Рейтинговые книги
Читем онлайн Прощай, Африка! - Карен Бликсен

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73

Леди Макмиллан в это время заканчивала строительство Мемориала Макмиллана в Найроби, который она построила в память своего мужа, сэра Нортропа Макмиллана. Это было красивое здание, в нем была библиотека и читальные залы. Она приехала ко мне на ферму, посидела, мы долго говорили о прежних временах, и она купила у меня почти всю старинную мебель, которую я привезла из Дании — для библиотеки. Мне было очень приятно узнать, что славные, мудрые и радушные шкафы и комоды останутся вместе и будут жить среди книг и умных людей, как небольшой кружок знатных дам, во время революции нашедших приют в Университете.

Мои собственные книги я уложила в ящики, на которых сидела и которые служили мне столом. В колонии книги играют в вашей жизни особую роль, не такую, как в Европе; они составляют отдельную часть вашего бытия и несут за нее ответственность; именно поэтому вы так чутки к качеству книг — более благодарны, или более сердиты на них, чем это возможно в цивилизованных странах.

Вымышленные персонажи из книг бегут рядом с вашей лошадью по дорогам, бродят по кукурузным полям. Они сами, как бывалые солдаты, находят подходящие квартиры для постоя. Как-то утром, после того, как я читала на ночь «Желтый хром» — имени автора я никогда не слыхала, взяла книгу наудачу в книжной лавке в Найроби, и она обрадовала меня, как зеленый островок в океане, когда я ехала верхом по заповеднику, я спугнула маленького дукера, и он тут же превратился в оленя, на потеху сэру Эркюлю и его жене, с их стаей черных и палевых мопсов. Все герои Вальтера Скотта чувствовали себя как дома в этих местах, и их можно было повстречать где угодно; так же прижились у нас Одиссей со спутниками и, как ни странно, герои Расина. По этим холмам шагал в семимильных сапогах Петер Шлемиль, а Клоун Ахаз, шмель, жил у меня в саду у реки.

Остальные вещи были проданы, упакованы и вынесены из дома, так что сам дом за эти месяцы стал das Ding an sich, вещью в себе, простой и благородной, как череп; он стал прохладным и просторным жилищем, в нем поселилось эхо, а трава на газонах разрослась и подступила к ступенькам крыльца. Под конец комнаты совершенно освободились от вещей, и мне, в моем тогдашнем настроении, казалось, что в таком виде они гораздо лучше, чем раньше, и жить в них удобнее. Я сказала Фараху:

— Вот такими нужно было их сделать с самого начала. Фарах прекрасно понял меня — у сомалийцев есть аскетические черты в характере. В те дни Фарах все свои силы сосредоточил на том, чтобы помочь мне во всем, до мелочей; но он постепенно становился настоящим сомалийцем, он теперь выглядел так же, как в Адене, когда его послали встречать меня, в мой первый приезд в Африку. Он был очень обеспокоен состоянием моих старых туфель, и признался мне, что будет каждый день молить Бога, чтобы они продержались до самого Парижа.

В эти последние месяцы Фарах ежедневно надевал свое лучшее платье. У него было множество красивых вещей: шитые золотом арабские жилеты, которые я ему дарила, и замечательно элегантный жилет английского офицера — алый, отороченный золотым кружевом, который ему подарил Беркли Коул, и множество шелковых тюрбанов всех цветов радуги. Как правило, он держал все это в комоде, и надевал только в торжественных случаях. Но теперь он наряжался в лучшие свои одежды. Он следовал за мной, на шаг позади, по улицам Найроби, или поджидал меня на грязных ступеньках правительственных учреждений и адвокатских контор нарядный, как царь Соломон во всей славе своей. Чтобы так поступать, надо быть сомалийцем.

Мне предстояло еще решить судьбу моих лошадей и собак. Я с самого начала собиралась пристрелить и тех и других, но многие мои друзья писали мне, умоляя отдать животных им. После этих писем, когда я выезжала верхом на прогулку, а собаки носились вокруг меня, я поняла, что застрелить их было бы несправедливо — они были полны жизни. Я долго обдумывала, что делать — наверно, никогда еще, ни по какому вопросу, я так часто не меняла мнение. В конце концов я приняла решение раздать их моим друзьям.

Я приехала в Найроби на своем любимом коне — его звали Руж, Рыжий — медленным шагом, оглядываясь то на север, то на юг. Я подумала, что для Рыжего будет очень непривычно придти в Найроби и не вернуться обратно. Я завела его, не без хлопот, в вагон для перевозки лошадей в поезде, идущем в Найваша. Я стояла в товарном вагоне, и в последний раз его шелковистые губы коснулись моих рук, моего лица. Не отпущу тебя, Рыжий, доколе не благословишь меня. Мы вместе как-то раз отыскали узкую тропинку, ведущую к реке среди полей и хижин туземцев, и он спускался по крутому, скользкому спуску уверенно, как мул, а в бурой стремительной воде реки я видела наши головы рядом. Да будет тебе хорошо там, на облачных пастбищах; ешь досыта, ибо там растут гвоздики по правую руку и овес — по левую.

