Бой завершился. Венны стащили с седла последнего степняка, с маху лупившего саблей по сторонам, и прикололи рогатинами.
И вмиг стало тихо, потому как никто более не кричал, не хрипел, не звенел клинком или тетивой, не погонял коня и не бряцала сбруя. Слышно стало даже, как плещет внизу мелкой волной Нечуй-озеро и как листва мелкая трепещет.
— Кстати ветер подул. — К Мойертаху и Зорко, молча ставшим друг против друга опустив клинки еще не отертые, подъехал Охлябя. На руку его раненую больно было смотреть, но венн, казалось, о ней и думать забыл. — Вельми жара донимать стала. Ты бы молвил что-либо, Зорко Зоревич. Мергейтов мы здесь побили, а далее что ж?
— Скажу, Охлябя Снежанич, — согласился Зорко. — Эй! Кто жив еще, меня послушайте! — Он не кричал, просто говорил громко, но на всей поляне было его слышно. — Здесь мы всех ворогов порубили. За то сами себя благодарить должны, и богов наших, и предков, и соседей добрых. И матерей рода нашего, и наших матерей тоже, и жен. Теперь те, кто ранен шибко, пускай к печищу идут, и пусть будет им там роздых. Кто в силах, те со мной пойдут. Видели, как сотник мергейтский с конем в камыши утек? Его изловить надобно и убить либо же в полон взять, зане зело страшный в драке человек. Коли обиду затаит и снова с войском сюда пожалует, беды большой не миновать. А еще раньше дюжина под кручу спуститься сподобилась без вреда для себя. И их извести надлежит. Для того на другой берег пойдем, посему одни конные мне потребны: пешком за мергейтом по лесу не погоняешься. Прочие же пускай разделятся: одни с Самосватом пойдут, посмотрят, что с Плещеем Любавичем сталось и не шастают ли мергейты еще по лесам. Кто-то пусть в печище пойдет, там побудет: не ровен час, и туда степняк приблудный заявится, так будет кому оборониться, — те Охляби слушаться будут. А некоторые пусть здесь останутся, мертвых приберут да своих от степняков отделят. Лепо ли вам такое мое решение?
— Лепо, Зорко Зоревич, — высказал за всех Серых Псов разом ставший подле Зорко, едва только тот заговорил, Мичура Завидич. — Добро ты рубился днесь и к печищу пришлецов не допустил. За это главная тебе благодарность от нас. Добрый из тебя воевода. Не тревожься, все исполним. Бери людей конных да поспешай.
— Благодарствуй, Мичура Завидич, на слове добром. — Зорко спрыгнул на землю, подошел к Мичуре, хотел поклониться ему. Но Мичура не позволил: сам шагнул навстречу, и они обнялись. Молодой, изгой почти из рода, Зорко Зоревич и Мичура Завидич, уважаемый в роду человек, мужчина видный и статный, коего матери рода всегда в пример ставили.
Затем Зорко в седло обратно прыгнул и велел:
— Кто из конных в силах погоню вести и биться еще, те со мною. Не поручусь, что к вечеру вернемся. Потому не усердствуйте слишком, особливо те, кто ранен.
Намерение продолжать дело выразили, однако, все, и Зорко и Мойертаху пришлось подбирать отряд. Мойертах оставил себе десяток вельхов, Зорко два десятка веннов. И еще Парво с тремя калейсами к ним примкнул.
— Изрядно силы собрали, чтобы дюжину изловить, — заключил Зорко. — Показывай, Мойертах, куда, думаешь, мергейты выходить будут.
Лист седьмой
Бильге
Бильге и его люди видели с берега, из зарослей, все, что случилось на поляне, где возвышались, точно ворота неизвестно куда, два камня, схожие с теми, какие порой вдруг встречаются в степи.
— Мы не пойдем туда, — сказал Бильге-волк своим воинам. — Если Тегин победит, он сделает это и без нас, как делал это прежде. Но Тегин проиграет, и нам незачем идти туда. Венны собрали большую силу, какую мы раньше не видели. Это великие воины, и мы хорошо сделаем, если уйдем в степь и расскажем об этой войне. И мы уже сделали много, если прошли землю веннов из конца в конец. Даже Олдай-Мерген со всей тьмой без наших пяти сотен отступил, если верить гонцу. А к чему было гонцу говорить неправду, если он знал, что сейчас умрет? Чего же тогда стыдиться нам? Надо дождаться сумерек. Ночью мы не сможем подняться бесшумно, и нас схватят. Если не всех, то многих из нас. Веннов много, и они караулят свои тропы. Не надо думать, что мы умнее их. Но мы можем быть хитрее.
Они видели, как некий всадник в белом халате сотника вместе с конем решился на прыжок с двенадцатисаженного обрыва, а следом за ним упал еще один воин, непонятно, живой или уже мертвый. Они видели, как веннские стрелки били в кого-то стрелами, из чего поняли, что всадник не погиб.
— Если кто мог сделать такое без вреда для себя, то это Эрбегшад, — сказал Бильге. — И если Эрбегшад покидает бой — этот бой нельзя выиграть. Амрак, Кюлюг! Проберитесь по берегу, только не попадитесь по глупости на саблю Эрбегшада. Мы должны сказать ему, где мы. Вместе нам легче будет выбраться.
Двое бесшумно исчезли в зарослях, а Бильге с оставшимися наблюдали за боем до конца. До них долетал лязг и скрежет железа, самые громкие вопли и топот копыт. Когда все стихло, они поняли, что бой закончен.
— Венны не берут пленных. И люди из Страны Зеленых Лугов тоже, — сказал Бильге. — Если Эрбегшад и Амрак с Кюлюгом не появятся к закату, мы уйдем без них.
— Как это, уходить без Эрбегшада, Бильге-хан? — раздался из кустов ракиты громкий и насмешливый шепот. — Твои молодые волки чуть было не угодили на мой клинок, но я хорошо знаю, что венны не умеют говорить на нашем наречии, кроме одного.
Эрбегшад, ведя в поводу коня, вышел на укрытую в листве и травах маленькую поляну, где ждали Бильге и еще десятеро. За ним, немного смущенные, но довольные успехом вылазки, появились Кюлюг и Амрак.
— Разве кто-то из них знает наш язык, Эрбегшад? — усомнился Бильге.
— Да. Это венн, который стоит во главе войска, который обманул Тегина и всех нас. Я запомнил его. Он способен биться так, как могут только беловолосые люди с полуночи, — ты ведь помнишь их корабли, Бильге-хан?
— Хорошо помню, — отвечал Бильге. — Стоит ли нам ждать сумерек?
— Не думаю, что это будет верно, — покачал головой Эрбегшад. — У веннов нет больше людей. Идти надо сейчас.
— Почему так считаешь, Эрбегшад? — усомнился Бильге. — Две ночи назад мы не думали, что в полете стрелы от нас такое войско. И что теперь?
— Они бились так, будто это их последняя схватка и последняя война, — усмехнулся Эрбегшад. — Если мы будем ждать заката, то тех, кто стережет тропы к большой реке, станет намного больше. Ты можешь поступать как хочешь. Тегин убит. Его зарубил этот венн. Над нами теперь нет старшего, и я ухожу сейчас. Олдай-Мерген сказал: уходить за реку, но не сказал когда.
— Иди, — отвечал Бильге, пожав плечами. — Ты один, а со мной еще двенадцать воинов из моей сотни. Я должен довести их до степи.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
