санкции в 2014 году не коснулись импорта одежды. Модели Виктории ненамного дешевле западных, поскольку она использовала дорогие импортные ткани. Тем не менее ее бизнес процветал благодаря тому, что потребители теперь предпочитают товары российского производства. Кроме того, пребывание в Москве помогало ей идти в ногу с капризными вкусами московской элиты. Благодаря поддержке своих друзей-знаменитостей, которые появлялись в ее одежде на публике и расхваливали ее модели в глянцевых журналах, она могла задавать модные тренды для своих подруг и их матерей.
На резком контрасте с энтузиазмом Виктории по поводу преимуществ России прозвучали слова миллиардера Валерия, убежденного либерала, разочарованного тем, что он не может планировать свое будущее: «Да, конечно, мы привыкли быстро приспосабливаться к новым ситуациям. У нас был путч в 1991 году, потом еще один в 1993-м, затем нам пришлось пережить все виды кризисов, и мы справились». Его жизнь тесно связана с Россией, но в случае необходимости он готов покинуть страну в любой момент. В 2015 году он дал современной России далеко не лестную оценку:
В 1990-е годы в России был сумасшедший дом, в котором мы жили. Сегодня здесь по-прежнему сумасшедший дом. Мы не смотрим дальше, чем на день вперед, поэтому наша экономика не развивается. Здесь невозможно строить какие-либо планы, поэтому в России никто не инвестирует.
Но для богатых существуют и другие причины оставаться в России, связанные не столько с превосходством страны, сколько с тем, что они на Западе не чувствуют себя «дома». Банкир и коллекционер Кирилл говорил, что проводит основную часть времени в Москве, хотя его семья уже давно переехала в Германию. «В Москве перед людьми с предпринимательским духом открываются большие возможности, – объяснил он. – Такого вы не найдете нигде в Европе. Здесь вы можете что-то делать и создавать даже в трудные для экономики времена». Мне было сложно представить, чтобы человек вроде Кирилла мог наслаждаться бурлящей, гедонистической и временами довольно стрессовой московской атмосферой. Аккуратный, лощеный и очень серьезный Кирилл, убежденный трезвенник, потягивал травяной чай, пока я куталась в несколько пледов, принесенных официантом, чтобы защититься от холодного ветра на крыше отеля «Хаятт».
По словам Кирилла, в Германии он страдал от того, что никто не осознавал высокого статуса, которым он пользуется в московском арт-сообществе. В Германии он так и не сумел разрушить культурные барьеры и интегрироваться в местный социум, даже несмотря на прекрасное владение языком. Он объяснил: «Понимаете, мне никогда не добиться такого же положения в немецком обществе, как здесь. И никогда не войти в такие же узкие круги, к которым я принадлежу здесь». Одна из причин в том, что Германия разделена на маленькие и целостные сегменты: Берлин, Гамбург, Мюнхен. Семья Кирилла живет в Гамбурге, где, по его словам, элитарный снобизм особенно силен. Если вы не принадлежите к одной из конкретных семей, «у вас нет шансов. У вас должны быть какие-то исторические корни», – вздохнул он. Чтобы не затосковать, ему нужно чувствовать свою значимость – и именно это дает ему московское общество. Поэтому он переложил амбиции по социальной интеграции в другие культуры на своих детей и внуков, которые, как он надеется, однажды войдут в эти элитарные круги и добьются того высокого статуса, которого не сумел достичь он. Он хочет, чтобы они «чувствовали себя как дома в любой точке планеты».
Лондон – рай для богачей
Пожалуй, самой привлекательной страной для богатых русских, как и для богачей из других уголков мира, стала Великобритания – по целому ряду причин. Вот три примера.
Во-первых, в этом государстве законодательство очень мягко относится к тем, кто приносит стране деньги, особенно большие, пусть и не всегда абсолютно чистые. Исторически государственное регулирование Великобритании всегда избегало излишнего бюрократизма и сохранило эту традицию до сегодняшнего дня[335]. К примеру, на открытие бизнеса в Соединенном Королевстве требуется всего один день, в отличие от Франции или Германии, где подобный процесс может затянуться на недели, если не на месяцы, в том числе из-за тщательных и детальных проверок. Кроме того, британцы знамениты уважением к неприкосновенности частной жизни и приватности в целом: эти понятия всегда считались и до сих пор считаются священными. А главное, местному фискальному режиму присущ ряд элементов, характерных для «налоговых гаваней»: у сверхбогатых есть много способов избежать уплаты налогов. Такое положение дел превращает Соединенное Королевство в рай для олигархов – как местных, так и приезжих.
Во-вторых, исполнительная власть в Великобритании не менее благосклонна к обладателям больших денег, чем законодательная. Даже там, где на бумаге существуют базовые правила, например в преддверии листинга компаний на фондовой бирже[336], часто нет инструментов или ресурсов для их применения. Как следствие, правоохранительные органы, проверяя источники капитала и добросовестность их владельцев, действуют крайне неэффективно и мягко, если действуют вообще (что особо наглядно при сравнении с США). Мало кто тщательно проверяет даже биографические данные потенциальных контрагентов с точки зрения происхождения их капитала, а на некомфортные аспекты часто закрывают глаза[337]. На первый взгляд, за такие низкие требования к дью дилидженс ответственны прежде всего сменявшие друг друга британские правительства последних десятилетий, очевидно, видевшие плюсы для экономики страны в создании такого «налогового рая» для богачей. Но на самом деле проблема лежит глубже: подобные практики правоприменения смогли так быстро укрепиться только из-за воздействия других факторов, таких как инертность государственных органов, некоторая некомпетентность и слабые традиции принуждения к выполнению закона.
Примером здесь может служить история так называемых «золотых виз». С конца 2000-х годов въезд в Великобританию для богачей был упрощен благодаря введению схемы выдачи виз Соединенного Королевства для инвесторов первого уровня (Tier 1). Чтобы обзавестись британской инвестиционной визой, заявитель должен был инвестировать 2,5 млн долларов в государственные облигации или в одну из утвержденных правительством отраслей. По истечении пяти лет обладатели визы могли подать заявление на постоянный вид на жительство. Те, кто инвестировал более 12 млн долларов, могли получить постоянный вид на жительство всего через два года. С начала XXI века в рядах получателей этой категории виз преобладали русские и китайцы[338]. Но в процессе выдачи таких виз был важный нюанс – период «слепой веры». Как правило, визы выдавались еще до того, как заявители открывали банковский счет в Великобритании. А именно банки отвечали за то, чтобы провести проверку, что представляют из себя эти будущие инвесторы и откуда у них появились средства. В результате «золотые визы» стали широко используемым
