– Угу, а грузовик не хочешь? Перевязанный розовой ленточкой с пышным бантом и надписью на борту: «Дорогим чеченским братьям-мусульманам от турецких товарищей по борьбе!»
– А что, есть?
– Да ну тебя! Тут, понимаешь, в клочья рвешься ради выполнения задания высокого командования, а оно, блин, нос воротит.
– Да не ворочу я, Миша, но ты же сам взрослый мужик, понимать должен, что граната эта могла оказаться у непримиримых миллионом разных способов. И вовсе не обязательно, как часть турецкой военной помощи.
– Все я понимаю, – остается только грустно вздохнуть мне. – Но и ты пойми, это ж как звенья цепи. Сами по себе, по отдельности, они вроде как малозначительны: ну, подумаешь, американская граната… И американский же камуфляж… И конспект по боевой подготовке у командира…
– Погоди, какой конспект?
– А, блин, – хлопнул я себя ладонью по лбу, – забыл совсем! В общем-то – ничего особенного, но, тем не менее, факт имеет место быть.
Я выкладываю на стол тетрадку с каракулями покойного командира бандитского блокпоста. Игорь некоторое время листает ее, а потом со вздохом откладывает к гранате.
– Да, блин, это уже серьезно…
– Угу. И бонусом ко всему этому – очень грамотно поставленный фугас под мостом, который опытный спец делал, а не какой-нибудь раздолбай обкуренный. Каждая деталь сама по себе – пустяк. А вот если учесть, что все они имели место на одном, причем весьма занюханном блоке… Уже есть повод задуматься, не считаешь?
– Вот черт. – Брови Костылева высоко приподнимаются в изумлении. – А вообще если под этим углом ситуацию разглядывать, то что-то в твоих словах есть.
– Как минимум, Игорь, тут есть повод задуматься. А я буду дальше искать. Бог даст, еще чего-нибудь вам нарою. Ладно, пора мне. А то дел полно. Свидание ж у меня сегодня…
– Ты, это, вот чего, – Костылев снова делает серьезное лицо. – Чтоб в десять вечера Настя дома была!
– Есть! – Я словно на пружинке подскакиваю со стула и, вытянувшись по стойке «смирно», прищелкиваю каблуками. – Разрешите выполнять?!
– Да вали уже отсюда, клоун! – скривившись, будто лимон целиком слопал, отмахивается от меня Игорь.
Как я ни спешил, но на рынок все равно почти опоздал и, войдя в ворота, обнаружил только ряды пустых прилавков да всякий мелкий мусор, который легкий ветерок катал по пыльным проходам. Хотя, в продуктовых рядах еще наблюдалось какое-то движение.
– Слушай, отец, а где тут можно цветы достать? – огорошил я вопросом низенького и тощего, как щепка, пожилого кумыка со смуглым и сморщенным, похожим на печеное яблоко, лицом. Тот был занят делом: неторопливо и обстоятельно снимал с прилавка и убирал в деревянные ящики, набитые стружкой, поздние яблоки, маленькие ярко-желтые круглые дыни и уже слегка перезревший, а потому не зеленый, а желтовато-бежевый виноград. Полную тару он составлял на небольшую повозку, в которую был запряжен мышастого цвета ослик с флегматичной мордой и целым ожерельем репьев в кисточке хвоста. Ящиков было много, работал дед споро и потому даже не заметил, как я подошел, а мой вопрос явно застал его врасплох.
– Э, слушай, какой цветы? Зачем цветы? – испуганно забормотал он, явно не понимая, чего от него хочет этот двухметровый лоб в черной бандане и с внушительного размера пистолетом на бедре.
– Как зачем? – теперь настала моя очередь удивляться. – Для девушки, разумеется!
Думаю, сначала старик понял, что я не собираюсь его бить, убивать или грабить, а уже потом до него дошел смысл моей просьбы. Зато после этого его лицо расплылось в широкой улыбке.
– Две минута погоди! Товар положу – все сделаем! Любой цветы, какой захочешь!
