«Я хочу узнать, как относятся в Советском Союзе к государству Израиль? – якобы вопрошал автор «письма». – Можно ли видеть в нем разрешение так называемого еврейского вопроса?» Бездарная прямолинейность, чисто советская фразеология (чего стоит это «так называемого»!), примитивная безграмотность («разрешение вопроса» – в государстве?!), которую, правда, можно было отнести за счет малой квалификации переводчика, слишком очевидно выдавали заданность публикации: может быть, Эренбург таким образом постарался дать знать Западу, что не является истинным автором статьи, а исполняет верховную волю? Хочется верить…
«Советское правительство первым признало новое государство, – напоминал Эренбург, – энергично протестовало против агрессоров, и когда армии Израиля отстаивали свою землю от арабских легионов, которыми командовали английские офицеры, все симпатии советских людей были на стороне обиженных, а не на стороне обидчиков». Сталинский голос слышится и в тех пассажах, где прославленный писатель назойливо пишет об «атаках английских наемников», о «вторжении англо-арабских полчищ» и «англо-американского капитала». Но целью публикации, ее сверхзадачей, был, конечно, ответ на второй вопрос, содержавшийся в придуманном письме.
«…Разрешение «еврейского вопроса», – разъяснял Эренбург своему мнимому корреспонденту, зависит ‹…› от победы социализма над капитализмом». Это типичная стилистика Сталина, а не Эренбурга, но мог ли хоть кто-нибудь уклониться тогда от формулировок, навязанных кремлевским хозяином? Все советские евреи, говорится далее в ответе за подписью Эренбурга, «считают советскую страну своей родиной и все они горды тем, что они граждане той страны, где нет больше эксплуатации человека человеком. ‹…› Граждане социалистического общества (существуют граждане страны, но не общества, – эту азбучную истину мог не знать бывший церковный семинарист, а блестящий эссеист, воспитанный европейской культурой, знал непременно. – А. В.) смотрят на людей буржуазной страны, в том числе и на людей государства Израиль, как на путников, еще не выбравшихся из темного леса (ничего даже отдаленно похожего на такую «образность» нет ни в одном сочинении, принадлежащем перу Эренбурга. – А. В.). Гражданина социалистического общества (снова «гражданин общества»! – А. В.) никогда не сможет прельстить судьба людей, влачащих ярмо капиталистической эксплуатации».
Поразительное косноязычие на уровне районной агитки, элементарная безграмотность, примитивные пропагандистские штампы – все это не имело ничего общего с публицистическим пером Ильи Эренбурга. Скорее всего, текст вообще написал не он, а кто-то из функционеров идеологического отдела ЦК, которому Сталин надиктовал нечто вроде тезисов желанной статьи. Иначе Эренбург хотя бы привел ее в соответствие с правилами грамматики. Но Сталину было нужно имя Эренбурга под ней. Его, и ничье другое! Уже зрели грандиозные и кошмарные планы – именно поэтому вождь счел необходимым напомнить, что не кто иной, как Сталин, заявил еще в 1931 году: «Антисемитизм как крайняя форма расового шовинизма является наиболее опасным пережитком каннибализма».
Пропагандистскую кампанию под лозунгом «Единственной родиной советских евреев является СССР» стал по команде, раздавшейся из Кремля, вести и ЕАК[10].
Редактор издававшейся комитетом на идиш газеты «Эйникайт» с натужным негодованием докладывал Маленкову, что «посещение посланником государства Израиль московской синагоги используется сионистски настроенными элементами для публичного восхваления государства Израиль» и что «в Минске и Жмеринке имели место факты провокационного подстрекательства к коллективному выезду евреев в Палестину»[11].
Что касается статьи Эренбурга, то она, выполнив свое предназначение – проинформировать мир и страну о повороте кремлевской политики в еврейском вопросе, – пропагандистского эффекта не достигла. ЕАК был завален возмущенными письмами тех, кто бурно отреагировал на эту статью, называя Эренбурга «еврейским Квислингом»[12], «лающей собакой» и утверждая, что «великий Михоэлс, прочитав эту статью, содрогнулся бы в своей могиле от злобы и горя»[13]. «Что же вы прикидываетесь дурачком? – вопрошал в своем письме человек, подписавшийся как Моисей Гольдман. – Вы ведь хорошо знаете, что в «нашей горячо любимой социалистической родине» выгоняют отовсюду евреев, со всех более или менее ответственных должностей. Вы знаете, что евреев сейчас не принимают в аспирантуру, во многие институты не принимают евреев, а если их принимают, то по процентной норме. ‹…› Эренбург имеет наглость говорить от имени всего советского народа СССР. Он не имеет на это право»[14].
