— Но это же так очевидно, — пожал плечами белокурый гигант. — Ныне сама демократическая система тысячью невидимых и явных нитей повязана с так называемой организованной преступностью.
Видите ли, уже в принципе идеология демократически провозглашенных общественных ценностей, проповедь формальных прав личности, идеология казенной — назову ее так — демократии — есть структура, в которую без труда внедряется мафия. Согласитесь, что поймать структурированных разбойников, опираясь на формально действующий, а точнее бездействующий закон, не представляется возможным.
— Он прав, — вмешался Адольф Гитлер. — Побеждает тот, кто действует неформально… В прежней, добольшевистской России мафии не было… Почему? Тогдашняя Россия была правовым государством, а вовсе не тюрьмой народов, но власти умело сочетали правовые принципы с державными интересами.
Тогда князь Олег почти не вмешивался в общий разговор, и я не сумел бы по его нескольким уточняющим репликам определить точку зрения киевского государя на происходящее в нынешней России, хотя он, разумеется, готов был безоговорочно выполнять назначенные для него предписания Зодчих Мира.
XI
Хотя рассудок террориста и был поврежден, раздвоение личности, точнее будет сказать — расщепление, уже состоялось, но здоровая часть мозга, отвечавшая за принятие функциональных решений, работала чётко и по-деловому.
Одним из принципов, которые он положил в основу операции, было намерение избежать крови на первом этапе похищения ядерной боеголовки.
И это ему удалось.
Когда отстыкованную головную часть межконтинентальной баллистической ракеты, которыми была вооружена Хмельницкая дивизия, бережно уложили в специальное устройство, предназначенное для перевозки подобных смертоносных изделий, он поменялся местами с ни о чем не подозревающим водителем: почему бы не пустить за руль старшего прапорщика, который по инструкции должен сидеть рядом, он ведь и его, сержанта, учил ответственной работе в подразделении головастиков — так на ракетном жаргоне звали тех, кто отвечал за порядок в боеголовках.
Сложное транспортное средство, его называли ракетчики «царь-пушкой», осторожно пятясь, отползло от жерла многометровой шахты, в которой покоилась обезглавленная туша не страшной теперь МБР-сорок восемь.
На бетонном кольце, окружавшем боевую позицию, с задранным теперь зеленым квадратом люка «царь-пушка» развернулась и степенно покатила с приземистого холма, спереди и сзади сопровождаемая контрольно-охранными вездеходами.
Руководивший операцией майор Лебеденко смены водителей в кабине транспортного устройства не заметил, а если бы и увидел старшего прапорщика Мазепу за штурвалом, то разве что пожал бы плечами, подумав, что чудак Мазепа решил тряхнуть стариной, показать молодому сержанту, которого и обучал премудростям управления «царь-пушкой», как надо обращаться с техникой в столь деликатном деле.
Но Тарас Романович Мазепа чудаком не был. Крепко сдвинутый рассудком, обер-прапор полагал себя ни кем иным, как тем самым гетьманом, предавшим Петра и с помощью Пушкина оставшимся в истории России.
Теперь ему казалось, что он берет реванш и скоро отомстит московскому царю, взорвет украденной боеголовкой с атомной бомбой ненавистное Мазепе Московское государство.
Но даже гениальный безумец не в состоянии натворить для человечества бед, не имея соратников и подельцев.
Были они и у прапорщика Мазепы.
XII
Во второй раз самураев сбросили с Кунашира 31 августа 1993 года. Теперь десант был куда ожесточенней, с моря к подножию вулкана Менделеева нападавшие шли волна за волной, но защитники Русской Земли на крайне восточном форпосте остервенели не меньше, яростно отбивали атаки, а затем в рукопашной схватке гнали насильников до уреза воды, добивали безжалостно в извивающихся, будто змеи, зарослях морской капусты.
Молодой штурман, Стас Гагарин воспринимал участие в боевых операциях как привычное дело. Его обрадовало внезапное появление Веры, которая доставила из Южно-Сахалинска бригаду врачей-хирургов и груз медикаментов, противошоковых и перевязочных средств, а затем активно помогала развертывать полевые пункты оказания экстренной помощи раненым.
