— Прошу тебя, Аремис, оставь меня!
Она просила его о том, чего он никак не мог. Ее гневные слова притупили в нем инстинкт самосохранения. Аремис решил, что не отступится.
— Фарил, умоляю тебя! — обратился он к ней голосом полным теплоты и тревоги.
— Мое имя Уил, — услышал он в ответ на свою мольбу. Фарил тут же отвернулась, чтобы он не видел, что ей тоже больно.
Аремис на несколько минут оставил ее в покое, давая возможность и ей, и себе самому перевести дух. Затем подошел к женщине, на всякий случай прикрывая рану рукой.
— Прошу тебя, объясни мне так, чтобы я все понял! Я хочу помочь тебе.
— Помочь? — печально переспросила Фарил. — Я ведь прошу тебя об одном — чтобы ты оставил в покое Илену.
— Обещаю тебе, — произнес Аремис недрогнувшим голосом, — что сделаю все для того, чтобы с ее головы не упал не единый волос. По крайней мере пока я жив.
Уил или Фарил — какая разница, кто перед ним, — медленно повернулась, и Аремис увидел в ее глазах новый блеск, в котором он прочел для себя надежду.
— Ты готов поклясться?
Аремис устало кивнул.
— Если настаиваешь, я готов поклясться собственной кровью.
— А что взамен?
— Твоя история — от начала и до конца, — произнес он и машинально вскинул руку, защищаясь от удара, который мог настичь его в любой миг. — И тогда я готов помочь тебе в любом деле, какое ты только задумала.
— Но почему?
Аремис растерянно пожал плечами.
— Потому что я перед тобой виноват. Ведь это я передал тебя Джессому.
— Но ты ничем мне не был обязан. К тому же тебе хорошо заплатили.
— Думаю, моя верность стоит дороже. И принадлежит тебе, хотя, если честно сказать, я сам толком не понимаю, кому я в ней клянусь, — добавил он, потирая лицо.
Уил потянулся за бурдюком с водой и передал его в руки Аремису.
— На, попей, тебе сразу станет легче. А теперь садись и слушай меня внимательно.
Если Аремис и считал, что немало повидал на своем веку, то он ошибался. Уил Тирск приступил к изложению своей истории, и у наемника постепенно возникло впечатление, будто он находится в обществе трех разных людей.
Когда же Уил закончил свой рассказ, они еще долго сидели молча. Вокруг с веселым жужжанием носились пчелы, время от времени то заползая в яркие желто-оранжевые цветы, что росли по берегам ручья, то, насытившись нектаром, выползали, чтобы вновь перелетать от цветка к цветку. А еще выше щебетали воробьи, и в поисках червячков и гусениц сновали туда-сюда дрозды — не иначе, как где-то среди ветвей их ждал выводок голодных ртов.
Уже почти весна, рассеянно подумал Аремис, а вслух коротко, опасаясь ляпнуть лишнее, произнес:
— Спасибо.
— Так что теперь, если ты меня предашь, я тебя точно убью, — пригрозил Уил. С одной стороны, излив душу, он испытал несказанное облегчение, с другой — чувствовал себя крайне неловко.
Аремис глубоко вздохнул.
— Я поклялся хранить тебе верность. А такие слова не бросают на ветер. По крайней мере я еще ни одному мужчине такой клятвы не давал.
— Спасибо, что ты считаешь меня мужчиной, — искренне поблагодарил его Уил.
Аремис фыркнул.
— А я еще надеялся переспать с тобой!
Уил был сражен наповал этим признанием, но в следующее мгновение они оба весело расхохотались, что помогло преодолеть неловкость.
— Знаешь, у тебя просто потрясающая грудь, — добавил Аремис. Его потянуло на шутки.
Уил выгнул бровь.
— Похоже, что да.
— Послушай, а как ты отнесешься к тому…
— Даже не думай! — раздался ответ, и оба вновь покатились со смеху. — Мне эти сокровища не принадлежат… Я им… вроде как сторож.
— А кто еще об этом знает?
— Мальчишка по имени Финч, который пользуется моим полным доверием. Одна старая женщина, ясновидящая, которая первой ощутила во мне действие чар. Ее племянница, Элспит, которая, как я надеюсь, уже нашла Илену, — задумчиво произнес Уил и спустя мгновение добавил: — И еще один храбрый воин из Скалистых гор.
— Горец?
— Его имя Лотрин, и у меня есть все основания предполагать, что он отдал собственную жизнь ради моего спасения.
— То есть, ты так предполагаешь? Тебе не известно точно, жив он или мертв?
— Хотелось бы надеяться на последнее, — пожал пленами Уил.
Аремис удивленно посмотрел на своего спутника.
— Думаю, в его случае лучше умереть, нежели угодить в лапы к Кайлеху — ответил Уил с горечью в голосе.
Аремис не стал донимать его расспросами.
— Так, значит, королева Валентина считает тебя мертвецом?
— Я и так в некотором роде мертвец, — кисло улыбнулся Уил. — Своей дружбой она одарила не меня, а Ромена Корелди. Это его убила Фарил из Кумба. Смею предполагать, об этом мало кто пока знает, хотя кое-какие подозрения уже наверняка возникли.
— То есть королеве ничего не известно про чары, что хранят тебе жизнь?
Уил отрицательно покачал головой.
— Думаю, Финч пытался с ней поговорить, но бриавельцы настроены к магии еще более враждебно, чем моргравийцы. А ведь мы еще совсем недавно охотились на женщин, заподозренных в колдовстве, подвергали их страшным пыткам и сжигали на костре. Мы до сих пор не избавились от страха перед магией. В Бриавеле таких зверств никогда не было, но лишь потому, что там просто не верят в колдовство. Думаю, Валентина никогда бы во все это не поверила.
— Да мне и самому верится с трудом, — признался Аремис. — Но тебе я верю. В тебе столько всего странного, что просто нельзя не поверить.
Он все еще пытался свыкнуться с мыслью, что сидящая передним женщина когда-то имела обличье пресловутого Ромена Корелди, такого же гренадинца, как и он.
— Ты их ощущаешь? — поинтересовался наемник.
— Ромена или Фарил? — уточнил Уил, поднимая глаза.
— Да нет, свои сиськи.
При этих словах Уил разразился хохотом. Аремис же стал свидетелем довольно редкого зрелища — смеющейся Фарил.
— Черт возьми, приятно узнать, что ты умеешь смеяться, — признался он.
— Просто ни у тебя, ни у меня в последние недели не было повода для веселья.
— Извини, я все-таки имел в виду тех двоих, — нехотя признался Аремис.
— Как сказать, они всегда при мне, но, скорее, как некое духовное напоминание об их существовании. Иногда мне удается вытащить из них кое-какие воспоминания, хотя те и исчезают довольно быстро. Странно, но мне передались все их умения и многое из того, что было известно им. Многое, но не все, большая часть для меня безвозвратно утеряна. Потому что в чужом теле теперь обитает Уил Тирск.
— И что нам с тобой теперь делать?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