Двух молодых дирхаундов, Дэвида и Дайну, потомков Паньи, я отдала другу на ферму возле Джил-Джила, там отныне будет для них страна счастливой охоты. Собаки были сильные и резвые, и когда за ними приехали на машине и торжественно увозили их с фермы, они, прижавшись друг к другу, норовили вытянуть головы через борт машины и тяжело дышали, вывалив языки — как будто неслись по следу новой, чудесной дичи. Зоркие глаза и резвые ноги, полные жизни сердца — они покинули дом и равнины, они будут ловить ветер и вынюхивать след, и носиться, сломя голову, по новым, счастливым полям.

Теперь и некоторые из моих людей стали уходить с фермы. Ни кофейных плантаций, ни фабрики для обработки кофе здесь больше не будет, так что Пуран Сингх остался без работы. Он не захотел искать новое место в Африке и в конце концов решил вернуться в Индию.

Пуран Сингх, властелин металлов, без своей кузницы стал беспомощнее ребенка. Он никак не мог взять в толк, что ферме пришел конец; он скорбел о ней, плакал горючими слезами, и они градом текли по его черной бороде; он долго докучал мне, пытаясь уговорить меня остаться на ферме, приставал с разными проектами ее спасения. Он так гордился нашими машинами — какие бы они ни были — что теперь оставался возле парового двигателя и кофейной мельницы, как пришитый, пожирая глазами каждый винтик. Когда же его наконец убедили в том, что сделать уже ничего невозможно, он сразу сдался, отрешился от всего; он был по-прежнему грустен, но впал в полную пассивность; иногда, встречаясь со мной, он поверял мне планы своего путешествия. Уезжая, он взял с собой только небольшой ящичек с инструментами и паяльником, как будто он уже послал свое сердце, свою жизнь за море, и осталось только дослать следом это тощее, непритязательное коричневое тело да ящик с инструментом.

Мне хотелось на прощанье сделать подарок Пурану Сингху, и я надеялась отыскать среди своих вещей чтонибудь, что придется ему по душе, но как только я ему об этом сказала, он весь просиял и заявил, что хочет кольцо. Ни кольца, ни денег на покупку у меня не было. Это было за несколько месяцев до моего отъезда, в то время, когда Деннис еще приезжал обедать на ферму, и я все ему рассказала. Деннис когда-то подарил мне абиссинское кольцо из мягкого золота, которое можно было подогнать на любой палец. Теперь он решил, что я собираюсь преподнести его Пурану Сингху — он всегда жаловался, что стоит ему подарить мне что-то, как я тут же отдаю подарок своим «цветным». На этот раз, чтобы предотвратить подобное деяние, он снял кольцо с моей руки, надел на свою и сказал, что кольцо будет у него, пока Пуран Сингх не уедет восвояси. Это случилось за несколько дней до вылета Денниса в Момбасу, так что кольцо легло вместе с ним в могилу. Но все же до отъезда Пурана Сингха мне удалось выручить достаточно денег от продажи мебели, и я смогла купить ему кольцо в Найроби. Оно было золотое, тяжелое, с большим красным камнем, который выглядел, как стекляшка. Пуран Сингх от радости даже прослезился, и мне кажется, что кольцо как-то помогло ему снести .разлуку с фермой и машинами. Последнюю неделю он носил кольцо, не снимая, и каждый раз, бывая в доме, поднимал руку и показывал мне кольцо, сияя блаженной улыбкой. На вокзале в Найроби я увидела на прощанье только руку Пурана Сингха, тонкую темную руку, которая умела так молниеносно наносить удары на наковальне. Рука высунулась из окна вагона, битком набитого туземцами, где Пуран Сингх пристроился на своем ящичке с инструментом, а алый камень на пальце сверкал, как звездочка, при каждом прощальном взмахе руки — вверхвниз.

Пуран Сингх возвратился к своему семейству, в Пенджаб. Он не видел своих много лет, но они посылали ему фотографии, которые он хранил в маленьком домике из гофрированного железа возле фабрики, и показывал их мне с великой нежностью и гордостью. Уже с дороги, с парохода, идущего в Индию, я получила несколько писем от Пурана Сингха. Все они начинались одинаково: «Дорогая сударыня. Прощайте», а дальше следовали новости и приключения, случившиеся с ним в пути.

1 ... 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Прощай, Африка! - Карен Бликсен бесплатно.
Похожие на Прощай, Африка! - Карен Бликсен книги

Оставить комментарий