- Ты снова научил меня быть храброй, Нейт. Как может такой трус как ты, учить кого-то храбрости?
Он не мог скрыть своей дрожи. Она думала о нем так же плохо, как он думал о себе.
- А знаешь, чему еще ты меня научил?
«Чему, Лив? Расскажи. Сделай мне так же больно, как я сделал тебе».
- Ты научил меня верить в себя, несмотря ни на что. Ты научил меня, что я значительнее того, что вижу в зеркале. Но, сегодня, если ты пытаешься преподать мне обратный урок… то… Пошел ты на хер!
Она улыбнулась сквозь слезы, скатывающихся по щекам.
- Я заслуживаю быть любимой. Все или ничего.
Господи, как она была великолепна! Его девочка преодолела долгий путь. И она была на сто процентов права.
«Я не заслуживаю ее»
Понимание этого никак не повлияло на желание присутствовать в жизни Лив и дальше, хотя не нужно быть гением, чтобы понять, что именно сейчас он ее теряет. Он должен придумать как спасти их дружбу. Надо напомнить ей, что он не был плохим человеком и не собирался обмануть ее в чувствах… Просто они слишком сильные для него.
- Лив, я никогда не давал тебе обещаний, и ты это знаешь.
Эффект был прямо противоположный. Это лишь привело ее в бешенство.
- Прекрати изображать из себя недоумка. Ты провел со мной шесть последних недель! Это был не просто случайный трах, Нейт. Это была я!
Она ускользает… ускользает сквозь пальцы.
«Так же, как Алана».
- Ты обещала…
Лив поникла и устало попятилась от него, спотыкаясь. Стремление коснуться ее было так велико, что он был вынужден сжать руки в кулаки.
- Ты прав, я обещала, - кивнула она, подняв свои красивые глаза. Слова обвиняли и жгли:
- Я не ожидала, что ты размоешь границы. И все же… Мы размыли границы. По крайней мере, я могу это признать. Но если ты признаешь это, ты должен еще признать, что ты был эгоистичным ублюдком. Хотя, не думаю, что ты на это способен.
Осознав, что боится ее ненависти больше, чем любви, Нейт попытался заставить ее понять его.
- Ошибаешься. Я признаю. Я думал, мы могли бы быть лучшими друзьями и заниматься сексом. Но не получилось. И я продолжал возвращаться, усугубляя ситуацию, потому что не хотел потерять твою дружбу. Мне жаль. Но ты знаешь меня. Ты знаешь, что я не строю отношений. Ты знаешь. Какие могут быть претензии? Просто будь… моим гребаным другом.
То, как она посмотрела на него, лишил его последней крупицы надежды.
- Я только что сказала тебе, что влюбилась в тебя.
И заплакала навзрыд. В груди как будто затягивался узел. Ее вопрос отозвался острой болью, пронзившей его:
- Ты ожидаешь, что я смогу общаться с тобой после всего?
«Все. Я теряю ее».
- Лив, не делай этого.
- Я должна. Мне жаль. Ради моего здравомыслия, я должна. Ты уйдешь в эту дверь, Нейт… Если ты уйдешь в эту дверь… не смей возвращаться. Никогда.
«Блять, блять, блять!».
- Ты не имеешь в виду то, что говоришь.
Ее печальные глаза смотрели мимо него.
- О, перестань. Ты только что сказал мне, что не любил меня и никогда не полюбишь. Сомневаюсь, что ты даже будешь по мне скучать.
«Детка, ты и понятия не имеешь».
Он никогда в жизни не умолял женщину, но ради того, чтобы удержать Лив, он готов выбросить свою гребаную гордость в окно. Безусловно, она поймет что это что-то да значит.
- Оливия, не надо.
Она по-прежнему ждала признаний, испытующе глядя на него.
- Я люблю тебя, Нейт. Ты меня любишь?
«Я не могу. Ты убиваешь меня».
Он не мог дать ей то, что она хотела. Невыносимая скорбь охватила его, и он не смог бороться со слезами, обжигавшими его глаза.
Вот и все. Он потерял ее.
- Детка, я ни за что на свете не хотел причинить тебе боль.
Слезы с новой силой потекли по ее щекам.
- Думаю, мы попрощались.
Глава 21
Я поймала себя на том, что опять пялюсь на птицу за окном. Я не знаю, что эта за птица, но она очень маленькая. У него или нее было коричневое оперение, белая шея и реально крутой иссиня-черный ирокез. Мы таращились друг на друга в течение дня на протяжении последних нескольких дней.
Я решила, что это он и назвала его Боб.
- Эй, Боб, - прошептала я, положив свой подбородок на спинку дивана. Он сидел на моем подоконнике, поворачивая свою голову из стороны в сторону, - Сегодня это так же причиняет боль.
Он успокоился, подняв голову в мою сторону.
- Да, тебя еще не тошнит от меня?
Он повернул голову в другую сторону.
- Я приму это в качестве «да». Не волнуйся. - Я вздохнула, чувствуя, что мои губы дрожат. - Я сама сыта собой по горло.
В ту ужасную ночь, когда Нейт вышел из моей квартиры в последний раз, у меня была истерика. Я не могла прекратить кричать, и независимо от того, как сильно я сжимала руки вокруг себя, я не смогла уменьшить боль.
Это был исключительный вид боли. Боль, которую я уже хорошо знала.
Потеря.
Так или иначе, возможно даже задолго до того, как мы начали физические отношения, Нейт запал мне в душу. Он стал центром моей жизни, и понимание, что я больше не услышу его смех, почувствую его губы или посмотрю в его глаза, было невыносимо для меня. Такое ощущение, что мне ампутировали ногу или удалили жизненно важный орган. Что-то подобное я чувствовала, когда не стало мамы, затем лишь исключением, что Нейт сам решил покинуть меня. Боль ощущалась как жало, пронзающее мое сердце.
- Это звучит мелодраматично, Боб? - прошептала я.
Мои глаза были сухими от того, что за последние несколько дней я выплакала целый океан слез. Боб отвел глаза, похоже, я ему смертельно надоела.
- Это потому что ты никогда не был влюблен. Не делай этого. Проще пропустить себя через мясорубку.
Первая ночь была такой тяжелой, что мне пришлось прикинуться больной, чтобы не идти на работу. Я собралась с силами к четвергу, но мои коллеги сразу догадались что что-то произошло. Я была тихой, не угрюмой, и старалась держать боль глубоко внутри себя.
Сразу после работы я прямиком пошла домой, игнорируя сообщения от Джо и звонки от Джосс. Когда позвонил папа, я ответила. Я не стала уверять его, что все хорошо, но убедила предоставить мне личное пространство.
В субботу я провела весь день дома, ответив лишь на сообщение Элли о походе в бар вечером. Так или иначе, у меня не было ни малейшего желания идти туда, а мысль о том, что Бен может быть там ввела меня в панику. Я сказала ей, что больна, и не могу пойти.
