— Правда? Затащили в машину?
— Ну не совсем… Села-то в машину я сама. Вечером из гостей возвращалась. Холодно, маршруток нет. Останавливается какой-то мужик и говорит: девушка, вас подвезти? Я думаю — почему бы и нет? А этот козел меня повез куда-то в другую сторону…
— И что ты сделала?
— Пригрозила ему, — самодовольно сказала Лейка. — Сказала, что у меня отец — подполковник ФСБ, мобильник достала, сказала, если он немедленно не остановится, я позвоню — его сразу заберут. Мужик, по-моему, не поверил насчет полковника, но меня отпустил. Ему, наверно, просто оттянуться хотелось, а не проблем огрести. А я потом полчаса ковыляла по гололеду…
— А у тебя мобильный телефон есть? — удивилась Катя. — Почему ты тогда его не носишь?
— Валяется где-то… На нем деньги кончились. Давно уже. Раньше папа платил. Чтоб, значит, всегда знать, где я. А теперь самой надо… И вообще я тариф хочу поменять. Димка, вон, тоже без мобильника ходит. Говорит: так свободнее.
— А мне бы надо мобильник купить, — задумчиво сказала Катя. — Мало ли… А то если бы не те байкеры… Страшно представить, что бы со мной сейчас было…
Лейка скривилась:
— Байкеры… Хрен редьки не слаще. Тебе повезло, что у них случилась блажь — девушку спасти. Будь они в другом настроении, еще неизвестно, чем бы это кончилось.
— Да они мне не просто так помогли, а потому что знакомые Карлссона, — пояснила Катя. — Помнишь Карлссона? Он тебя как-то провожал…
На лице Лейки промелькнуло странное выражение.
— Припоминаю… — прошептала она.
— Так вот, мы с ним на днях ходили в один бар… — Катя с увлечением начала рассказывать про «Шаманаму» и чемпионат по армрестлингу. Лейка слушала с каменным лицом и рассказ никак не комментировала.
— …И оказалось, что Карлссон выиграл кучу денег! Тысячу долларов, а может, и больше! Они так у меня и лежат, а Карлссон про них как будто забыл. Надо бы ему напомнить… Кстати, как ты думаешь — рассказать ему о похищении?
— Зачем? — холодно спросила Лейка. — Он же тебе не бойфренд и не родственник.
— Он мой друг, — сказала Катя. И подумала о том, что Лейка ведет себя как-то непонятно. С той вечеринки ни разу о Карлссоне не заикалась. «Наверно, она к нему клеилась, а он ее отшил, — подумала Катя не без удовольствия. — И правильно. Что у него может быть с ней общего?»
— Ты права, наверно, — сказала Катя вслух. — Зачем расстраивать человека?
Лейка кивнула и сменила тему:
— Кофе готов. Тебе коньяку капнуть?
— Не надо… Хотя, давай. Только немножко…
* * *
Крохотный телефон в зажиме над лобовым стеклом джипа звякнул чуть слышно, но у его владельца был замечательный слух.
— Да.
— Это я. Они провалили дело.
— Почему?
— Вмешались какие-то посторонние. Их очень сильно избили. Двое — в больнице. Посредник требовал у меня компенсацию…
— Он получил аванс? — перебил его собеседник.
— Да, но…
— Он его вернет, — безапелляционно заявил хозяин джипа. — Я пришлю к нему пацанов. Дай им его координаты. Они заберут аванс и сделают всё сами.
— Ты уверен, что они справятся?
— Уверен.
— Может, на всякий случай подготовить кого-нибудь из детишек?
— Хороший пастырь не режет своих овец без особой необходимости, — сказал хозяин джипа. — Особенно если рядом бродят такие аппетитные оленята, — добавил он и рассмеялся.
* * *
За окном было совсем темно. По крыше барабанил ливень.
Катя и Карлссон сидели на кухне и пили чай.
— Ага, пока не забыла… — Катя достала носок с долларами. — Вот твои деньги — в целости и сохранности.
Карлссон посмотрел на деньги с глубоким равнодушием:
— Это что?
— Деньги. Твои. Которые ты выиграл в «Шаманаме».
— А зачем они мне?
— Как это — зачем? Тут больше тысячи долларов!
Карлссон пожал плечами, как будто хотел сказать: «Да хоть две».
Катя поняла, что он это — совершенно серьезно.
— Ты что, такой богатый, что для тебя это не деньги? — спросила она.
— Мне вообще не нужны деньги, — объявил Карлссон. — Я легко обхожусь без них.
Катя засмеялась:
— А еду на что покупаешь?
— Я охочусь, — хладнокровно сказал Карлссон. — А если день неудачный, можно и поголодать. Или к тебе в гости зайти.
— А пиво? — не сдавалась Катя. — Ты же его не сам варишь?
— Не сам, — согласился Карлссон. — Но я знаю, как его добыть. Надо просто подойти к ларьку и попросить. Когда я прошу, мне не отказывают.
— А… — Катя пыталась придумать, на что еще Карлссону могут понадобиться деньги. За квартиру он не платит… одежда… налоги… что еще? Пока она размышляла, Карлссон сказал:
— Возьми их себе. Я вижу, тебе они нравятся.
Он не шутил.
Катя взглянула на пачку долларов и попыталась ощутить себя их владелицей. Получилось не очень. Ситуация, когда постоянно приходится делать тяжкий выбор — купить новую кофточку или нормально пообедать, — была ей куда привычнее. Ничего умнее, чем скупить весь «Кислород» и каждый день появляться на работе в новом наряде, Кате на ум не приходило. «Снова за батарею их положить на черный день, что ли? — размышляла она. — Или куда-нибудь съездить — на юг, например? А работа, учеба? Учеба! Я же с этими деньгами смогу поступить куда угодно! — осенило ее. — Хоть в университет, если только еще не поздно… Завтра же поеду выяснять! А если опоздала с универом, то переброшу документы в Герцена, на платное, как советовал Сережка…»
— Твой чай стынет, — напомнил Карлссон.
Катя очнулась и взяла чашку.
— Ты был прав — мне эти деньги действительно очень пригодились бы. Я ведь приехала сюда поступать — и провалилась. Думаешь, я от хорошей жизни эти шотландские баллады перевожу? Но теперь, когда есть средства, — все поправимо.
— Поступать? — не понял Карлссон.
— Да, в университет.
— А, — Карлссон кивнул. — В Уппсале есть университет. Там дубы красивые. Хочешь туда?
— Нет, я хотела в здешний, педагогический. На иняз, — уточнила Катя.
— Куда?
— Факультет иностранных языков.
— Чему там учат? — поинтересовался Карлссон.
— Иностранным языкам, чему же еще?
— И всё?
— Ну, наверно, не всё. Может, еще какие-нибудь общеобразовательные предметы…
— Философия, теология, латынь, — подсказал Карлссон.
— Ну, это вряд ли, — засмеялась Катя. — Мне это точно не нужно.
— А что тебе нужно?
— Знать английский. Безупречно. И еще один-два европейских языка — на приличном разговорном уровне.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
