Тут вдалеке появился Нулан со своими рейнджерами, и бригадиру пришлось умерить прыть и подождать, пока троица из 88-го поднимется на холм. Вытянутая физиономия Нулана не предвещала ничего хорошего.
— Форт взорвали, сэр,— сообщил он, обращаясь к Шарпу.
— Докладывайте мне, сержант! — крикнул Мун.— Докладывайте мне. Я здесь командую.
— Извините, ваша честь.— Нулан сорвал с головы потрепанный кивер.— Наши, сэр, взорвали форт. Взорвали, сэр, и ушли.
— Форт Жозеф? Вы о нем говорите?
— Это так он называется, сэр? Я говорю про тот, что на другой стороне реки, сэр. Подорвали, сэр. Разнесли вчистую! Пушки сбросили с парапета, так что не осталось ничего. Кроме хламишка всякого.
— Кроме чего?
Нулан беспомощно взглянул на Шарпа.
— Кроме кусков, сэр,— попытался объяснить он.— Всяких там обломков. Кроме мусора, сэр.
— Так вы говорите, они ушли? А с чего это, черт возьми, вы решили, что они ушли?
— С того, сэр, что там теперь лягушатники. Повсюду, сэр. Плавают на лодке, сэр. Туда-сюда. Мы сами видели.
— Святые угодники! — пробормотал Мун, не скрывая раздражения.
— Хорошо, Нулан,— похвалил сержанта Шарп.— Молодцы.
— Спасибо, сэр.
— А мы теперь в заднице,— сокрушенно вздохнул бригадир.— Они ушли, а про нас забыли.
— В таком случае, сэр, стоит поторопиться. Чем скорее попадем в город и раздобудем съестного, тем лучше.
Харпер, как самый сильный, взялся за передние ручки носилок, задние достались самому высокому из рейнджеров. Путь до городка занял добрых три часа, и к тому времени, когда они вышли на высотку, с которой открывался вид на большой белый дом, солнце уже стояло высоко в небе.
— Вот туда мы и пойдем,— объявил Мун, едва увидев дом.
— Думаю, сэр, хозяева могут быть affrancesados,— поделился своими опасениями Шарп.
— Говорите по-английски, капитан.
— Полагаю, сэр, они могут симпатизировать французам.
— С чего вы так полагаете?
— Дом не разграблен, сэр. Лягушатники его не тронули.
— Ну, это слишком поспешный вывод,— возразил бригадир, хотя и без особой уверенности. Слова Шарпа заставили его призадуматься, но большой и красивый дом притягивал к себе как магнит, обещая комфорт и достойное общество.— Мы ведь не знаем наверняка, так? И проверить можно только одним способом. Так что — вперед! А там посмотрим.
— И все-таки я предлагаю спуститься в город, сэр,— уперся Шарп.
— А я предлагаю вам помолчать, капитан. Выполняйте приказ.
Шарп замолчал. Они спустились с пригорка, прошли через виноградник, миновали оливковую рощицу, переправили носилки с бригадиром через невысокую каменную стену и приблизились к дому со стороны широкого сада с кипарисами, апельсиновыми деревьями и заброшенными клумбами. От большого, полного бурых листьев пруда тянуло запахом стоячей воды. Дальше шла аллея со статуями, изображавшими корчащихся в предсмертных муках святых. Тут Себастьян схватился за древко пронзившей ему грудь стрелы; там Агнесса невозмутимо уставилась в небеса, словно не замечая воткнувшегося ей в горло меча; рядом с ней, на кресте, висел головой вниз Андрей. Повсюду, куда ни посмотри, сжигали мужчин, выпускали кишки женщинам, и это все сохранялось в белом мраморе, попорченном лишайниками и птичьим пометом. Оборванные солдаты взирали на сии сцены широко открытыми глазами, а те из них, кому случилось быть католиками, осеняли себя крестным знамением. Шарп между тем пытался обнаружить в доме признаки жизни. Окна все еще были закрыты ставнями, но из каминной трубы тянулся дымок, а потом большая дверь открылась, и на широкую, с балюстрадой, террасу выступил человек в черном. Выступил и остановился, словно и ждал именно их.
— Будем соблюдать приличия,— сказал Мун.
— Сэр? — не понял Шарп.
— Господи, Шарп, неужели не ясно! Здесь живут приличные люди! Вряд ли им понравится, если в гостиную завалится грязная солдатня. Войдем мы с вами, а остальные пусть поищут себе что-нибудь на половине слуг.
— Носилки оставить у ступенек, сэр? — невинным тоном осведомился Шарп. За спиной у него кто-то хмыкнул. Похоже, Харпер.
— Будьте серьезнее, капитан. Пусть сначала внесут меня, а потом уходят.
— Есть, сэр.
Оставив солдат на террасе, Шарп вслед за носилками вошел в просторную комнату, заставленную темной мебелью и увешанную мрачными картинами в тяжелых рамах, продолжающими в большинстве своем тему мученичества. Святые здесь сгорали в огне или с восторгом взирали на пронзающих их мечами и копьями гонителей. Центральное место, над камином, занимала картина со сценой распятия. По бледному телу Иисуса стекала кровь, а за спиной у него грозная туча уже метала молнии в съежившийся от страха город. В другом конце комнаты висело распятие, вырезанное из какого-то темного, почти черного дерева, под ним на задрапированном черным постаменте лежала между двумя незажженными свечами сабля.
