Ромка заметил, что часть стрелков оказалась отрезана от основных сил. Закинув за плечи арбалеты и аркебузы, передние отбивались кинжалами и шпагами от наседавших туземцев, задние палили через их плечи, но врагов было слишком много. Легкие стеганые доспехи, которые перед боем надели стрелки, во многих местах были порваны и покрыты кровью. Долго им было не выстоять.
— Первый десяток, за мной! — заорал Ромка. — Спасем товарищей!
— Стой, куда! — заорал Мирослав, хотел броситься за ним, но на него насели и оттеснили.
Чертыхаясь, он стал прорубаться следом, но догнать Ромку ему не удалось.
— Крепок вьюнош, — с уважением произнес здоровый детина, разглядывая поле боя в подзорную трубу.
— В родителя вышел, — ответил худой высокий человек, не по погоде закутанный в глухой плащ. — Смотри, их от основных сил в горы оттесняют. А волчара этот внизу остался. Похоже, можно достать.
— Ладно, пойду. Чего зря время терять, — повел плечами здоровый.
— Удачи!
Во дворце старого Шикотенкатля, верховного касика племени талашкала, заседал большой совет. Огромный зал был наполнен жрецами, прорицателями и колдунами, призванными со всех концов страны. Повсюду валялись человеческие внутренности, птичьи перья, рога быков. Дымились на холодных камнях лужи крови.
Высокий старик в роскошной накидке из мельчайших перьев колибри выступил вперед и склонился перед правителем.
— О великий! — прозвучал в наступившей тишине его глубокий звучный голос. — Прорицания говорят, что существа, вторгшиеся на нашу землю, не божества, а люди, но сила их идет от солнца. Если напасть ночной порой, когда диск солнца не путешествует по небу, то им несдобровать.
— Да будет так, — ответил старый касик. — Отправьте гонца к моему сыну. Пусть дождется, когда стемнеет, и нападет на них всеми силами.
Ночь наступила неожиданно. Во тьме египетской загнанный в горы отряд добрел до невысокой пирамидки, приткнувшейся около отвесной стены высотой в четыре человеческих роста. Под командованием капитана Рамона де Вильи оказались девять меченосцев, восемь аркебузиров, семь арбалетчиков и несколько союзников-индейцев.
Идти далее было опасно, поэтому Ромка решил заночевать тут, а утром пробираться к своим. Несколько человек остались в нижнем помещении, чтобы охранять вход, остальные забрались на платформу и расселись вокруг жертвенного камня.
— Может, костер разведем? Тут и дрова есть, — предложил солдат с черными закрученными усами, пнув сапогом вязанку.
— Плохие это дрова. Для грязного дела, — ответил второй, прижимая к груди маленький требник.
— Да какая разница, горят как любые иные, — хохотнул первый.
— Потише там. Еще недруга накличете, — оборвал их Ромка, смазывая рану на плече.
— Недруг давно спать отправился. По теплым постелькам.
— Знаете, если какое-то событие повторилось девяносто девять раз, это вовсе не значит, что оно повторится и в сотый, — сказал Ромка.
— Крадется кто-то. Камешек по стене скатился, — проговорил один из солдат.
— Тихо! — шикнул Ромка, которому тоже показалось, что кто-то крадется по стене. — Может, зверь какой?
— Да какой тут зверь? От дневной пальбы все звери на десяток лиг разбежались.
На самом краю верхней храмовой площадки выросла огромная тень, похожая на медведя, вставшего на дыбы. В абсолютной тишине она несуетливо сгребла одного из солдат за горло и сбросила вниз. Прежде чем из-за края долетел грохот доспехов по каменным уступам, еще один солдат был подхвачен за шкирку, как нашкодивший котенок, и отправлен следом. Литой кулак опустился на голову третьего, четвертый был отброшен на несколько локтей пинком ноги в грудь, еще один убрался с дороги сам. Остальные замерли там, где их застало появление ночного кошмара. Тень осмотрелась, явно кого-то выискивая, и двинулась к Ромке! Она потянула к его горлу ручищу, в которой легко мог бы спрятаться рубанок.
Капитан отпрянул. Тень сделала еще шаг и заслонила неверный свет близких звезд. Пятерня, пахнущая болотом и дегтем, приблизилась к лицу. Не помня себя, Ромка со всей мочи вцепился в нее зубами. Рот заполнил ржавый вкус крови. Рука дернулась и с размаху впечатала парня в камни. Его ребра затрещали, но не сломались — спасла толстая куртка.
Выплюнув лоскут чужой плоти, молодой капитан откатился к краю. Вниз посыпался мусор, одна нога повисла над пустотой, вторую словно прихватили клещи деревенского коваля. Приподнявшись на руках, Ромка махнул свободной ногой и попал во что-то мягкое. Еще раз. И еще. Клещи разомкнулись. Молодой человек дернулся в сторону от края. Под рукой перекатилась шпага. Схватив рукоять, он ударил во тьму, не снимая ножен. Они застряли, перехваченные могучей рукой. Ромка дернул эфес на себя. Звезды блеснули на клинке. Он сделал еще один выпад и почувствовал мягкое, упругое сопротивление. Ночной призрак взревел совсем по-человечески. Кулак ударил юношу по плечу, пригнул к земле. Чуть провернув клинок, чтобы дольше не закрывалась вражья рана, Ромка выдернул его и отскочил, опасаясь, что второй удар размозжит его голову. Он наступил на кого-то, раскинул руки, стараясь сохранить равновесие, но брякнулся на каменные плиты.
Над головой тренькнула тетива, посылая в ночного врага арбалетный болт. Свист затих вдали. Мимо! Еще один выстрел — опять мимо.
По стене храма покатились камешки. Снизу раздались два выстрела. Караульные сообразили, что происходит неладное, выскочили на улицу и пальнули вслед удаляющимся шагам. Наверняка мимо.
— Не стрелять! — заорал Ромка, вспомнив, что внизу оказались минимум четверо его бойцов. — Никому не стрелять!
Не слушая нытья протестующих ребер, он бросился к люку с верхушки пирамиды во внутреннюю комнату, чуть не сбил с ног и окончательно перепугал караульных, выскочил под свет звезд и остановился. Прислушался к возне приходящих в себя солдат, к своему тяжелому дыханию и стонам людей, скатившихся по ступеням, образованным огромными блоками, из которых был построен храм. Похоже, ночной гость растворился во мраке.
— Тихо поднимайся наверх, — на ухо сказал он одному из часовых. — Скажи, чтоб спускались, да не гремели. Уходим. А ты собери сюда тех, кто сверху попадал, — повернулся он ко второму.
Через минуту весь отряд собрался вокруг Ромки. Из упавших сильно пострадал только один. От удара головой о каменный выступ его покачивало и мутило, остальные отделались синяками и ссадинами.
— Кто это был? — спросил солдат, все так же прижимающий к груди требник. — Сатана?
— Да какой сатана? Человек это был. Дон Рамон его подранить успел. Кровь так и брызнула. — Усатый солдат уважительно посмотрел на Ромку. — Извините нас, растерялись.
