высматривали свежие следы и прочие признаки близости дичи. Они большей частью молчали и лишь изредка обменивались отрывистыми тихими репликами. Сначала в трещинах огромных валунов мы искали даманов — зверьков размером с кошку, которые смахивают на грызунов, хотя состоят в родстве со слонами. Затем взяли след антилопы куду: отпечатки ее копыт появились никак не раньше, чем утром того дня. Куду мы так и не нашли, зато ближе к середине утра набрели на группку импал (чернопятых антилоп). Хасани сделал нам знак низко пригнуться, скинул тенниску и сандалии и через густые заросли буша начал медленно подкрадываться к животным. Багайо тем временем по широкой дуге двигался в обход антилоп с другой стороны. Мы с коллегой затаились, боясь спугнуть добычу. Через четверть часа я услышал, как просвистела спущенная с тетивы стрела, а вскоре вернулся Хасани. По его раздосадованному виду мы без слов поняли, что он промахнулся. Так что мы остались ни с чем и двинулись дальше, а зной между тем набирал силу.
Спустя некоторое время наш поход сменил цель, потому что охотники уловили отдаленный щебет птички-медоуказчика. В Африке эти небольшие бурые птахи издавна кооперируются с человеком, — возможно, уже тысячи, если не миллионы лет[424]. Как водится, медоуказчик оглашал окрестности громким настойчивым щебетом из характерных щелкающих звуков ч-ч-ч-ч-ч, перелетая с дерева на дерево и как будто приглашая нас следовать за собой. Не прошло и десяти минут, как наш маленький помощник привел нас к гнезду диких пчел. Довольные такой удачей, Хасани и Багайо разложили костер и начали выкуривать из гнезда насекомых, запихивая в него пучки тлеющей травы (в отместку они получили несколько укусов), а потом забрали у пчел больше половины их медовых сот. Не сходя с места, они принялись жадно насыщаться диким медом, не забывая выплевывать на землю воск в награду нашему пернатому помощнику.
С этого момента поход на охоту плавно перетек в экспедицию за диким медом. Двигаясь в направлении лагеря, Хасани и Багайо переходили от гнезда к гнезду и везде действовали по одному шаблону: раскладывали костер, выкуривали пчел и лакомились тягучим медом с пчелиным воском вперемешку. Так мы обошли пять гнезд, полуденное солнце уже вовсю жарило, а Хасани с Багайо заметно повеселели и теперь без умолку болтали, ублаженные сладостью, оставив всякие мысли об охоте. В лагерь мы вернулись примерно в полвторого пополудни, с пустыми руками после пятичасовых хождений, зато с диким медом в утробах. Мой GPS насчитал, что я сделал 18 720 шагов и преодолел почти 12 км.
Позже за обедом я беседовал с Багайо и другими охотниками. Все они соглашались, что времена нынче трудные, потому что в их охотничьи угодья нахально вторгаются пастухи племени датога и их скот вытаптывает места обитания дичи. Так что охота теперь совсем не та, что раньше. Теперь они чаще возвращаются с пустыми руками; из-за отсутствия мяса приходится чаще довольствоваться растительной пищей, которую собирают женщины, а также медом и покупной едой. Но мужчины хадза по-прежнему день за днем проделывают то же, что и мы с коллегой и Хасани с Багайо: выходят на промысел в надежде подстрелить дичь, собрать дикий мед и раздобыть что-нибудь, что можно положить на зуб. Женщины тоже ежедневно много ходят в поисках съестного, однако, сопровождая их, я понял, что от этих прогулок они получают куда больше удовольствия, чем мужчины. В обычный день женщины с детьми проходят по несколько километров, пока не найдут хорошее место, где можно накопать каких-нибудь съедобных клубней и луковиц. Тогда они рассаживаются на земле и сидя копают, одновременно болтая, кормя младенцев и присматривая за детьми постарше, а иногда, вырывая из твердой каменистой земли клубень за клубнем, заводят песню. Часть добытого они съедают на месте, сырым, часть откладывают, чтобы приготовить обед, а остальное исчезает в огромных корзинах, которые несут в лагерь. На пути туда и обратно женщины и дети иногда делают привалы, чтобы насобирать ягод или чего-нибудь еще съедобного.
Но главное их занятие — хождение. Если и существует физическая активность, которая нагляднее всего иллюстрирует центральную мысль этой книги, — что мы эволюционировали совсем не для того, чтобы упражняться, а чтобы при надобности проявлять физическую активность, — то это ходьба. В среднем охотники-собиратели мужского и женского пола (в том числе хадза) покрывают за день 14,5 и 9,7 км соответственно, но не в целях укрепить здоровье и спортивную форму, а исключительно чтобы выжить[425]. За год средний охотник-собиратель проходит расстояние, равное расстоянию от Нью-Йорка до Лос-Анджелеса[426]. Человек — ходок выносливый.
Для большинства людей в постиндустриальном мире ходьба тоже пока остается необходимостью, но уже утратила связь с выносливостью. Если вы не инвалид, то, вероятно, немного проходите пешком, добираясь до работы, — пусть и всего несколько шагов от машины до офиса и обратно. Еще вы ходите, когда вам надо в туалет, в кафе на обед, в магазины, а также чтобы выполнять бессчетное количество мелких, но необходимых повседневных дел. Возможно, сегодня вы ходили на прогулку, чтобы снять напряжение, или (что выглядит еще диковиннее) шагали в никуда по ленте бегового тренажера. Но большинство сделанных вами сегодня шагов, вероятно, представлялось вам необходимостью, а не прихотью. Большая разница между вами и Хасани с Багайо в том, что их выживание требует от них проходить до 20 000 шагов в день, а собранные с миллионов мобильных телефонов данные указывают, что средний американец делает в день 4774 шага (примерно 2,7 км), средний англичанин — 5444 шага, а средний японец — 6010 шагов[427]. Учтите, что это усредненные данные. Значит, миллионы американцев делают в день меньше 4774 шагов. Помимо количественных показателей, есть и другие различия в наших обычаях ходьбы. Охотники-собиратели носят минималистичную обувь — сандалии — или ходят босиком, причем не налегке, а переносят на себе пищу и детей, к тому же они движутся не по оборудованным дорогам, а продираются сквозь заросли или протаптывают примитивные тропы по разнообразным пересеченным участкам. Не далее чем несколько поколений назад никто вообще не ходил в удобной, поддерживающей стопу обуви по твердым ровным дорогам, не говоря уже о беговых дорожках.
Перемены в условиях ходьбы порождают целый ряд вопросов, в частности: как, почему и насколько мы эволюционировали в сторону ходьбы и как она влияет на старение и здоровье. Если по поводу
