На определенном отрезке беседы Уманский сказал, что хотел бы подчеркнуть те потери, которое советское правительство уже понесло и которые оно продолжает нести от так называемого морального эмбарго, наложенного американским правительством на предоставление техпомощи и экспорт в СССР материалов, которые бы позволили советскому правительству расширить свою индустрию по производству авиационного бензина. Методика реализации этого эмбарго оказалась таковой, что работающие по контракту американские инженеры, оказывавшие помощь в конструировании заводов авиабензина в СССР, были отозваны домой, а американские фирмы, ранее заключившие контракты с советскими организациями, были вынуждены разорвать эти соглашения. Вплоть до настоящего времени эти фирмы отказываются вернуть американских инженеров обратно в СССР для завершения создания заводов на основании того, что Госдепартамент не выдает им требуемые паспорта. Уэллес отметил, что в данном случае существуют две проблемы — одна с эмбарго, а другая с паспортами. Уманский согласился, что их две, но отметил, что они тесно связаны между собой[924].
Как видим, на второй встрече проблема морального эмбарго поднималась, но решена не была.
Чрезвычайно насьпценной событиями была третья встреча, состоявшаяся 07.08.1940 года и продолжавшаяся 2 часа. Она началась с вопроса о продлении торгового соглашения. К.А. Уманский в телеграмме В.М. Молотову от 8.08.1940 года сообщил, что в ответ на поздравления С. Уэллеса по поводу продления соглашения, он добавил, «что нам не следует обольщаться, ибо соглашение заключено на суженной базе, поскольку им не устранены лицензионные ограничения». Второй пункт встречи был посвящен ответу американской стороны на вопрос о лицензиях. В соответствии с обещанием, данным советскому полпреду 2 августа, С. Уэллес вручил К.А. Уманскому два списка на 66 страниц, первый из которых включал перечень товаров на общую сумму 1 064 000 долларов, задержанных американским правительством, а второй — на сумму 3 317 040 долларов — включал перечень товаров, на которые было разрешено выдать лицензии. К.А. Уманский отмечал: «Заявил Уэллесу, что считаю его ответ по вопросу о лицензиях, означающих реквизицию около четверти наших грузов, неудовлетворительным и противоречащим заверению о желании упорядочить торговые и иные отношения и расширить базу торговли. Мне непонятно, почему при выполнении оборонной программы Американское правительство… считает необходимым выполнить эту программу за счет советских станков, в которые уже вложены наши деньги и силы наших людей. Количественная пропорция между задерживаемым и разрешенным оборудованием представляется мне неприемлемой, что же касается качественной, то должен посоветоваться с экспертами и только после этого буду иметь точную картину, которую передам своему правительству». Обсуждая третий пункт встречи — моральное эмбарго, в ответ на сообщение С. Уэллеса, что вопрос о нем для американского правительства «сейчас стоит по-новому», К.А. Уманский «заявил ему, что недостаточно заявлять об этом мне в кабинете, акты морального эмбарго были публичными, их аннулирование в отношении СССР должно быть публичным же». Пятый пункт встречи был посвящен вопросу о режиме советских инженеров на заводах США, а конкретно — положению советской комиссии на авиамоторном заводе Райта. «Указал, что дискриминация налицо, — сообщал К.А. Уманский, — ибо китайские инженеры, также действующие по договору техпомощи, допускаются в цеха, без чего техпомощь — фикция»[925].
Таким образом, ключевые пункты третьей встречи советского полпреда в США с заместителем госсекретаря США касались проблемы закупок СССР в США военных материалов, в том числе и авиационных, а также контактов советских авиаспециалистов с авиапредприятиями США, затрудненных в связи с действием морального эмбарго.
Согласно американским документам, помимо С. Уэллеса и К. Уманского на встрече присутствовали начальник Отдела европейских связей Рэй Аттертон и Лой Гендерсон[926]. Советский посол прямо заявил, касаясь темы морального эмбарго, что «советская промышленность понесла серьезный ущерб в результате невозможности получения американской технической помощи для создания заводов авиабензина, прекращения поставок молибдена и невозможности получения новейших моделей американских самолетов, которые уже закупались в течение многих лет. Наихудшим результатом морального эмбарго, однако, был тот эффект, который оно возымело на поведение американского бизнеса в советской торговле»[927]. Посол отметил трудности, с которыми встретились советские инженеры на авиационном заводе Райта в Паттерсоне, штат Нью-Джерси[928].
