— Дальше, дальше!
— А дальше король ничего не сказал Ариксу. Он сам стал тайком наведываться в домик лесничего. И сердце Тиомы не устояло перед обаянием самого благородного рыцаря в королевстве. Еще бы оно устояло — король как-никак! Впрочем, о меркантильных интересах красавицы легенда умалчивает. Зато в ней говорится о драгоценностях, которыми венценосный любовник баловал свою ненаглядную. Особенно Тиома любила изумруды.
В ларце у королевы Гротис было изумрудное ожерелье из Небулосы. Перед свадьбой Лесант сам надел его на шею невесты. Он поклялся, что его любовь будет вечной, как эти изумруды. Но теперь, когда разум его помрачился от страсти, он захотел, чтобы ожерелье блистало на груди его возлюбленной. И король Лесант попросту украл ожерелье из ларца жены. Украл — и подарил Тиоме, повторяя, вероятно, те же клятвы.
Богиня Ламерис и раньше не одобряла увлечение женатого короля и неверность Тиомы. Страдания юной королевы, заподозрившей измену, и Арикса, потерявшего и друга, и невесту, не оставили богиню равнодушной. Но этот поступок короля превысил чашу ее терпения. Однажды, когда любовники, обнявшись, лежали на ложе, Ламерис предстала перед ними, желая наказать обоих. В этот миг появился Арикс. «Ламерис, прости их, как я прощаю!» — крикнул он, заслоняя собой короля и его возлюбленную. Но Ламерис уже не могла остановить свой удар. И он поразил двоих — Арикса и Тиому. Они исчезли, а вслед за ними исчезло изумрудное ожерелье, ставшее символом любви и предательства. Только две сверкающие бусины покатились к ногам короля, обезумевшего от горя и угрызений совести. Он бережно поднял два маленьких изумруда, но счел себя не вправе их сохранить. Лесант бросил бусины в озеро. А вскоре после этого на небе появились две новые звезды…
— Красивая история, — вздохнула я. — И грустная, как все легенды.
— Подожди, я еще не рассказал самое главное. Звезды эти видны на небосклоне не всегда. Их могут увидеть только люди, которым самой судьбой предназначено быть имеете. Если мужчина и женщина увидят Изумрудных Любовников, их судьбы соединятся. Будь то старуха и юноша, король и нищенка… Хотят они этого или не хотят… Свободны они или влюблены в других… Встреча с Изумрудными Любовниками кому-то оборачивается счастьем, а кому-то — бедой. Поэтому в Лаверэле мужчины, которые дорожат своим браком, остерегаются ночью оставаться один на один с другими женщинами. Предсказать появление Любовников невозможно. А после этого твоя судьба уже определена…
Я посмотрела на Сэфа в упор.
— И что ты хочешь этим сказать?
— Я приду к тебе этой ночью? — спросил он. И тут же быстро заговорил, не давая мне возразить:
— Послушай, забудь его. Даже если бы не было Леды… Он должен вернуться в Дикие Земли, а ты останешься в Вэллайде. Пройдет совсем немного времени, и ты, столичная светская дама, не узнаешь его. Он одичает. Все мы здесь постепенно становимся теми, кем нам определено быть. Фраматы — вот боги наших судеб. Они перетасовали колоду и раздали карты. Каждому выпало свое. Пересдачи не будет. Наш друг Фериан — я очень уважаю его за храбрость, и без него нам пришлось бы туго — скоро позабудет, чему его учили в мединституте. Знахарь из дремучего леса — поверь, он вживется в спою роль.
— Я могла бы поехать с ним, — сказала я. Не потому, что всерьез думала об этом. Не потому, что меня кто-то звал. Просто надо было что-то возразить…
— Фраматы тебе не разрешат, — мотнул головой Сэф.
— Вот еще, — фыркнула я, — мы что, крепостные, чтобы они решали, с кем нам жить?
И тут же вспомнила рассказ Физэля о его женитьбе. Да, могут и не разрешить. Могут и замуж приказать выйти.
— Даже если разрешат, — Сэф махнул рукой, — как ты себе это представляешь? Оставить блага цивилизованного мира ради средневековой роскоши — это еще куда ни шло. Но ради средневековой нищеты?! Похоронить себя на десять лет в Диких Землях… Да ты осатанеешь через месяц! Как говорится, с милым рай в шалаше, если милый атташе… Мы не дети, надо смотреть правде в глаза. Забудь его, глупая… — прошептал он, потянувшись к моим губам, — а я помогу тебе забыть.
И тут издалека, с другого конца поселка, послышался голос боевой трубы.
— Тревога!
Мы вскочили, схватив шпаги. Мимо нас пробежали, грохоча сапогами, солдаты Физэля. А возле дома старейшины мы встретили взволнованного Дениса и Нолколеду, впервые поднявшуюся с постели.
— Что за переполох? — спросил Сэф.
— Люди Физэля поймали шпиона, — сказал Денис. — Сейчас его приведут к старейшине на допрос. Физэль всех нас звал поприсутствовать. Похоже, это один из мускаров.
5. Опасный эксперимент
— Часовой на вышке заметил какое-то движение на горе, — оживленно повествовал Физэль. — Он сразу же позвал меня. А я смотрю в трубу и вижу — мускары! Двое. Ну точно, как вы рассказывали! И что они, мерзавцы, там делали? Наверное, лазейку искали. Она, кстати, есть — подземный ход на случай пожара или осады. Но не с западной, откуда вы пришли, а с восточной стороны. И вот я потихоньку отправил пятерых парней наружу. Они, молодцы, не подкачали. Подкрались к одному из негодяев и быстренько его спеленали. А второй сбежал, испуская жуткий вой. Ну ничего, сейчас мы разберемся, что к чему.
Мы направлялись на главную площадь Миллальфа, к небольшому двухэтажному зданию, возле которого бессменно дежурил часовой. Это был своего рода «офис» Физэля Ликуэна.
Физэль стремительно поднялся на второй этаж, распахнул дверь. Два писаря подняли на него ошеломленные глаза, он велел им убираться.
— Позвать ко мне Эриа! — рявкнул он мальчишке-посыльному.
Тот кубарем скатился по лестнице.
Мы едва поспевали вслед за старейшиной. Был полный сбор: и сенс, и принц Лесант. Даже Бар присоединился к нам. Не хватало только Чани, но ему сейчас было не до шпионов. Бурная личная жизнь моей собаки уже стала в поселке притчей во языцех.
— Его высочеству-то не следует перед мускаром показываться, — шепнул Денису Бар. Он по-прежнему примерял на себя роль «серого кардинала».
Но на этот раз Денис не стал спорить, заявив, что всем нам не стоит светиться. Понятливый Физэль открыл перед нами дверь в маленькую, темную каморку непонятного назначения, а сам занял место за тяжелым дубовым столом, заставленным чернильницами и заваленным бумагами.
В каморке было темно. Мы вшестером забились туда, как сельди в бочку, и по очереди припадали к маленькому окошку, откуда прекрасно было видно все, что происходило в помещении. Первым на правах командира к окошку пробрался Денис.
