— Нет, — отвечают монахи Хуану, — не видели мы коз. — Хотели монахи тех коз украсть.
Вернулся Хуан домой один, а отец спрашивает:
— Ну, а козы-то где?
— Паслись козы у монастырских огородов, а я вздремнул под деревом. Проснулся, а коз нет. Наверное, они у монахов, так я думаю.
— Что же теперь делать? — встревожился отец.
— Не беспокойся, отец, не хлопочи. Я уж знаю, как делу пособить.
Оделся Хуан бедным монахом, чуть не нищим, и пошел в монастырь. Приходит туда, навстречу ему монах. Спрашивает гостя, что ему надобно.
— А ничего не надобно, — отвечает Хуан, — только переночевать; иду я далеко, к одному отшельнику, да ночь в дороге застала. Только о ночлеге и прошу.
Пошел тот монах к своей братии и говорит, что вот, бедный монашек просит приютить его на ночь.
Пустили Хуана в монастырь.
Входит он, дали ему поесть. Ни кровати, ни полатей для него, правда, не нашлось.
— Ни кровати, ни полатей мне и не надо, — говорит Хуан. — В любом уголке пристроюсь, на полу пересплю. Все равно завтра рано утром вставать.
Монахи смотрят, какой он грязный да оборванный, к себе спать не приглашают, говорят, пусть у настоятеля в келье[75] ложится.
В полночь, когда все уж заснули, встает Хуан, хватает посох, с которым пришел, и ну колотить настоятеля. Все бока отбил, чуть не убил. Отколотил и говорит:
— Я Хуан козий пастух! За первой платой пришел!
Бедный настоятель молит его: пожалей да уходи. Взял у него Хуан три тысячи реалов и пошел домой. Приходит к отцу, рассказывает, как что было, и говорит, что и за второй платой в монастырь собирается. Отец его похвалил:
— Хорошо, сынок, хорошо. Молодец. Вот сейчас ты все как надо сделал.
На другой день оделся Хуан лекарем и пошел снова к монахам. Увидели монахи лекаря и говорят:
— Настоятель наш занемог, надавал ему кто-то колотушек, надо бы заглянуть к нему да вылечить.
Входит Хуан к настоятелю, осматривает его.
— Дайте, — говорит, — мне бумаги, я выпишу ему рецепт.
Написал что-то и дает монаху:
— Иди в город, купи лекарство да неси настоятелю.
Ушел монах, а Хуан кричит:
— Ай-яй-яй! Проклятье! Главное-то я позабыл!
Берет опять бумагу, написал на ней что-то, дал другому монаху и тоже в город посылает с поручением.
Не прошло и нескольких минут, Хуан опять хлоп себя по лбу:
— Ах ты, господи! Что со мной такое! Еще одну вещь нужно, а я забыл!
Опять написал бумажку и еще монаха послал в город. Так и писал, писал бумажонки да монахов все посылал в город. Ни одного монаха не осталось, все в город побежали. Только лекарь да настоятель в монастыре. Тут снова хватает Хуан свой посох и пошел колотить настоятеля, как в первый раз.
— Пожалей меня, помилуй, — молит настоятель.
А Хуан отколотил его и говорит:
— Я Хуан козий пастух! За второй платой пришел!
Берет у настоятеля опять три тысячи реалов, возвращается к отцу и рассказывает, как все было. Отец его хвалит:
— Хорошо, сынок, хорошо. Молодец. Вот сейчас ты не оплошал, все как надо сделал.
— Да это еще не все, — говорит Хуан. — Вот увидишь, я с них за наших козочек еще и не то получу.
На другой день встречает Хуан бродягу. Спрашивает у него:
— Эй ты, скажи-ка, ты на ноги резв? Можешь убежать далеко-далеко и чтоб тебя никто не догнал?
— А как же, могу. Сколько раз от людей убегал, ни разу не поймали.
— Ну, тогда пойдем со мной. Я тебе за работу заплачу.
Привел бродягу в монастырь и говорит ему:
— Вот, смотри. Ты за этой дверью спрячешься, а я пойду к другой, с той стороны монастыря. Дожидайся, когда я туда подойду. А как подойду, сразу кричи: «Я Хуан козий пастух! За третьей платой пришел! Я Хуан козий пастух! За третьей платой пришел!»
Так и сделали. Подошел Хуан к дальней двери, бродяга как закричит:
— Я Хуан козий пастух! За третьей платой пришел! Я Хуан козий пастух! За третьей платой пришел!
Услышали монахи.
— А, опять этот мошенник здесь! Ну, на этот раз ему отсюда не уйти.
Схватили палки и за ним. Бродяга от них, да так быстро, что только пыль от его пяток они и догнали. Из монастыря выбежали, несутся вдогонку, хотят хорошенько поколотить. Далеко отбежали.