Посол также заявил, что в течение прошлого года было отмечено бесчисленное количество инцидентов дурного обращения с советскими гражданами в США официальных властей штатов и федеральных властей. К сожалению, число этих случаев возрастает. Многие из 160 представителей Амторга, которые недавно выехали из США, сделали это из-за унижения, которому они подвергались. Некоторые из них открыто говорили послу, что они не могут терпеть то, как с ними обращаются, и не будут жить в стране, в которой они подвергаются таким унижениям. Посол описал в деталях несколько случаев, когда советские инженеры и другие советские граждане были задержаны или арестованы по подозрению федеральными или местными властями, подвергались обыску, причем обыск проводился в оскорбительной манере. Он отметил случай ареста двух инженеров в Питтсбурге, Пенсильвания, и вспомнил недавний инцидент в Балтиморе, при котором федеральная полиция захватила и обыскала багаж советских инженеров[929] и заставила одного из них промаршировать по коридорам отеля в одном нижнем белье[930].
Четвертая встреча, материалы которой в отечественном сборнике не приводятся, состоялась 12 августа 1940 года. С обеих сторон участниками встречи были те же лица, что и в прошлый раз[931]. Одним из ключевых вопросов встречи был вопрос о закупках промышленного оборудования. Советский посол отметил, что некоторые из заказанных станков находятся в США от 5 до 6 месяцев (то есть с начала весны 1940 года)[932]. Относительно оборудования, разрешенного к вывозу из США,[933] Уманский отметил, что его состав только частично компенсирует потери СССР в миллионы долларов. Уманский спросил, возможно ли пригласить на следующую встречу мистера Лукашева — президента Амторга, который может обсудить различные технические проблемы. Уэллес ответил, что нет причин, по которым мистер Лукашев не смог бы присутствовать на встрече. Интересна в связи с этим телеграмма Госсекретаря послу США в СССР. В ней, в частности, говорилось, что в течение августа месяца была проведена серия встреч между советским послом и господином Уэллесом для решения определенных серьезных проблем, в основном коммерческой природы, в советско-американских отношениях. Хотя в некоторых случаях были получены конструктивные результаты, другие проблемы остались нерешенными. По поводу недопущения советских инженеров на авиационный завод Райта говорилось следующее: «В соответствии с требованиями посла были приняты меры в отношении этих инженеров, которые при определенных ограничениях теперь могут получить доступ к различным цехам завода с целью изучения производственных процессов. Думается, что эта проблема теперь решена в удовлетворительном виде для советского посла»[934].
15.08.1940 года состоялась пятая встреча К.А. Уманского и С. Уэллеса, причем в торговой части переговоров с советской стороны принял участие президент Амторга Лукашев. С американской же стороны никаких изменений в составе участников по сравнению с предыдущей встречей не было[935].
С. Уэллес вручил К.А. Уманскому списки запрещенного и разрешенного к вывозу оборудования. Из советских заявок на сумму около 15,5 млн долларов было разрешено к лицензированию товаров на сумму 7058000 долларов, то есть менее половины первоначальной суммы; на остальные заявки был либо наложен запрет (на сумму 3779000 долларов), либо они не были рассмотрены. «Последовал довольно острый обмен мнениями, не внесший ничего нового, в результате которого Уэллес констатировал, что стороны зашли в тупик», — сообщали Уманский и Лукашев в телеграмме в НКИД от 16.08.1940 года. «Не сговорились мы также по вопросу о форме снятия морального эмбарго», — констатировали они[936].
Подобная информация говорит об остром кризисе в советско-американских торгово-экономических контактах, касающихся прежде всего военной области и, в частности, области авиации. В течение почти двух месяцев эти встречи не проводились. Переговоры прервались из-за значительного расхождения в позициях сторон. Фактически экономические отношения оставались в это время замороженными. Только в октябре переговоры были возобновлены.
