Вот тогда и возник между ними Барьер — сплошная прозрачная перегородка от пола до потолка, поделившая Сферу на две равные части. Пройдя через центр зала. Барьер разделил пополам и оранжевый круг — вместо большого общего «подноса» Марко и Филипп имели теперь по половинке.
Барьер в отличие от самой Сферы был абсолютно непроницаемым для инструментов и изолировал бы людей друг от друга полностью, если бы не десятки отверстий в палец толщиной — через них проходил звук, через них можно было передавать небольшие предметы.
Барьер разгородил их, но не убавил взаимной неприязни. Марко и Филипп пробовали не замечать, что делается на чужой половине, но скоро убедились, что это бесполезно: в их тесном прозрачном мире притворяться, что ты один, было невозможно. И опять пошли попытки задеть, уязвить друг друга. Марко рисовал на Филиппа оскорбительные карикатуры и, свернув их трубочкой, просовывал через дыры в Барьере; Филипп же, стоило Марко задремать или задуматься, принимался распевать обидные куплеты собственного сочинения. Страсти накалялись, и лишь сознание того, что человек за Барьером — реальность и что хочешь, не хочешь, а с ним предстоит соседствовать в Сфере месяцы, годы, может, даже всю жизнь, несколько сдерживало проявления враждебности.
Они возобновили свой бесконечный шахматный турнир; много времени проводили у своих полукругов, изощряясь в получении всяческих предметов, — кучи хлама, которые собирались после их экспериментов, они потом стаскивали в места для отходов, и те в какой-то неуловимый миг исчезали. Но однажды в куче у Филиппа Марко заметил железную трубку. Что это значит, он определил почти сразу: ствол, ружейный ствол, Филипп работает над созданием оружия и, как только представит устройство настолько ясно, чтобы Сфера поняла, он это оружие получит. Зачем? Яснее ясного — чтобы убить его. Выход один: опередить…
Марко перестал рисовать шаржи на Филиппа. Вместо этого он теперь чертил по памяти пистолеты, винтовки, автоматы — пока не понял, что «изобрести» огнестрельное оружие не сможет, хотя и сотни раз стрелял из него. Даже если бы ему удалось с помощью примитивных инструментов одолеть механическую часть, что сомнительно, состав пороховой смеси он не представит. Лук со стрелами можно было бы сделать без труда, но он с детства не держал лук в руках и тренироваться в Сфере негде. А всё решит первый выстрел — он должен быть точным, как из винтовки, которую делает Филипп.
За трое суток напряжённой работы Марко составил чертёж простого, но вполне надёжного арбалета.
5
…Они долго стояли друг против друга со взведёнными арбалетами. Затем сообразили, что до бесконечности так продолжаться не может.
— Ну, что дальше будем делать? — спросил Филипп.
— Не знаю. — Марко облизнул пересохшие губы.
— Уничтожь свой арбалет.
— Чтобы ты меня тут же пристрелил?
— Я свой тоже уничтожу.
— А потом дождёшься, когда я засну, и сделаешь такой же.
— Но ведь и мне надо спать… Да, пожалуй, и я не рискнул бы заснуть без этой штуки под боком.
— То-то и оно. Мы не можем доверять друг другу. Придётся всё время быть начеку. Только давай договоримся: от Барьера держаться на одинаковом расстоянии. Для начала.
— Для начала давай присядем. Марко, я устал стоять. Они осторожно сели, арбалеты устроили на коленях.
— Зачем ты хочешь меня убить. Марко?
— Я — тебя?! Это ты давно задумал со мной разделаться. К счастью, я придумал арбалет прежде, чем ты сделал своё ружье.
— Какое ружье?
— Такое, такое. Думаешь, не знаю? Но теперь ты ко мне не сунешься.
— И ты ко мне не сунешься, чёрт тебя побери.
— Ну и отлично.
— Вот и хорошо.
Они помолчали. Обоим было ясно, что ничего хорошего в ситуации нет. Кончиться всё это могло лишь одним: когда нервы от постоянного хождения «начеку» сдадут, кто-то сделает первый выстрел — и тот, кто стреляет точнее, останется один. А через неделю сойдёт с ума.
— Может, заделать дыры? — предложил Марко.
— Как ты себе это представляешь?
— Ну, получим из круга деревянные клинья, забьём… — Марко осёкся. До него дошло, что забивающий, вколачивая пробку в одну дыру, непременно окажется перед другой и будет практически незащищённой мишенью.
— И всё-таки, Марко, — произнёс Филипп. — Давай хоть пока избавимся от наших игрушек.
Марко угрюмо кивнул.
Не сводя друг с друга глаз, они попятились к дальней стене, медленно сложили под неё арбалеты, сделали по шагу в сторону. Арбалеты растворились в воздухе.
— Стой, не подходи к кругу! — выкрикнул Марко, заметив, что Филипп отходит от стены.
— Ты что, спятил? Я пить хочу.
— А если вместо стакана воды ты закажешь что-нибудь поинтереснее? Не подходи!
— Что же, мы теперь не будем ни есть, ни пить?
— Раз ты такой смелый, может, дашь мне подойти к кругу первым? — Марко шагнул к центру зала.
— Стой на месте! Я тоже не верю тебе. Марко…
6
Они едва вздремнули в эту ночь, почти не сомкнули глаз и в следующую. Только днём рискнули немного поспать — полусидя, вжавшись каждый в свою мёртвую зону. Ели одновременно, каждое движение друг друга сопровождали подозрительными взглядами.
— Марко, всё это плохо кончится, — сказал Филипп. — Надо искать выход.
— Откуда: из ситуации или из Сферы?
— Это одно и то же. Марко. Я уверен, из нашего плена должен быть выход.
— Это точно, — согласился Марко и заговорщицки подмигнул. — Слушай, Филипп, похоже, у меня есть идейка. Тебе не кажется, что мы сами выстроили этот Барьер — испугавшись самих себя? Мы ведь оба тогда как следует струхнули. Желание у нас было общее, и Сфера его выполнила.
— Даже если и так, что с того?
— А то, что мы должны вместе изо всех сил захотеть что-нибудь такое, от чего и Барьер, и Сфера развалятся на куски!
— Марко, я уже давно хочу этого изо всех сил!
Не сговариваясь, Филипп и Марко подошли к Барьеру, приложили ладони к прозрачной перегородке в символическом рукопожатии и впервые за столько дней улыбнулись.
7
…Над кругом уже показалось несколько зелёных ветвей, и листья на них были самые настоящие дубовые — узкие у основания, к середине расширяющиеся, с резными закруглёнными краями. Но само дерево никак не прорастало. Это должен был быть дуб — единственное крепкое дерево, о котором оба они имели достаточно чёткое представление. Филипп продумал, как дуб должен выглядеть, а Марко нарисовал эскиз: могучие корни, глубоко уходящие в землю, кряжистый ствол, раздвоенная вершина.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