Человек, встретивший их на террасе, оказался слугой. Он сообщил бригадиру, что маркиза будет в самом скором времени, и осведомился, не нуждаются ли гости в чем-либо. Шарп объяснялся с ним как мог, чередуя испанские слова с португальскими.
— Скажите ему, что мне нужен завтрак,— распорядился бригадир,— и врач.
Шарп передал просьбу, добавив от себя, что его люди хотят есть и пить. Слуга поклонился и ответил, что проводит солдат в кухню, и вышел, оставив Шарпа наедине с устроившимся на диване бригадиром.
— Чертовски неудобная мебель,— пожаловался Мун, скорчился от боли и прошелся взглядом по мрачным картинам на стенах.— И как они только живут среди всего этого?
— Верующие, сэр.
— Мы, черт возьми, тоже верующие, но картины с такими пытками на стены не вешаем! Жуть какая! Ладно
бы пейзажи или семейные портреты.— Бригадир покачал головой.— Он вроде бы сказал, что маркиза здесь?
— Да, сэр.
— Ну, будем надеяться, что на нее смотреть приятнее, чем на эти ужасы, а, капитан?
— Я пойду, сэр. Посмотрю, как устроились ребята.
— Правильно, Шарп. Идите.— Мун одобрительно кивнул, как бы намекая, что Шарпу будет удобнее разместиться на половине слуг.— И не спешите. Тот парень понял, что мне нужен врач?
— Понял, сэр.
— И завтрак?
— Он и об этом знает, сэр.
— Хорошо бы получить и то, и другое до вечера. И вот что еще, Шарп, пришлите мне того парнишку. Ну, который знает языки. Только скажите, чтобы привел себя в порядок.— Бригадир кивнул, давая понять, что капитан может быть свободен.
Шарп вышел на террасу, прошел по аллее, пересек конюшенный двор и оказался в кухне, увешанной окороками и пропитанной соблазнительными запахами дыма, сыра и свежевыпеченного хлеба. Огромных размеров распятие висело над плитой, возле которой суетились две женщины. Третья раскатывала тесто на длинном столе. Встретивший капитана ухмылкой Харпер кивком указал на сыры, ветчину и два пузатых бочонка с вином.
— И не подумаешь, что где-то идет война, а, сэр?
— Вы кое о чем забыли, сержант.
— И о чем же, сэр?
— О батальоне французской пехоты.
— Да, что есть, то есть.
Подойдя к бочкам с вином, Шарп постучал по ближайшей пальцем. Солдаты повернулись.
— Правила вам известны,— сказал он.— Кто напьется, пожалеет, что родился. Это я обещаю.— Они смотрели на него серьезно и молча. Лучше всего было бы выкатить бочонки из кухни да выбить днище, но если солдат хочет напиться, то найти выпивку в таком большом доме для него труда не составит. Оставьте британского вояку в глухом лесу или пустыне, и он отыщет пивную, ориентируясь только на собственный нюх.— Возможно, нам придется уносить отсюда ноги уже через час, поэтому с пьяными возиться будет некогда. Обещаю по возвращении в Лиссабон заправить вас ромом так, что и за неделю не очухаетесь. Но сегодня, парни, вы должны оставаться трезвыми.
Они закивали. Шарп закинул винтовку за плечо и повернулся к Харперу.
— Я постою в карауле, пока вы поедите. Потом возьмешь двоих и заступишь на смену. Видел старую башню?
— Такое не пропустишь, сэр.
— Я буду там. Да, Харрис… Придется тебе побыть переводчиком при бригадире.
Харрис скривился.
— Это обязательно, сэр?
— Да, черт бы тебя подрал. Обязательно. Только сначала приведи себя в порядок.
— А как же иначе, сэр.
— И еще, Харрис,— окликнул его сержант Харпер.
— Сержант?
— Не забудь доложить его светлости, если наши головорезы замышляют недоброе.
— Я так и сделаю, сержант. Обещаю.
Шарп направился в башню, составлявшую восточную стену конюшенного двора, и взобрался на парапет, с которого открывался отличный вид на дорогу, бежавшую на восток вдоль меньшей из двух рек. Если французы придут, то именно по этой дороге. Но придут ли? Да, они знали, что где-то на испанском берегу затерялась горстка британских солдат, но захочется ли им тратить силы на преследование? Может, просто пошлют отряд фуражиров? Дом, в котором они расположились, определенно пощадили, а сделали это потому, что маркиза симпатизировала французам и, должно быть, снабжала провизией ближайшие гарнизоны. А вот пощадили ли они также и город? Если да, то можно ли там найти лодку? Раздобыв лодку, они смогли бы перебраться на другой берег сразу после того, как бригадира осмотрит врач. Если, конечно, таковой найдется. Ладно, допустим, им удастся пересечь реку. Что дальше? Взорвав форт Жозеф, отряд Муна, очевидно, отступает на запад, к Тежу. Догнать его, имея на руках раненого, невозможно. Впрочем, это уже не его дело, решил Шарп. Пусть бригадир и беспокоится. В конце концов, он здесь старший офицер, а дело Шарпа ждать приказов и исполнять их. Надо только смастерить для бригадира какие-нибудь костыли.