Безропотно поставив свою подпись под малограмотной и циничной ложью, состряпанной к тому же чужими руками, Эренбург заведомо обрекал себя на эту реакцию. Вряд ли он имел надежду ждать какой-то иной…
Антисемитская истерия, исходившая из Кремля и разными способами нагнетавшаяся по пропагандистским каналам, вступила в новую фазу. Едва ли не каждый день добавлял к общей картине какой-то новый оттенок. Почувствовав, что настал их час, дали знать о себе пока еще не смевшие обнажиться антисемиты. Лубянские следователи издевались над попавшими в их лапы жертвами еврейского происхождения, придираясь к любому поводу, чтобы унизить их национальное достоинство[15].
О том, какая вакханалия творилась в сфере науки и образования, с исчерпывающей полнотой свидетельствует одно письмо, написанное 4 февраля 1949 года, но – это видно из его содержания – продиктованное ситуацией, сложившейся в предшествующие годы. Оно примечательно и своим авторством, и тем несомненным фактом (об этом говорят пометки на подлиннике письма, хранящегося в архиве), что сталинский секретарь Александр Поскребышев передал его лично вождю, который не счел нужным на него ответить.
Автором письма был престарелый русский микробиолог с мировым именем – Николай Федорович Гамалея, избранный в 1940 году, когда ему исполнился уже 81 год, почетным членом Академии наук СССР. Вместе с ним в почетных членах состояли тогда только Сталин и Молотов. Хотя бы поэтому есть смысл привести из благородного и мужественного письма 90-летнего ученого обширные фрагменты: безупречная порядочность и объективность почетного академика не вызывают ни малейших сомнений.
«Глубокоуважаемый Иосиф Виссарионович! Как один из старейших ученых нашей страны я обращаюсь к Вам с настоящим письмом, не имеющим абсолютно никаких личных моментов, а затрагивающим один чрезвычайно важный вопрос, имеющий большое политико-общественное значение. ‹…› Для меня, как и для многих моих друзей и знакомых, является совершенно непонятным и удивительным факт возрождения такого позорного явления, как антисемитизм, который вновь появился в нашей стране несколько лет тому назад и который, как это ни странно, начинает вновь распускаться пышным цветом, принимая многообразные виды и формы. Антисемитизм начинает отравлять здоровую атмосферу нашего советского общества, начинает разрушать великую дружбу народов.
Судя по совершенно бесспорным и очевидным признакам, вновь появившийся антисемитизм идет не снизу, от народных масс, среди которых нет никакой вражды к еврейскому народу, а он направляется сверху чьей-то невидимой рукой. Антисемитизм исходит сейчас от каких-то высоких лиц, засевших в руководящих партийных органах, ведающих делом подбора и расстановки кадров. ‹…› Что антисемитизм идет сверху и направляется чьей-то «высокой рукой», видно хотя бы из того, что за последние годы почти ни один еврей не назначается на должности министров (в то время их осталось только двое: Лев Мехлис – министр государственного контроля и Семен Гинзбург – министр промышленности стройматериалов. – А. В.), их заместителей, начальников главков, директоров институтов и научно-исследовательских организаций. Лица, занимающие эти должности, постепенно снимаются и заменяются русскими. Евреев не выдвигают на разные выборные должности. Если где-нибудь низовые организации или отдельные лица выдвигают куда-нибудь евреев, то вышестоящие органы (обычно соответствующие отделы ЦК) отводят кандидатуры евреев. Это можно было видеть во время выборов и в Верховные Советы, и в Академию наук СССР, и в Академии наук союзных республик, и в Академию медицинских наук, и в Академию педагогических наук, и т. д. ‹…› Только благодаря явному антисемитизму выдающиеся ученые нашей страны, составляющие ее гордость и славу, остались за бортом разных Академий, в то время как разные бездарности, порою не известные даже специалистам, оказывались «избранными» в действительные члены Академий наук.
Особенно печальным является тот факт, что не дают хода талантливой еврейской молодежи. Целый ряд моих старых друзей-профессоров, навещающих меня, рассказывают мне такие факты, от которых мои совсем поредевшие волосы дыбом становятся. Мне приводят факты, что за последние 2-3 года почти ни один еврей не был оставлен в аспирантуре многочисленных медицинских вузов нашей страны, несмотря на настойчивые рекомендации выдающихся ученых. ‹…› Я родом украинец, вырос среди евреев и хорошо знаю этот высоко одаренный народ, который так же, как и другие народы нашей страны, любят Россию, считают ее своей Родиной и всегда, находясь даже в эмиграции, мечтают о том, какую пользу они могли бы принести своей матери-Родине. Мой долг, моя совесть требуют от меня того, чтобы я во весь голос заявил Вам то, что наболело у меня на душе. Я считаю, что по отношению к евреям творится что-то неладное в данное время в нашей стране»[16].
