где же выход? Где?