Ну, может, не через две, скорее – минут через двадцать, я был уже во дворе дома дяди Мурада, как он сам попросил его называть, когда мы знакомились по дороге. Насчет «любой цветы» Мурад явно преувеличил, но кое-что на клумбах его жены, дородной тетки с очень добрым и приветливым лицом, к которой старик меня и привел, действительно было: пышные желтые и розовые хризантемы, похожие на ромашки с розовыми и фиолетовыми лепестками Сентябрины, еще какие-то, называющиеся, по-моему, «Разбитое сердце». От первых я отказался, объяснив, что на свидание иду к девушке, а не к бабушке, причем мы с хозяйкой дома на эту тему посмеялись, а вот Мурад, похоже, смысла шутки так и не понял. «Сердечки» были весьма симпатичными, но, во-первых, уже отходили и слегка подвяли, а во-вторых, я решил, что это уж больно «прозрачный» намек. В итоге мне вручили большой букет веселеньких голубых сентябринов, а Мураду его вторая половина что-то весьма громко и эмоционально высказала по-кумыкски, когда узнала, что он хотел взять с меня денег. Тот как-то сразу сник, потом, решив не терять лицо, приосанился и заявил, что они с женой мне этот букет дарят и желают счастья и любви мне и моей избраннице, которая наверняка молода и прекрасна. Поблагодарив и тепло распрощавшись с этой приятной пожилой парой, я быстрым шагом направился к назначенному месту встречи. Это девушкам позволительно опаздывать на свидание. Мужчина должен приходить не просто вовремя, а даже чуть раньше. А бежать нельзя – букет растреплется. Ну, да ничего, мы и быстрым шагом все успеем. И точно – успел. И в гостиницу заскочил: переодеться из маскхалата в отстиранную Зинаидой «горку», а вместо уже ставших привычными сапог обуть свои весьма «богатые», по местным понятиям «Коркораны». И к месту встречи примчался за десять минут до назначенного времени.
Нет, ну надо же, а ведь я умудрился почти забыть, как же это может быть здорово – идти вот так по улице под ручку с молодой красивой девушкой. Нет, раньше я вовсе не вел монашеский образ жизни. Просто после пары неудачных попыток построить серьезные взаимоотношения в один прекрасный момент осознал, что если хочу стабильности в личной жизни, то мне надо поменять всего одну чепуховину – работу. А так как делать этого я в ближайшие годы не собирался, то и решение принял соответствующее – ограничиться короткими и ни к чему не обязывающими интрижками. Благо кандидаток на должность «временной подружки» хватало. Нет, не хочу говорить о девчонках ничего плохого, они не были какими-нибудь шаболдами. Просто… Просто и я, и они изначально очень хорошо понимали, что нам друг от друга надо. И фланирование на свежем воздухе под луной в число этих самых надобностей точно не входило. А вот теперь я, чуть ли не в первый раз со школьных времен, неспешно прогуливаюсь по пыльному тротуару, болтая о всякой чепухе с самой красивой девушкой на свете, которая, слегка опираясь на мой галантно подставленный локоть, идет рядом. Изредка мы прерываемся, чтобы поприветствовать кого-нибудь из проходящих мимо. Кстати, никогда не обращали внимания? Это один из первых признаков того, что вы становитесь своим на новом месте: с вами начинают здороваться на улице, а вы не просто отвечаете, но еще и узнаете тех, кого поприветствовали. Вот этот дядька, с усами, как у Семен Михалыча Буденного, например, во время моего прошлого концерта в «Псарне» два раза на бис просил исполнить «Звезду по имени Солнце». А вот у той бабули я на рынке частенько тыквенные семечки покупаю. А вон один из часовых, что возле комендатуры дежурят, только сегодня он в «гражданке», с женой и двумя пацанами, здорово на папу похожими. Так и идем мы с Настей, время от времени кому-то кивая или приветливо улыбаясь и отвечая на приветствия и вопросы о житье-бытье, а я так еще и руки иногда пожимаю. Надо же, даже и не подозревал, что у меня в Червленной уже столько знакомых!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
