«Вот черт, на наркоманов напоролись!» — с досадой подумал Виктор. Любители отравы встречались в Москве не так часто, и последнего майор видел несколько лет назад. А тут — такое «везение»….
Он махнул рукой.
От стены тенями отделились двое спецназовцев.
— О, да их много, — удивленно сказал лохматый парень за мгновение до того, как кулак бойца «Стальных когтей» обрушился ему на затылок.
Девицу бить не стали. Только зажали ей рот, чтобы не закричала ненароком.
Наркоманов поспешно утащили, и Виктор пошел дальше.
Стена пристройки была обшарпанной, словно с момента постройки ее ни разу не ремонтировали. Темная лужа у самой двери пахла чем-то приторно-сладким. Над ней с деловитым жужжанием летали зеленые мухи, толстые, словно осы,
«На обед прилетели» — пришла дурацкая мысль.
Виктор поспешно отогнал ее, перешагнул через лужу и нажал кнопку сбоку от двери. Где-то в глубине здания, чуть внизу, прогремела трель звонка. Некоторое время не происходило ничего, а затем совершенно неожиданно в двери открылся глазок. Прекрасно замаскированная заслонка бесшумно отъехала в сторону, обнажив недружелюбный стеклянный зрачок.
— Чего надо? — после паузы булькнул хриплый голос откуда-то сверху.
Виктор в удивлении глянул туда и обнаружил узкие щели динамика.
— Я разговариваю с господином Кочерыжным? — спросил майор.
— Что надо? — вновь повторил голос, вслед за чем донесся кашель.
— Поговорить.
— Проваливай, жидовская морда, — недружелюбно ответили из динамика. — А не то я дверцу открою и пугану тебя из автомата. Мало не покажется…
— Не стоит сердиться, — Белкин дружелюбно поднял руки. — У меня к вам …
— Я тебя не знаю! Проваливай! — взревел динамик. Информация о дурном нраве господина Кочерыжного и его склонности к экстремизму подтвердилась полностью.
— Ухожу, — сказал Виктор миролюбиво.
Когда развернулся, спиной чувствовал ненавидящий взгляд.
Перешагнув через лужу и выйдя из зоны видимости, майор махнул рукой. Стремительные черные тени метнулись вдоль стены, послышались глухие удары.
— Да она бронированная! — крикнул кто-то из бойцов. Хлипкая на вид дверка оказалась оборудована для самой упорной обороны.
— Вашу мать! — вскричал динамик. — Пришли за мной, агенты Моссада? Я вам покажу великий Израиль …
Откуда-то повалил дым. Боец «Стальных когтей», первым его глотнувший, зашатался и с судорожным всхлипом осел на землю. Остальные быстро подхватили пострадавшего товарища под мышки и отступили.
Виктору ничего не оставалось, как последовать за ними.
— Противогазы сюда! — капитан отдавал распоряжения решительно, в глазах блестела радость. Еще бы — когда еще представится такой шанс показать себя?
— Товарищ майор, наденьте это, — Белкин не сразу понял, что обращаются к нему.
Черная маска противогаза смотрелась уродливой, словно громадный гриб-паразит, который если присосется к твоему лицу, то по собственной воле не покинет его никогда.
Лямки больно врезались в затылок, а нос заложило горьким запахом резины.
Сквозь противогаз видно было хуже, но выбирать не приходилось.
Двое спецназовцев некоторое время возились около двери. Затем разом бросились в сторону. Ядовитый дым продолжал струиться из невидимых щелей и неряшливыми прядями полз по двору.
Шум от взрыва был слабый, словно лопнул воздушный шарик. Но там, где только что была дверь, обнаружилось темное отверстие, в которое черными хищными тенями устремились бойцы.
Ударил выстрел, затем еще один. Грохнула очередь.
— Ядреный корень! — выругался капитан так, что слышно было даже через противогаз. — Если он мне ребят покалечит …
Но выстрелов больше не было, а из подвала выбрались двое бойцов, несущих нечто дергающееся и судорожно извивающееся. На губах господина Кочерыжного пузырилась пена, а ядовитый дым (который потихоньку рассеивался) ему ничуть не мешал.
— Суки! — орал он. — Проститутки израильские! Продались жидам, предали Россию и Гитлера!
— Противогаз можно снять, — проговорил капитан.
Виктор с облегчением скинул опостылевшую резиновую маску и только тут ощутил, как вспотел. Прохладный ветер, пробежавшийся по мокрой коже, вызвал легкий озноб.
— У него там целый арсенал, товарищ капитан, — сказал один из бойцов. — Счастье, что ни в кого не попал!
— Ладно, грузите его в машину, — распорядился Виктор. — Поводов для задержания у нас теперь более чем достаточно. А я пока подвальчик осмотрю…
— Что здесь происходит? — уверенный, властный голос прозвучал неожиданно для всех. Даже русский ариец Кочерыжный, что до сего момента без устали дергался и злобно вопил, изумленно замолк и обвис в руках конвоиров.
У входа во двор, небрежно поигрывая ключами, расположился невысокий субъект. Бордовый пиджак не сходился на круглом пузе, а висящая на шее золотая цепь была такой толщины, что вполне удержала бы слона. На красном лице толстяка застыло самодовольно-наглое выражение, а за его спиной переминались с ноги на ногу трое детин в фартуках грузчиков. Испитые рожи не несли на себе печати интеллекта, а кулаки выглядели большими, как арбузы.
— Что здесь происходит? — повторил невысокий.
— Милицейская операция, — Виктор вытащил из кармана удостоверение, но оно особенного эффекта не произвело.
— Это мой магазин, — разведя в сторону руки с растопыренными пальцами, сказал обладатель бордового пиджака. — И все пристройки тоже мои… А я, Вася Быков, вас всех, мусоров клятых, купил и перекупил! Так что убирайтесь отсюда подобру-поздорову!
Лицо капитана «Стальных когтей» побагровело, он сделал шаг вперед и даже открыл рот, намереваясь достойно ответить нахалу.
— Спокойно, — сказал Виктор, вклиниваясь между капитаном и толстяком в пиджаке. — Вы настаиваете, что это ваш магазин, и что все вокруг него тоже ваше?
— Будешь спорить? — обнажив в улыбке желтые зубы, спросил Вася Быков.
— Нет, — покладисто ответил Виктор. — Просто в этом самом дворе, десять минут назад были задержаны двое лиц, находящихся в состоянии наркотического опьянения. На основании этого мы в соответствии со статьей сто восемь УПК имеем право произвести обыск …
Исключительно приятно было наблюдать, как происходит смена выражений на лице обладателя толстой золотой цепи. Наглое самодовольство — легкая неуверенность — проблеск мысли в свинячьих глазах — настоящий страх …
За распространение наркотиков в судах давали максимальную меру — это знали все. А то, что Вася Быков был не очень чист и как минимум знал, что творится у него в подсобках, читалось у него на лице.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
