в разлуке. Точнее, все стало намного сильнее! Я еще никогда не чувствовал себя таким счастливым и грустным одновременно. Мне было так хорошо, но сейчас чертовски плохо. Я не могу… Не могу… Черт! Я только больше убедился в том, что все еще люблю ее и не смогу полюбить кого-то так сильно, как ее. Такое чувство, что у меня отняли часть души. Половину меня.»
Сидя на краю мостика с опущенной головой и пустым, полусухим взглядом, уставленным в одну точку, Эдвард начинает нервно дергать ногой, щелкать пальцами и раскачиваться из стороны в сторону с надеждой, что хоть что-то поможет ему расслабить его напряженное тело.
«Я не могу смириться с тем, что теперь она одна, — думает Эдвард. — Без поддержки. Без защиты. Я так хочу защищать ее ото всего плохого. Хочу прижимать ее к себе и никуда не отпускать. Она напоминает мне маленькую беззащитную девочку, которую должен защищать крепкий человек. Я хочу защищать ее… Хочу обнимать ее просто так. Ведь мне так нравится прижимать ее к себе. Я чувствую себя намного спокойнее и более уверенно. От нее веет таким приятным теплом, которое никто никогда не давал мне. Мне всегда страшно не хватало чей-то любви, а она могла бы дать ее. Дать мне уверенности в себе. Помочь мне перестать быть маленьким трусливым мальчишкой и превратиться во взрослого бесстрашного мужчину. Одного ее взгляда было достаточно для меня, чтобы почувствовать себя таковым. А была бы она рядом, я бы смог стать другим. Без нее я не справлюсь с этим…»
С каждой секундой Эдвард начинает все больше сомневаться в том, что он поступил правильно и жалеет о том, что снова позволил себе проявить нерешительность и отпустить ту, без которой не представляет свою дальнейшую жизнь.
«Эта девушка так много сделала для меня, — с грустью во взгляде думает Эдвард. — Даже больше, чем я мог бы попросить. Мне никогда не отблагодарить ее сполна. Этот человек дал мне намного больше любви и заботы, чем кто-либо за всю мою жизнь. Наталия сумела на многое открыть мне глаза. Заставила о многом задуматься… А еще она придает мне уверенности в себе, которой мне так не хватает. Она — та, рядом с кем я чувствую себя не маленьким слабым мальчиком, а взрослым смелым мужчиной. Эта девушка — лучшее, что когда-либо происходило в моей жизни.»
Эдвард нервно сглатывает и на пару секунд прикладывает руку к сердцу, чувствуя, что ему как-то тяжело дышать из-за того, что в груди что-то давит.
«И… Она даже рисковала своей жизнью, чтобы спасти меня. Спасти от самого ужасного поступка, какой я только мог совершить. Наталия не позволяла дяде Майкле сказать обо мне плохого слова и защищала меня от его нападок. Эта девушка поверила, что я не убивал Николаса. Именно благодаря ей я смог хотя бы на время стать смелее и послать этого старого больного гада куда подальше. Мне нужен был толчок — и Наталия его дала.»
В какой-то момент Эдвард опускает взгляд вниз, вспоминая о своем прощальном поцелуе с Наталией, что произвел на него сильное впечатление.
«Я не смогу забыть этот поцелуй. Такое чувство, что по моему телу прошелся разряд тока, Конечно, мне безумно нравилось целоваться с Наталией, даже если она была жутко зажатой и будто бы боялась чем-то удивить или напугать меня. Но раньше это не было так невероятно, как сейчас. Это было просто волшебно! Я бы с удовольствием повторил его!»
Эдвард не обращает внимание на то, что ветер обдувает его волосы. Даже если они попадают ему в глаза и рот, мужчина все равно никак не реагирует и продолжает думать и Наталии и рассматривать то руки, то дальние горизонты.
«С одной стороны, я не хочу избавляться от этого чувства. Но с другой — оно причиняет мне огромную боль, которую вряд ли удастся излечить. Но черт возьми… Как же это было круто! Душу бы продал ради того, чтобы снова поцеловать эту девушку. Почувствовать ее запах… Вкус ее губ… Ее всю…»
Эдвард на несколько секунд прикрывает глаза, вспоминая то, как он целовался с Наталией. А вскоре его рука тянется к его губам. Едва проведя по ним кончиками пальцев, воспоминания становятся более четкими и заставляют его сердце биться гораздо чаще.
«Черт, и зачем я, дурак, сказал, что нам лучше расстаться? Почему я снова позволил своей трусости взять надо мной верх и даже не попытался дать понять, что хочу вернуть эту девушку? Я ведь прекрасно видел, как Наталия расстроилась после моих слов. Она пыталась скрыть это, но не смогла. Все написано у нее на лице. Но Наталия была вынуждена согласиться со мной. С трудом, который боится ответственности и осуждения.»
Эдвард резко запускает руки в свои волосы и слегка оттягивает их, довольно часто дыша и все еще чувствуя, что что-то по-прежнему сильно давит у него в груди. Кроме того, его глаза становятся красноватыми, и в них собирается достаточно много слез, маленькие капельки которых медленно текут по его щекам.
«Черт, я реально начинаю жалеть, что позволил ей уйти! Почему я такой трусливый? Какого черта я стал таким? Почему сижу здесь и реву как девчонка? Что же со мной будет в суде? Неужели я тоже разревусь на глазах у всех? А что подумает обо мне Наталия? Все-таки решит, что я реально не могу быть уверенным и бесстрашным? Будет считать позором находиться рядом со мной?»
Эдвард сгибается пополам и обеими руками закрывает свое лицо, проклиная себя с мыслью, что он все испортил и разрушил своими собственными руками из-за своих трусости и неуверенности в себе.
«Какой же я идиот, — начав еще больше сутулиться, с грустью во взгляде думает Эдвард. — Я уже и так причинил ей сильную боль, а сейчас наивно подумал, что сделаю ей хорошо, если отпущу ее и сделаю вид, что никогда не был влюблен в нее.»
Эдвард презренно усмехается.
«Вот безмозглый дурак! Ой безмозглый… Удивляюсь, что мне хватило смелости поцеловать ее. Но зато сейчас я уверен в том, что Наталия все еще что-то чувствует по отношению ко мне. Она не противилась и не выглядела так, будто ей хотелось поскорее все закончить. Да, эта девушка была пассивной. Но никакой негативной реакции с ее стороны не было. Я твердо убежден в том, что все могло бы быть иначе. Если бы я дал намек, что хочу вернуть ее. Но несмотря
