— Допустим. Продолжайте, — произнес король, даже не вспомнив, что по его приказу несчастного пажа замучили до смерти.
— Я поговорил с дворецким госпожи Хелин. Тот подтвердил, что паж действительно принес хозяйскую накидку и платье. Их вернули рано утром следующего дня. Арнилд — так зовут дворецкого — утверждает, что Джорн не стал задерживаться в их доме. Он лишь вручил платье, передал от имени Лейен спасибо и тотчас ушел.
— У него не было других поручений в то утро?
— По крайней мере мне о таковых неизвестно, сир.
— Понятно, — произнес Селимус и нагнулся к канцлеру, — а вот теперь вы скажете нечто важное.
— Да, сир. Похоже, что Лейен не ограничилась одной лишь устной благодарностью. Арнилд упомянул о записке, которую он почти случайно обнаружил в кармане накидки, причем позднее, когда посыльный уже ушел.
— Вот! — произнес король, который теперь нервно расхаживал взад-вперед по двору. — Вы только что сами это сказали: почти случайно. Вы не находите это любопытным? Как, по-вашему, не могла эта записка быть намеренно спрятана в кармане накидки?
В ответ Джессом лишь пожал плечами.
— Трудно сказать, выше величество. Возможно, Лейен сомневалась, что Джорн сумеет запомнить и передать устно длинное послание, разве что краткие слова благодарности.
— И что же было в этой записке? — уточнил король.
Канцлер покачал головой.
— По словам госпожи Хелин, ничего особенного. Обычные в таких случаях фразы. Она полагает, что скорее всего записка выброшена вместе с мусором.
— И вы склонны этому верить?
— Госпожа Хелин при мне потратила несколько минут на ее поиски, на тот случай, если память ее подводит. Она даже позвала Арнилда и поручила ему все как следует обыскать, что он и сделал. Но, увы, ничего не нашел.
— Что ж, вроде бы вполне убедительно.
— Я тоже так подумал, ваше величество, и потому не настаивал на дальнейших поисках.
— И как она показалась вам, когда вы разговаривали с ней?
— Само очарование. Как я уже сказал, тотчас бросилась искать записку и то и дело извинялась, что не позаботилась сохранить ее. Я не заметил в ее действиях никакого притворства.
— И тем не менее я хотел бы с ней поговорить.
— Я так и предполагал, мой король. Госпожа Хелин уже ждет вас.
Селимус криво улыбнулся, втайне довольный таким рвением.
— Пригласите ее. Пусть войдет.
* * *
При всех ее пышных округлостях, движениям госпожи Бенч нельзя было отказать в грациозности. Она отвесила королю безукоризненный поклон.
— Ваше величество, — проворковала женщина, — ваше приглашения для меня редкая честь и великое счастье.
— Входите, госпожа Хелин. Предлагаю вам небольшую прогулку в моем обществе. Мне хотелось бы показать вам мой новый сад флориан.
Тонкий ход, подумала про себя госпожа Бенч. Он знает, что я неравнодушна к дарам природы.
— О, с удовольствием, ваше величество, я польщена оказанной честью, — произнесла она вслух и мысленно поблагодарила всех богов за то, что голос прозвучал безмятежно, ничем не выдав одолевавшей ее тревоги.
Король предложил ей локоть, она тотчас взяла его под руку, и они вместе вышли из дворика и зашагали по направлению к садам, откуда доносились пьянящие ароматы цветов.
— О, сир! Это просто прелесть, — восторгалась, причем вполне искренне, увиденным госпожа Бенч. — Нет, это великолепно, я, право, не нахожу слов для такой красоты!
Селимус одарил придворную даму ослепительной улыбкой. Он понимал, что должен вести себя предельно осторожно. Супруг госпожи Бенч был весьма влиятельной фигурой при моргравийском дворе и вряд ли бы обрадовался, узнав, что с его дражайшей половиной грубо обошлись из-за какой-то там непонятной записки.
— К сожалению, работы еще не закончены, однако я рад показать вам мои сады даже в незавершенном виде, зная, что вы великая ценительница той красоты, что дарит нам всемогущий Шарр.
Король провел свою спутницу к ротонде, в которой оказался каменный стол и несколько скамеек.
— Я распорядился, чтобы нам принесли парильоновый сок. Надеюсь, вам нравится его вкус.
— О, это мой любимый напиток, благодарю вас, сир.
Госпожа Бенч полной грудью вдохнула напоенный ароматами воздух.
— Ваш сад, сир, это само волшебство. Какое обилие красок! Какая красота эти ваши флорианы! — проворковала она.
Селимус был сама галантность.
— Благодарю вас, госпожа Хелин. Мои садовники говорят, что это самые упрямые растения. Помнится, один из них сказал, что…
Король склонил голову, будто пытался вспомнить слова садовника, чем тотчас напомнил своей собеседнице покойную королеву. Те же безупречные черты лица, подумала госпожа Бенч, и ни капли тепла в холодном, как камень, сердце. Однако мать Селимуса была потрясающе, величественно красива. Ни одна женщина в Перлисе, да что там, во всем королевстве не могла сравниться с ней! И вот теперь эта порода передалась сыну. Жаль, однако, что тот не унаследовал ни черточки от своего отца.
— Вы что-то сказали? — произнес король. — Я задумался и прослушал.
Госпожа Хелин внутренне сжалась. Боже, неужели она произнесла это вслух?
— Прощу прощения, ваше величество, мне просто подумалось, что вы удивительно похожи на вашу покойную красавицу мать, — быстро нашлась она и для пущей убедительности дипломатично добавила: — Да хранит всеблагой Шарр ее светлую душу.
— О, это так великодушно с вашей стороны, сударыня, — улыбнулся король. — Мне часто рассказывали, какая это была удивительная женщина.
Его гостья кивнула в знак согласия, радуясь в душе, что выпуталась из щекотливой ситуации.
— Ах да! Ну наконец вспомнил, — продолжал тем временем король. — Мой старший садовник называет эти цветы Капризом Шарра.
— О, и мне понятно почему, сир, — проворковала госпожа Бенч. — Их трудно растить, однако взгляните только на ваши чудные клумбы. Я даже не подозревала, что вы неравнодушны к таким вещам.
Лицо короля тотчас смягчилось.
— Вы правы, сударыня, — вздохнул он, словно признаваясь в тайной слабости, — как вам известно, я также страстный поклонник охоты, лошадей, ну и, разумеется, для меня особенно важно мое королевство.
— И ваши подданные, сир, — добавила госпожа Хелин.
— О, это само собой разумеется, — сухо согласился король, — хотя недавно у меня появилось новое увлечение… Скажем так, некая женщина, мысли о которой наполняют мое сердце страстным желанием. Это она заставила меня обратить взор на менее суровые стороны нашей жизни. И этот прекрасный сад я разбил для нее. Кстати, он один из многих, которые будут заложены в ее честь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
