Именно поэтому за идеи Бергсона так ухватились многие левые – а для постмодерниста Жиля Делеза Бергсон был одним из главных источников вдохновения. Буржуазная демократия более соответствует жизни, чем средневековая иерархия, но и она способна вырождаться, и тогда необходимо осуществлять новую – на сей раз антибуржуазную – революцию. Чтобы общество было открытым, его необходимо время от времени изменять до неузнаваемости, соблюдая многолинейность творческой эволюции. Следовательно, «открытое общество» никогда не должно запираться в одной идеологии. Рано или поздно сама жизнь и ее порыв должны уничтожить либерализм и его догматы. Этого требует открытость по Бергсону. Понимаемая таким образом история эволюции не может иметь конца – как сама жизнь.
«Открытое общество» Бергсона: взгляд справа
Конечно, для традиционалистов Бергсон – это совершенно современный автор, а его идеи, несмотря на обращение к «сознанию» и даже к «сверх-сознанию», его своеобразный горизонтальный платонизм (вдохновивший крупнейшего историка философии Этьена Жильсона, посещавшего курс Бергсона о Платоне), исключают измерение вечности и полностью связаны со становлением. Отсюда его толкование Средневековья и вера в прогресс, который он и обосновывает с помощью «творческой эволюции». Но если истолковать «открытое общество» в духе Бергсона, то почему бы не предположить, что непредсказуемость жизненного порыва приведет человечество к тому, что догматика либерализма и «открытого общества» в толковании Поппера или Фукуямы, с его совершенно антибергсоновским «концом истории», будет преодолена. Жизнь вполне может вылиться в нечто иллиберальное, и если вместо консерватизма (как чисто интеллектуальной, в терминологии Бергсона, позиции) мы обратимся к консервативной революции, то ничто не может запретить нам испытать и это направление. Если либерализм становится преградой для жизни и возводит в неприкасаемые догмы свои положения, его следует преодолеть.
Таким образом, теория «открытого общества» в интерпретации Бергсона, который и ввел это понятие, вполне может быть примененной – пусть с оговорками и поправками, и даже несколько вне ее оригинального контекста – к антилиберальному нонконформизму справа. Это отсылает нас к теме «постмодерн, взгляд справа», которая сама по себе очень интересна и которой я собираюсь заняться более основательно. В конце концов, кто сказал, что либерал более интуитивен и ближе к стихии жизни, чем антилиберал?! Все всегда по-разному, и многие философы-органицисты придерживались как раз консервативных взглядов – ведь жизнь тоже нуждается в сохранении. А значит борьба с социальным догматизмом, сегодня полнее всего представленным именно либеральными кругами – это дело жизни. Так мы подходим к интересному тезису: истинно «открытое общество» против догматического и «псевдо-открытого общества».
Карл Поппер
Совсем иное, чем у Бергсона, толкование «открытого общества» мы встречаем у австрийско-британского философа Карла Поппера. В отличие от Бергсона симпатизировавшего левым, Поппер – убежденный и последовательный либерал, причем догматический. Поппер был последователем другого теоретика неолиберализма – австрийского философа Фридриха фон Хайека. Но Хайек все же был более осторожен в отношении того, чтобы сделать либерализм общеобязательным, лишь критикуя тоталитарные идеологии. Он сохранял определенное уважение к существующим традициям, хотя и не придавал им решающего значения.
Для Поппера же социальный прогресс достигает кульминации в буржуазной демократии, и дальнейшее развитие – после преодоления традиционного общества и конца Средневековья – проходит в борьбе с анти-демократическими версиями идеологий Модерна – прежде всего с коммунизмом и фашизмом. «Фашизм» и «коммунизм» Поппер считает тоталитарными режимами, которые закрывают общество и устанавливают в нем диктатуру вместо демократии. Поэтому «открытое общество» – это только и исключительно либерализм, то есть абсолютизация индивидуализма, того частного, о котором говорил Владимир Соловьев.
Это уже совсем другое «открытое общество», нежели у Бергсона. Оно становится догматическим и идеологически нетерпимым к тем, кто ставит под сомнение его аксиомы, постулаты и законы. Потому Поппер и называет свою книгу «Открытое общество и его враги»: те, кто осмеливается не согласиться с Поппером, автоматически превращается в его врагов, которых следует уничтожить – как минимум, морально. И больше никакой многолинейности, и соответственно, истинной открытости в развитии: либерализм – единственная линия, вдоль которой развертывается прогресс цивилизации. Это последнее утверждение Поппера выглядит совсем уж безапелляционно и тоталитарно.
Чтобы понять философию Поппера и его интерпретацию «открытого общества», приглядимся к его философии чуть внимательнее.
Критика логического позитивизма и фальсификационизм
Первая половина ХХ века – период переосмысления значения и роли метафизики. Позитивистские атаки на метафизику стали причиной необходимости прояснения отношений и пропорций между метафизикой и наукой. Венский кружок и позитивисты в целом обвинили метафизику в неспособности ставить реальные проблемы, а ее принципы и понятия охарактеризовали как бессмысленные.
Но Карл Поппер выстраивает свою доктрину как раз в полемике с логическими позитивистами[295]. В первую очередь, Поппер не соглашается с позитивистским принципом верификации как с главным критерием научности или ненаучности теории. Согласно Попперу, научность теории, наоборот, определяется ее опровержимостью опытом. Знания являются научными тогда и только тогда, когда они потенциально опровержимы. Философия и наука тесно переплетены и для определения границ между ними необходимо пристальное внимание к анализу фальсифицируемости знания.
Научная теория должна быть выстроена так, чтобы она запрещала определенные виды событий. В таком случае обнаружение таких событий фальсифицирует теорию. Научный текст должен строиться из трех видов суждений:
1 – единичные экзистенциальные высказывания или фиксация факта,
2 – чисто экзистенциальные высказывания,
3 – универсальные высказывания или научные законы (их особенность в том, что они формулируются в виде запрета на определенные эмпирические факты).
Чисто экзистенциальные высказывания из науки исключаются.
Эти принципы Поппера в целом пока еще не противоречат Бергсону, так как он настаивает как раз на отказе от приведения всего многообразия научных фактов к иным критериям, нежели строгий интеллект позитивистов. Фальсификационизм Поппера и следующего за ним Имре Лакатоса расширяет понятие научности. Теперь для того, чтобы быть научной, гипотеза должна быть доступна рациональной критике. Такие понятия как Бог, Благо, Воля и т. д., на которых строится метафизика, невозможно ни подтвердить, ни опровергнуть. И именно поэтому они ненаучны.
Критика «историцизма»
Критическую оценку «историцизму» Карл Поппер дает в работе «Нищета историцизма»[296] и «Открытое общество и его враги»[297].
Поппер рассуждает так. – Историцистский подход к анализу истории предполагает, что история трактуется как процесс, находящийся под действием естественных или сверхъестественных законов, не зависящих от человека и неподвластных ему, что позволяет говорить о некоей логике истории, разделять ее на фазы, периоды, формации, вычленять парадигмы, которые можно изучать, предвидеть, формируя проекты будущего. К приверженцам «историцизма» Поппер относил философов различных эпох, включая Бл. Августина, Маркса, Шпенглера, Тойнби и др. Историцизм может быть основан на принципах экономической или теистической детерминации истории, общим при этом является лишь вера в «историческую необходимость» и выявление в истории «тенденций» или «законов» развития.
