— Я для того и взял тебя, чтобы ты навел порядок в фирме. Держи всех в руках. Я тебе доверяю целиком. Как поступишь, то и правильно! Сам хочу отдохнуть. Сколько лет о том мечтал! Да все не находил достойного, кому можно было бы доверить дело. Теперь спокоен! Тяни возок, а я покувыркаюсь! — выдал Ведяеву зарплату и поволок в ресторан, сказав свое:
— Ревизорам нельзя в кабак, а нам — необходимо! Отдых нужен всем!
Юрий Васильевич, как заметил Анатолий, не умел и не любил ограничивать себя ни в чем. Он пил и ел, не глядя на количество и цены. Уважал роскошь. Питал слабость к легкомысленным девицам. И не скрывал этого. В ресторане всех официанток перещупал. Признался, что на ночь всегда заволакивает к себе ядреных девок и тешится с ними до утра.
— Я не хочу бабу заводить. Как-то по молодости накололся на лахудре. Пожалел суку, несчастной прикинулась. Битой. А ее убить было мало. Она меня своими прихотями чуть без штанов не оставила! Борща сварить не могла. Жила на одних сладостях. И ни хрена не делая — хворала! Встанет в полдень, сигарету в зубы и за кофе! С немытой мордой! Сама лохматая, вонючая, как дворняга, а спеси, как у лебедушки. Когда расскочились, я от радости чуть не плакал. Подсчитал свои убытки из-за этой кикиморы и решил впредь никогда бабой не обзаводиться! То ли дело путанки! Никаких проблем! Не понравилась, дал подсрачника, приволок другую. Их хоть каждый день меняй! И по десятку за ночь. Лишь бы возможности позволяли! Вон я в Египте с одной бабой флиртовал из нашей группы! Во, огонь! А дома ее муж ждет. Двоих сопляков имеют. Так эта стерва любую суку за пояс заткнет! И при том мужику поет по телефону, что соскучилась по нем! Я чуть под койку не влетел от удивленья, сколько ж ей надо? Меня она вконец измотала…
— А чего ж ты египтянку не отхватил? Хотя б ради экзотики! Сравнил бы, чем они от наших баб отличаются? — пошутил Ведяев.
— И заклеил бы! Запросто! Была возможность. Но, говорю честно, заразы боюсь. Потому не рискнул.
Они быстро сработались. Платонов не лез в дела Ведяева, прислушивался к его советам и жил в свое удовольствие. Но однажды вечером приехал к нему домой, даже не позвонив предварительно.
Непривычно потрепанный, измятый, в синяках и грязи. Рассказал, что нарвался на замужнюю бабу, которая тайком от мужа решила подработать на панели, а тот ее выследил и вместе с дружками вломился к Платонову. Вкинули ему целой сворой. Бабе тоже перепало. Весь товарный вид превратили в сплошную синюю лепешку и пинками домой погнали. А ему — Юрию велели из города выметаться. Иначе обещали башку с резьбы свернуть. В его квартире такое утворили, что на ремонт теперь целый год вкалывать надо.
— А ведь хата не моя! Я снимал се. Что теперь хозяева скажут? Конечно, выгонят! — сидел потерянно.
Естественно, он мог снять другую квартиру. Но Ведяев, помня, как Юрий в свое время выручил его, предложил:
— Живи у меня! Нам с тобой делить нечего!
Платонов остался ночевать у Анатолия. На следующий день перебрался к нему насовсем. Казалось бы, живя под одной крышей, они должны были сдружиться, понять друг друга. Ничего такого не произошло.
Часто, идя домой с работы, еще на лестничной площадке слышал Анатолий ревущие, хрипящие, зачастую похабные песни, доносившиеся из его квартиры. Это значило, что Юрий дома, с ним пьяная компания голых девок, готовых исполнить любое его желание. Случалось, Ведяев поворачивал обратно на работу или шел в парк, гулял по городу дотемна. А возвращался к зловонному запаху попойки.
Платонов, свалившись с койки, спал на полу среди окурков и пустых бутылок. Утром он ничего не помнил, потому не извинялся даже на всякий случай. О себе он никогда ничего не рассказывал, ни трезвый, ни по глубокой пьянке. Да Анатолий его ни о чем и не спрашивал.
Кто знает, сколько бы это длилось? Однажды Ведяев решил пресечь пьянку, открыл дверь и вошел в квартиру. Он устал на работе и хотел отдохнуть. Просто и банально завалиться в постель. Но едва ступив на порог, онемел от удивленья. Голый Платонов развлекался сразу с тремя путанками. Одна из них мигом повисла на шее Анатолия и, не дав передохнуть, тут же раздела донага, прильнула к нему так, что ни водой разлить, ни клещами не оторвать. Ведяев забыл, чего хотел, возвращаясь с работы.
Незнакомая бабенка вытворяла с ним давно забытое. Он только изумлялся ее опыту, умению и проворству.
