— Хотя мнение большинства научных кругов совпадает с мнением академика Китаева, споры продолжаются. А «радужная шапка» тем временем завоёвывает популярность и благодаря своим уникальным качествам, и прежде всего, легко изменяемой форме полей, становится любимым головным убором миллионов жителей планеты. Да-да, уважаемые радиослушатели, вы не ослышались: по мнению специалистов, уже около двух миллионов радужных шапок «раздарено» неизвестными в разных странах Африки, Азии, Америки, Европы. Кое-где мода переходит все рамки и принимает масштабы массового психоза: форму четырёхгранных пирамидок придают игрушкам, предметам мебели, стеклянным бутылкам и даже зданиям. Некоторые ловкие фирмы пытаются наладить выпуск собственных «радужных шапок», пользуясь тем, что спрос намного обогнал предложение.
— Эти фальшивые дары не спутают нам карты, Дан Пим? — встревожился Ревизор Подготовки.
— Уверяю, что нисколько. Во-первых, Полувысокий, подделки не смогут конкурировать с оригиналом, — ответил Дан Пим. — Тем более что у них шапки — предмет продажи, а у нас — бесплатный дар. Во-вторых, этот, как говорят на Земле, «бум радужных шапок» нам на руку. Изучив психологию землян, я на него рассчитывал. Пусть сходят с ума по четырёхгранникам, возносят пирамиду на пьедестал моды, убеждают себя, что нет ничего приятнее радужного цвета. Мы не станем заваливать их мир шапками — достаточно будет, чтобы хотя бы каждый десятый носил дар Даны на голове, а остальные тайно или явно мечтали о таком же. И когда такой момент наступит.
— И когда такой момент, наконец, наступит, — воодушевляясь, подхватил Ревизор Подготовки Дан Сим, — мы включим волну! И каждый десятый, сам того не заметив, сделается нашим верным помощником. И на Землю высадится первый штурмовой десант данов, и никому из землян не придёт в голову оказывать сопротивление, все будут встречать нас как добрых, старинных долгожданных друзей.
Ден Сим приблизился к Дану Пиму и поощрительно толкнул своей четвертой гранью о первую плоскость Четвертьвысокого Психолога Подготовки. Взволнованный Дан Пим переливчато пожелтел от основания до вершины.
— Я буду ходатайствовать перед Высоким Даном Тимом о присвоении вам звания штурм-психолога 1-й высоты, — пообещал Дан Сим. — С помощью психологии решив то, что не под силу оружию, вы заслужили награду. Но скажите, как вам пришла идея о захвате через дары?
— Мне её подсказали сами земляне, — польщённо сияя радужной кожей, ответил Дан Пим.
— То есть? У вас есть на Земле агенты?
— Нет, я просто воспользовался их собственным же, но хорошо забытым предостережением. Если бы я был склонен к мистике, я бы мог решить, что древние земляне предвидели наше вторжение и предупреждали о нём потомков.
— Что же это за предостережение? — нетерпеливо притопнул основанием своей пирамидки Дан Сим.
— Бойся данайцев, дары приносящих.
Рисунки Александра КатинаВсё как у детей
Видимость была превосходной. На главном экране «Вагабонда» модуль выглядел так, будто он находился в двух шагах, а не удалялся от базового корабля в сторону планеты. Изображение не утратило чёткости и тогда, когда модуль вошёл в плотные слои атмосферы — только фон вокруг серебристо-матовой чечевицы спускаемого аппарата сделался бледным и расплывчатым.
— Сейчас будет садиться, — угрюмо буркнул второй пилот.
— Вы словно недовольны, Суханов, — отозвался контактолог Фарро, не отводя восторженного взгляда от экрана.
— Доволен, доволен… — пробубнил Суханов замогильным голосом. Чтобы не дать разгореться очередной перепалке между флегматичным вторым пилотом и экспансивным контактологом — их полушутливые ссоры за долгий рейс хотя и давали экипажу разведочного звездолёта определённое развлечение, но уже успели изрядно поднадоесть, — капитан Браун, тоже не отрываясь от экрана, предупреждающе поднял руку:
— Не цепляйтесь, Фарро, вы же знаете, Суханов радеет за успех не меньше вашего. А вы, Суханов, помолчали бы немного, а то и впрямь как за упокой…
Облачность рассеялась только над самой поверхностью. Модуль погасил скорость, сел, вогнал в грунт шесть лап-якорей, чтобы обезопаситься от порывов ветра. По команде капитана бортинженер Лин включил сигнал: модуль, будто пятиметровая индикаторная лампа, вспыхнул ярким солнечным светом, погас и замигал с ровным полуминутным интервалом.
— Ну вот, — удовлетворённо потёр ладони контактолог, — скоро они обратят внимание на световые сигналы, пожалуют сюда, и мы начнём контакт!
— С чего вы это взяли? — сказал Суханов.
— То есть? — не понял Фарро.
— С чего вы взяли, что контакт начнём мы, а не они?
Возмущённый контактолог не успел дать ответ. На окружённую редкими невысокими кустарниками площадку, где совершил посадку их модуль, выкатился белый бугристый клубень со множеством коротких проворных отростков, трижды пронёсся вокруг аппарата и скрылся в кустах. Направление, в котором он ринулся, вело к городу.
Собственно, открытие того, что это скопище пятиместных каменных гнёзд является городом, целиком и полностью принадлежало контактологу. Именно Фарро с орбиты заметил некую систему в хаотичных на первый взгляд перемещениях странных обитателей гнёзд. Он же обнаружил на одной окраине гнездовья шахты с аномальными концентрациями металлов и чистых химических веществ, явно для чего-то предназначенных, а на другой окраине — веществ органического и неорганического происхождения, закопанных глубоко в грунт и представляющих, по его смелому предположению, отходы жизнедеятельности и довольно развитой, но непонятной технологии.
Наблюдения с борта «Вагабонда» мало что прояснили, за исключением двух моментов. Во-первых, проворные клубневидные существа имели на планете своеобразную цивилизацию из 482 городов-гнездилищ, поддерживающих между собой отношения: из города в город постоянно катилось до нескольких сотен клубней. А во-вторых, контактолог сделал вывод, что аборигены не агрессивны, так как ни друг на друга, ни на соседние города не нападают. Затем на «Вагабонде» начались ожесточённые дебаты, расколовшие экипаж на две фракции. Одну, считавшую контакт с клубнями невозможным и бессмысленным, возглавил второй пилот. Суханов мрачно и монотонно твердил, что человеку доступен контакт лишь с теми существами, с которыми найдётся хотя бы единственная точка соприкосновения — хоть что-нибудь человеческое. Лидер второй фракции Фарро, пылая энтузиазмом и негодованием, кричал, что всякая органическая жизнь, самоосознавшая себя, способна осознать и другую разумную жизнь, что негуманоидность клубней вовсе не исключает возможность контакта, который, по его глубокому убеждению, станет величайшим событием для обеих цивилизаций…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
