на чужом языке.
Вскоре на улице показались первые манекены, их дёрганные движения не спутаешь ни с чем.
Потом ещё манекены, и ещё, а потом они уже заполонили улицу большими и малыми потоками, огибая стоящие автомобили и другие препятствия шаркающим потоком.
— Сколько их там?
— Несколько десятков, не меньше!
— Десятков? Разуй глаза, их там сотни!
Бинокль позволил рассмотреть манекенов поближе. Ну и лица у них! Вроде человеческие, а вроде и нет, словно их перекосило невыносимой болью, а потом отпустило, снова перекосило!
А это кто там идет среди толпы "сонных"?
По спине пробежал неприятный холодок. Непринуждённой и такой же уверенной походкой, окружённая со всех сторон шепчущими подёргивающимися при каждом шаге манекенами, шла Она, Та, чьего имени никто не знал. Да и не знать бы, если честно, никогда.
Уверенный взгляд. Плавные движения. Кажется она улыбается. Еле заметно, но улыбается.
— Видите? — обратился Алексей к полковнику.
— Вижу. Надо её уничтожить. Или, по крайней мере, вывести из строя. Это она их ведёт! — уверенно произнёс полковник.
— What the f@ck?! — не выдержал американец, которого полковник предусмотрительно пристегнул наручниками к водопроводной трубе, чтобы тот не мешал в случае чего, и наблюдающий за надвигающейся толпой в соседнее окно. — Who is this damn b@tch?!
— Только бы они прошли мимо, — проговорил Анатолий. — Слишком много, слишком много.
— Не пройдут, Толя, не для того она это затеяла, — ответил Данила. — Гонит, как пастух скотину. Гляди, как они её слушаются.
Алексей посмотрел на Кота, тот вытащил нательный крестик, поцеловал его и убрал обратно за воротник футболки.
Отпустив висящий на ремешке бинокль, Плетнёв приложил приклад автомата к плечу, захватил цель в коллиматорном прицеле, собираясь нажать на спусковой крючок. Он был согласен с полковником, что манекенов взбаламутила именно панночка, вылезшая из саркофага.
Если сонные не стали их преследовать тогда, в центре города, когда им ничего не мешало, то зачем им сейчас срываться с места и топать вслед за ними на окраину? Однако, надо признать, что шли они довольно бодро, несмотря на их походку. Впрочем, мелкие шли гораздо увереннее.
Чёрт! Мелкие! Да это же дети! Плетнёв сразу вспомнил, что столкнулся с такими ещё в торговом центре. Опять стрелять по детям? Или уже не стоит их считать таковыми? Неужели манекены ещё и размножаться могут? И вдруг, то, что произошло с ними, является обратимым? Нет, лучше об этом не думать. Сейчас не терзаний совести.
Короткий взгляд на полковника — безмолвный приказ был получен.
Палец медленно надавил на спусковой крючок, глаз видел в прицеле фигуру с длинными волосами и тунике, уверенно вышагивающую в окружении подёргивающихся фигур, которые держались от нее на некотором расстоянии.
Раздался выстрел, но стрелял не Плетнёв. Это был Кот, тоже выцеливавший заметивший неизвестную.
— Вот ведь хр@нь! — прошептал Алексей, когда перед его глазами зависло в воздухе сразу несколько частиц пепла, отказываясь продолжить своё падение, а уши словно залили монтажной пеной.
Он несколько раз открыл и закрыл рот, но слух не возвращался.
С трудом повернув голову, он увидел вырвавшееся из автомата Дмитрия пламя выстрела, зависшую в метре от него пулю и застывшую, не долетев до бетонного пола, пустую гильзу с тянущейся из неё вуалью порохового дымка.
И как предупредить остальных, что уже началось, если все замерли так же, как эти зависшие пылинки в воздухе, так же, как гильза, вылетевшая из автомата Кота? Да и чего, собственно, стоит ждать?
Ничего хорошего, вот это точно!
Глава 24. Её глаза. Его сердце
— Алексей…, - она произносила его имя с лёгким придыханием и странным мягким акцентом, её тёплые пальцы нежно гладили его по щекам, а голос так сладко убаюкивал. Хотелось лежать так вечно. И слушать, слушать её голос.
Как же долго он ждал этой встречи, как же он был сейчас счастлив. Не выразить словами! Хотелось и кричать и молчать одновременно!
И… наконец-то покой! Тишь и благодать! А то сколько можно бежать и идти?! Сил уже никаких просто не оставалось.
Он же куда-то шёл, да? А с другой стороны, какая, в конце концов, разница! Значит, пришёл уже! Хватит, находился уже!
— Защитник людей… Ты такой милый, и забавный, — раздался звонкий девичий смех. И совсем не обидный. Даже наоборот, он испытал гордость за себя. И за то, что она обратила на него внимание. — А ещё ты интересный.
До чего же был хорош этот голос, что тёк подобно струям лесного ручья, будто ключевая вода била из-под земли посреди лесной поляны в жаркий солнечный день. И спокойствие. И тишина. И благодать…
Алексей открыл глаза. На самом деле, не хотелось открывать, хотелось так и лежать на мягкой и тёплой траве. Но он боялся, что всё это окажется хоть и сладким, но всего лишь сном. А сна сейчас было бы мало. Хочется. Чтобы это была реальность.
Над ним бездонной бирюзой сияло небо. И рваный пух облаков нисколько не портил его. Скорее, дополнял гармоничными мазками белого. Чистый белый, на чистом голубом… И где-то рядом шелестели листьями на ветру деревья.
Боже, как же это прекрасно!
И ты лежишь на мягкой зелёной траве, а твоя голова нежится на бёдрах той единственной, о которой ты мечтал всю свою жизнь. Мечтал же? Да? Вот, твои грёзы обрели реальность.
Её глаза, такие бездонно-синие, завораживают настолько, что ты готов с разбегу прыгнуть в них будто в глубокий омут чистейшей воды, и будь что будет! И пускай все беды и проблемы останутся позади.
— Алёшенька, — снова, улыбаясь, произнесла она. Какая красивая у неё всё-таки улыбка. — Ты покажешь мне, где ты живёшь? Здесь так грустно и тихо…
Она вздохнула. И от этого вздоха засосало под ложечкой. Он хотел было ей ответить, но случайная мысль, далёкая как грозовая туча на самом горизонте, не позволила ему это сделать.
Куда он шёл, и откуда? И почему они должны уйти отсюда,