— Алексеич! Не оплошай! — услышал Ведяев смех Платонова. А баба все больше в азарт входила. Она истерзала его, измяла, истискала, довела до изнеможения. Едва отделался от этой, к нему влетела другая — настоящая буря. И уже не отстала до самого утра.
Он встал с постели шатаясь, как пьяный. В глазах троится и рябит, во рту сухость и горечь. Все тело трясется от слабости. Такого урагана он не знал даже по молодости. И, стыдясь самого себя, поспешил поскорее выпроводить девок, чтобы никто из соседей не увидел, выпускал по одной, предварительно оглядев лестничный марш.
— Ну как, Анатолий Алексеевич, отдохнул? — встал Платонов, когда Ведяев, проветрив квартиру, успел умыться и сварить кофе.
— Да, Юрий! Ты силен! Со всеми справился. Я со второй уже выдохся. Не знал, как до утра дотяну, — сознался Анатолий.
— Это и есть красивая жизнь. Она слишком коротка! В том ее единственный минус! Все остальное меня устраивает! — смеялся Платонов и пообещал, что сегодня вечером будет еще веселее.
Свое слово он сдержал. Две девки были уже наготове и ждали Анатолия Алексеевича за накрытым столом…
Постепенно он начал втягиваться в угарную жизнь. Она, после многих лет воздержания, пришлась по вкусу. Каждый день — прорва еды и море выпивки. Всякий раз новые бабенки. К ним не успевал привыкнуть или запомнить.
Платонов был неутомим. Но через пару месяцев ему стукнуло в голову снова развеяться за рубежом.
— Я бы взял тебя с собой, но кто-то должен заниматься фирмой. Когда ты устанешь, заменю. А ты махнешь куда захочешь, — сказал Юрий, уезжая на Канары.
Оставшись один, Ведяев поначалу блаженствовал в тишине. Он спал при открытом окне. Не горланил под ухом магнитофон, пьяные девки не висли на шее. Он снова весь ушел в работу. Но через неделю почувствовал, как остро не хватает ему Платонова с его бешеным, бесшабашным укладом жизни, и затосковал.
Сам не решился приводить с панели девок. Ждал возвращенья Юрия. Эти три педели показались вечностью. Ведяев боролся сам с собой. Разум требовал возвращения к прошлому, к воздержанию. А натура, хлебнувшая нового — угара, требовала свое. Она бунтовала, настаивала, ее не без усилий приходилось сдерживать. И Анатолий мучился.
Юрий вернулся как раз в тот день, когда в фирме появились узбеки. Они не хотели говорить с Ведяевым и ждали Платонова. Именно его они уговаривали взять на реализацию большую партию ковров, соглашались на все условия фирмы.
Анатолий хорошо помнит тот день. Тогда Юрий вслух назвал его Конюхом. Ведяев еще не знал, что на фирме давно закрепилась за ним обидная кличка. И спросил хрипло:
— За что? Почему — Конюх?
— Да пойми, Анатолий Алексеевич, на фирме тебя так прозвали молодые. Все не решался сказать. Но что поделаешь, молодежь теперь глазаста и зубаста. Заметили, что одеваешься однообразно и серо, зачастую неряшливо, вмиг кличку приклеили. Давно так зовут. Уж и ругал их, ан не помогает. К тому же жалуются на твою грубость, отсутствие хороших манер и обходительности — с плеча рубишь. Сегодня такие методы негожи. Человек должен быть коммуникабельным. Не одни здесь работаем, с другими тоже считаться нужно. Если бы не профессионализм, мы с тобой давно расстались бы! — сказал Платонов и добавил: — Последи за собой. Постарайся выбраться из конюха в джигиты. Кое в чем успехи есть заметные, осталась мелочь…
Анатолий хотел ответить резкостью, но в этот момент в офис вошли узбеки.
Разговор с ними затянулся допоздна. Пока все обсудили, составили договор, Ведяев забыл о недавней обиде. Да и стоило ли обращать внимание на мелочи?
Юрий Васильевич был доволен договором, новыми партнерами. Потому, вернувшись домой, в отличном настроении, много рассказывал о недавней поездке, восторгался заграничным сервисом, условиями отдыха на Канарских островах, где все работало на человека.
Он купил себе новый костюм из немнущейся материи. При смене освещения костюм менял цвет и выглядел эффектно. Платонов явно гордился обновой и не спешил переодеваться, то и дело посматривая на себя в зеркало. А потом не выдержал:
— Заметил, какое впечатление произвел я на узбеков? Они онемели. Вот так и тебе надо — брать быка за рога, сразу, не давая опомниться. Через неделю они ковры привезут. Мы с них тоже кое-что поимеем…
— Юрий! С расходной частью поужаться надо. Приход не покрывает. Поступления сократились. Чем с поставщиками расплачиваться будем? Неприятности возникнут. Давай воздержимся, начнем жить по средствам! — предложил Ведяев.