А Хуан тем временем бегом к настоятелю, тот один-одинешенек остался. Намял ему опять Хуан бока. Настоятель молит: «Отпусти меня!», а Хуан все колотит его да приговаривает:
— Я Хуан козий пастух! За третьей платой пришел! Я Хуан козий пастух! За третьей платой пришел!
Получил он с настоятеля еще три тысячи реалов и на рынок пошел — новых коз покупать, вместо тех, что монахи украли.
Кто там?
Испанская сказка
Перевод С. Небольсина
ила-была на свете одна старушка. Домишко у нее стоял недалеко от леса. Она собирала хворост да носила его в деревню. Тем и зарабатывала на пропитание. Жила она одинешенька, злых людей побаивалась и на ночь покрепче запирала двери да окна.
Случился однажды ночью сильный дождь. От грома домишко дрожал и трясся. А старушка сидит у огня, греется.
Вдруг кто-то стук-стук в дверь, да так сильно. Испугалась старушка, вскочила.
— Кто там?
А снаружи говорят:
— Откройте, пожалуйста. Я в лесу заплутался да промок, пустите переночевать-согреться.
— Да кто ты будешь-то?
— Хосе.
А бабушка была глуховата. Она опять спрашивает:
— Кто-кто, говоришь?
Путник думал, она его полное имя спрашивает. Он и прокричал ей громко да с расстановкой:
— Хосе-Антонио-Андрес-Хесус-Фернандес![76]
Как старушка услыхала это, еще пуще испугалась и говорит:
— Нет, любезный, ступайте откуда пришли; в моей лачуге вам всем и не уместиться.
Она-то думала, их пятеро.
Как крестьянин двух сеньоров надул
Испанская сказка
Перевод С. Небольсина
ил на свете один крестьянин. Он столько слышал разных диковин про короля, что думал, будто король человек не как все другие, особенный. Очень хотелось крестьянину повидать короля, хоть раз в жизни, да своими глазами взглянуть.
А столица далеко. Решил все-таки крестьянин поехать в город — короля поглядеть.
— Ты что, совсем спятил? — рассердилась жена. — На какую-то прихоть деньги тратить! Их у нас и так небогато. Нечего тебе в столице делать!
— А я заодно зайду там к брадобрею, зуб себе вырву. Знаешь ведь, зуб у меня часто побаливает, мочи нет терпеть.
Не дает покою жене крестьянин, в столицу да в столицу, в Мадрид да в Мадрид. Ну, жена и отпустила его.
Идет крестьянин, радуется. А столица далеко, все деньги за дорогу чуть не потратил.
Пришел крестьянин в Мадрид и в тот же день повидал короля, как тот из храма выходил.
— Вот я глуп так глуп, — хлопнул себя по лбу крестьянин. — Король-то такой, как все, как я да остальные. И на что я только деньги потратил! Надо было жену послушать, по ее совету делать.
Сосчитал деньги, а у него всего полреала осталось.
Тут захотелось крестьянину есть, а на пущую беду и зуб разболелся вовсю. Остановился крестьянин около торговца пирогами, глядит на лоток и думает: «Если я зуб вырву, мои полреала брадобрею пойдут — тогда мне с голоду помирать; а если пирогов поесть, зуб еще сильнее разболится, не доберусь я с ним до дому. Чем горю пособить?»
Пока он стоял-сомневался, идут мимо два сеньора. Увидели крестьянина, как он на пироги уставился, и спрашивают:
— Эй! Сколько пирогов съешь за один присест?
А сами смеются.
— Я-то? Хоть сотню, — говорит крестьянин.
— Сотню? Да сотню никто не съест.
— Никто не съест, а я съем.
Поднялся тут спор: съест или не съест? Раззадорились сеньоры, а вокруг народ собрался. Наконец сеньоры говорят:
— На что спорим?
— На что спорим-то? А вот на что: не съем в один присест сто пирогов, рвите мне зуб.
Посмеялись сеньоры да и согласились.
Наелся крестьянин пирогов до отвала и говорит:
— И вправду, сеньоры, больше не могу, ваша, видать, взяла.
Сеньоры обрадовались, зовут брадобрея. А народ смеется! Пришел брадобрей, сеньоры ему и говорят:
— Вырвать этому мужику зуб!
Крестьянин этак сморщился, будто жалко зуба, а те еще больше смеются. Тянет брадобрей больной зуб, крестьянин кричит да стонет, а смех пуще.
Вот выдернул брадобрей зуб, сеньоры заплатили за пироги, заплатили за зуб и говорят людям:
— Видали такого глупца? За несколько пирогов зуба лишился.
— А все же не глупее я вас, — отвечает крестьянин. — Вы мне за пироги заплатили, что я съел, и зуб больной вырвали, брадобрею заплатили. И от голода избавили, и от боли. А мои полреала целехоньки сбереглись.
