Кортес не хотел рисковать. Он приказал кавалеристам выехать за укрепление по трое, чтобы они могли помочь друг другу. Те кольнули бока коней шпорами, с гиканьем понеслись вперед, проскочили препятствие, развернулись широким веером, сделали круг и направились обратно. Засады не было.
Вперед пошли меченосцы. Держась плотной группой, они втиснулись в проход и застыли, высматривая неприятеля. Никого.
Стрелки в несколько коротких перебежек добрались до стены, втянулись в проход и встали так, чтоб в случае чего можно было открыть массированный огонь. Рабы из кубинцев и индейские носильщики со скрипом покатили фальконеты.
Убедившись, что непосредственной опасности нет, Кортес велел альфересу[29] Корралу развернуть знамя и с подобающей моменту торжественностью въехал на землю Талашкалы.
— Сеньоры, — обратился он к людям, постепенно собравшимся вокруг него. — Последуем за нашим знаменем, на котором знак святого креста, и вместе с ним победим.
— В добрый час! Мы готовы идти! Бог — истинная сила! — донеслось со всех сторон.
— Это знамя и этот меч, — он с лязгом выхватил клинок и поднял его над головой, — поведут вас к новым победам и новым богатствам. Вперед, сыны Испании, подданные великого короля Карлоса!
Колонна двинулась дальше. Справа и слева потянулись бескрайние поля. Под ноги солдат ложилась пыльная, но отлично утрамбованная и выровненная дорога.
Впереди раздался какой-то шум. Ромка вышел на обочину, чтоб всадники не закрывали обзор, и всмотрелся. Посреди чистого поля стояли человек тридцать туземцев в высоких шапках с развевающимися на ветру перьями, с квадратными деревянными щитами и двуручными мечами — длинными палками, утыканными острейшими кусочками кремня и обсидиана. Ромка никогда не видел таких мечей в деле, но помнил рассказы тотонаков о том, что они легко могут рассечь стеганый доспех и тело под ним. Его рука невольно потянулась поправить кирасу.
От строя отделилась полудюжина конников и на рысях пошла к талашкаланским воинам. Судя по поднятым вверх копьям и вальяжности посадки, они хотели напугать туземцев своим приближением, обратить их в бегство, а потом захватить пленных для допроса. До этого все местные жители бросали оружие и разбегались при виде кавалерии, эти же стояли непоколебимо. Неужели оцепенели от страха?!
Всадники поняли, что индейцы не побегут, погнали коней в тяжелый боевой галоп и опустили копья, но индейцы не дрогнули. Это уже было где-то за гранью понимания.
Конники врезались в строй противника, заработали копья. Пал пронзенным один индеец, второй молча встретил смерть под копытами, третий сам напоролся на пику, пытаясь дотянуться до всадника мечом. Остальные пригнулись, пропуская над собой острия копий, и ударили по ногам лошадей!
Одна захромала, вторая кувыркнулась через голову, сбросив седока, но тут же вскочила на ноги и припустила не разбирая дороги. Упавший всадник — Ромке показалось, что это был Кристобаль де Олид, — тоже вскочил, выдернул из ножен меч, выставил его перед собой и стал отступать от наседающих индейцев. Альварадо, размахивая копьем как палкой, пустил коня между испанцем и туземцами. Талашкаланцы отпрянули. Де Олид кошкой вскочил на круп, и конь, проседая под двойной тяжестью, понес конкистадоров обратно, к рядам пехотинцев.
Локтей через пятьдесят Альварадо остановился, Олид спрыгнул и прихрамывая побежал к порядкам конкистадоров. Капитан кавалеристов повернул коня и взмахнул рукой. Развернувшись и соединившись, всадники снова пошли в атаку.
Индейцы встретили конников, не дрогнув, но их ватные доспехи и деревянные щиты не могли противостоять стальным наконечникам. Еще десяток туземцев пал на месте. Оставшиеся в живых бросились к густым зарослям высоких кустов.
Кабальерос пустили коней вдогон, но что-то их встревожило. Словно наскочив на невидимую преграду, они останавливали коней, в кровь раздирая недоуздками их рты.
Из кустов один за другим поднимались индейские войны. Сотня. Вторая. Третья. Передние бросились на всадников, повисли на уздечках, на гривах. Задние метали копья через головы товарищей. Одна лошадь вместе с всадником исчезла под грудой копошащихся тел. Юркий копейщик метнулся ко второй, вставшей на дыбы, и вонзил ей в подбрюшье острый наконечник. Она забила копытами и рухнула вниз, погребая под собой и своего убийцу, и своего наездника. Потом кони и люди смешались в пеструю неразличимую кучу, в которой были заметны только блеск испанских мечей и темные пятна кирас.
А туземное воинство все продолжало прибывать. Полтысячи. Тысяча. С высокими перьевыми плюмажами, в боевой раскраске, со штандартами регулярных полков. Казалось, человеческая река изливается откуда-то из недр земли и наползает, грозя затопить собой все и вся.
Глухо заговорила развернувшаяся артиллерия. Каменные ядра прорубили в рядах атакующих первые просеки. В воздух взметнулись комья земли вперемешку с кусками человеческих тел. Крики, перекрывающие грохот фальконетов, разнеслись над полем. Поняв опасность плотного строя, талашкаланцы попытались рассыпаться, но не успели. В дело вступила картечь, от которой не было спасения. Враг дрогнул, но не побежал. Туземцы организованно отступили за завесой порохового дыма, который ветер гнал к ним от испанских позиций. На земле осталось около сотни тел.
Это была победа, но никто ей не радовался. Как-то очень неожиданно и страшно все случилось, и слишком силен был дух врага.
Откуда-то сбоку появились кавалеристы, вернувшиеся с поля брани. Они поймали сбежавшую лошадь, но в схватке потеряли двух других. Все с ног до головы были покрыты мелкими царапинами и каплями запекшейся крови, иногда своей, но больше чужой. Один кавалерист был плох. Его привезли за спиной, на крупе, сняли с коня и положили прямо на траву. Дыхание с хрипом вырывалось из груди конкистадора, на губах вздувались и опадали кровавые пузыри, лицо побледнело, черты заострились. Любой видел, что он не жилец.
День клонился к закату. Чтобы не ночевать в поле, испанцы двинулись дальше. Лошади заржали, почувствовав воду. Воины, почуявшие скорый привал, тоже приободрились и зашагали веселее.
Через некоторое время они вышли к большой деревне, обнесенной редким частоколом. Ромкины меченосцы, горячая кровь которых все никак не могла остыть, без приказа бросились вперед, разметали по бревнышку часть забора и ворвались внутрь. Ромка понял, что остановить людей не удастся, и побежал за ними, делая вид, что сам отдал такой приказ.
Через несколько минут он стоял на центральной деревенской площади и разглядывал пустые дома. А это что такое? Паленым пахнет. Черт!