Оба они заняты были, что называется, по горло и видеться могли урывками только. Но после того, как наглый второй десант ополченцы, пограничники и казаки сбросили в море, злобная и завистливая соседка взяла, видимо, таймаут. О том, чтобы она отказалась от захватнических затей не могло быть и речи, Япония могла ждать и год, и десять лет, и век…
Но тишиной и возможностью встречаться Стас и Вера могли воспользоваться дня два, не больше. И слава Зодчим, молодые люди не знали об этом. Им попросту было хорошо вдвоем, и двойнику Станислава Гагарина из шестьдесят восьмого года не приходилось в присутствии Веры вспоминать о вселенском одиночестве, на которое был обречен.
Остров Кунашир — прелестное место на земном шаре. Плохо обжит, это верно, убогие дороги, примитивное жилье и дурное снабжение, неразвитое сельское хозяйство и полное отсутствие каких-либо здравниц, хотя здешние минеральные воды разнообразны и уникальны, потягаются по этой части с любыми курортами международного класса.
Про воды, омывающие остров, и говорить не приходится… Кто только не водится в курильских глубинах, бесчисленные рыбьи стада нагуливают здесь жир, а еще ламинария, морской гребешок, мидия и другие, еще далеко не освоенные русскими людьми деликатесы.
А какие удивительные леса, заросли курильского бамбука, гигантских лопухов высотою в два метра… И еще одно удивительное дерево, распространенное и на Хоккайдо с Хонсю, название его Стас Гагарин забыл, а Вере сознаться в этом постеснялся…
Двойник вообще поначалу несколько смущался в присутствии молодой женщины, что на Стаса не было похоже. Порой ему казалось, будто они сто лет знакомы с боевой подругой, а с другой — нечто останавливало его на некоей грани, отделяющей доброе знакомство от несколько более крупных отношений.
Вера же вела себя со Стасом Гагариным ровно. Не останавливала его вполне естественных попыток уделить, что называется, повышенное внимание, знаки его принимала как должное, но и не поощряла штурмана к более смелым поползновениям, увы…
Во всяком случае, отношения Веры и Стаса развивались спокойно, без всплесков и чувственных перепадов. При этом из подсознания молодого штурмана всплывало порой ощущение, будто есть в той растущей теплоте, которую он уже явственно испытывал по отношению к Вере, есть нечто запретное, греховное, что ли… Этот сдерживающий фактор, хоть и не носил абсолютно цензурного характера, напоминал начитанному и достаточно эрудированному Стасу описанную в иных романах ситуацию, когда сын вдруг ощущал в себе влечение к молодой мачехе.
Конечно, здесь никакого эдипова комплекса не было и нет, хотя и отражённо, тенево он присутствовал тоже… Но ведь Стас не знал о том, кем была Вера в жизни старшего двойника!
Порою он вопросительно поглядывал на нее, будто хотел спросить о чем-то и не решался. А Вера отвлекала Стаса от излишних сомнений и дум, собственно говоря, она ведь и роль такую назначила себе сама, и положила не торопиться, не гнать лошадей, они в урочное время доставят влюбленных в необходимое место.
— Не искупаться ли нам в минеральных водах? — предложила однажды Вера, и Стас немедленно согласился: день был прохладным, и окунуться в горячие ванны на склоне вулкана было как нельзя кстати.
Неказистым казалось сооруженное погранцами, в полном смысле слова, доморощенное водное хозяйство, но главное было в том, что оно лечило, а к бытовым неудобствам русский человек привык.
Сбросив одежды, Вера и Стас забрались в запруду из камней, это и называлось ванной, где вода замедляла естественный ход, но всегда оставалась проточной, и штурман оставил на камне часы, чтобы не перележать ненароком, воды на Кунашире были по лечебной силе густыми.
Он вытянулся в горячей, под сорок градусов, запруде, чувствуя рядом стройное тело Веры, вздохнул неведомо чему и посмотрел на голубенькое, под скромный русский ситчик, небо, медленно плывущие на север облака, и подумал, что такое небо сейчас на Белгородчине или в Рязани.
— Тебе нравится Саша? — спросил вдруг Стас Гагарин.
— Какой Саша? — удивленно спросила Вера.
— Филиппович, который… Македонский.
— А почему ты спросил о нем?
— Не знаю… Может быть, потому, что он тоже прибыл спасать Россию, как адмирал Нахимов и партайгеноссе Гитлер. Хотел бы я с ним встретиться тогда. Ведь мы ровесники с царем Александром, я даже немного постарше сейчас, тридцать три года мне уже сравнялось…
