— Когда?
— Может быть, сегодня, — сказал человек.
И Ранмакан ему не поверил, хотя не стал этого показывать. Он должен обязательно перехитрить своих тюремщиков.
Маленькая женщина наклонилась к черной коробочке и спросила:
— Вы не голодны?
Коробочка не отличалась богатством интонаций: она произнесла эти слова тем же мужским голосом. Ранмакан понял, что коробочка — что-то вроде переводчика. И еще он подумал, что эти люди наверняка связаны с военными: ни такого оборудования, ни таких переводчиков в коробочке ему еще встречать не приходилось. Наверное, он на секретной базе.
— Нет, спасибо, я не голоден, — отказался Ранмакан и тут же пожалел о своих словах.
Лучше есть, пока дают. В Манве было плохо с продуктами. Ранмакан питался плохо и скудно. Наверно, у военных на базе по этой части куда лучше, чем в городе.
— Где я? — спросил Ранмакан.
— Мы вам все объясним, — пообещал человек в белых перчатках.
Что-то неладно у того с руками… В чем же дело? Ну конечно, как же раньше не догадался! Так и есть: и у человека в белых перчатках, и у женщины, и у того, третьего, на руках больше пальцев, чем положено иметь человеку. По пять пальцев. У Ранмакана — четыре. Отдельный, длинный, средний и маленький.
Четыре. У них — пять. Этого быть не может. Так не бывает. У людей так не бывает.
— Где я? — спросил он снова. Ему стало страшно, и он заметил, как замельтешили огоньки у кровати.
— Я вас прошу, не волнуйтесь. Мы вам все объясним, как только вы окрепнете.
— Нет! — крикнул Ранмакан. — Нет! Кто вы?
И он уже видел, что у его тюремщиков по-иному, чем должно быть, прорезаны глаза, по-иному лежат волосы, по-иному намечены скулы…
3
— Откуда вы?
— Мы издалека, — сказал человек в белых перчатках.
Павлыш понял, что сыграло роль, — пальцы. Больной, может быть, и не заметил бы этого, надень они перчатки с четырьмя пальцами, и тогда объяснение можно было бы отложить на некоторое время. Павлыш краем глаза поглядывал на приборы. Он знал, что в лаборатории за стеной корона Вас сидит у пульта и не упустит опасного для жизни человека момента. И все-таки с тревогой следил за приборами.
— Вы сильно пострадали во время войны. Сильно пострадал весь город. Мы стараемся вам помочь. Постарайтесь мне поверить. А теперь вам принесут пищу. Вам надо подкрепиться. Кирочка, — обратился человек в белых перчатках к женщине, — возьми поднос сама. Понимаешь?
— Одну секунду. — Женщина вышла из комнаты.
Ранмакан поглядел ей вслед, стараясь увидеть, что там за дверью, но увидел только часть такой же зеленой стены коридора.
В коридоре Кирочку ждала тетя Миля. Она не выдержала и прибежала к двери госпиталя, и стояла здесь, слушая по внутренней связи происходящее, и надеялась, что ее помощь может понадобиться. Она стояла рядом с кухонным Гришкой и смотрела, чтобы тот по услужливости не открыл колпака, под которым стоял куриный бульон и сухарики, — не дай бог, микробы пролезут.
— Ну как он? — спросила она у Кирочки, которая взяла поднос из рук Гришки. — Оживает?
— Вы же слышали, тетя Миля. — Кирочка показала подбородком в сторону динамика, в котором успокаивающе журчал голос Павлыша.
Ранмакан не отвечал доктору. Тот уже представился: доктор Павлыш. Непонятное, странное имя. Его и не произнесешь. Ранмакан старался привести в порядок мысли, но они никак не хотели приходить в порядок. Ранмакан только понимал, что случилось нечто очень страшное и необычное, если в городе распоряжаются уроды с пятью пальцами. Вошла женщина с желтыми волосами. Она несла поднос, накрытый прозрачным колпаком. На подносе стояла чашка с чем-то дымящимся. Чашка была знакомой (Бауэр настоял, чтобы посуду для кормления пациента принесли из города). Ранмакан понял, что голоден.
Женщина подошла к куполу, покрывающему его кровать, и приставила колпак с подносом к прозрачной стене. Странным образом колпаки объединились, как объединяются мыльные пузыри, если их осторожно приблизить друг к другу. Ранмакан ощутил, как подушка и верхняя часть кровати медленно поднимаются, заставляя его сесть, а сбоку, из стены, вдруг вылез столик и повис у него перед грудью. Поднос, не разорвав пленки купола, проник в замкнутый мир Ранмакана и лег на столик.
— Если вам неудобно есть при нас, — сказал Павлыш, — мы можем уйти.
— Нет уж, — ответил Ранмакан. — Я тут не хозяин.
Он решил пока не задавать вопросов. Вспышка собственного страха была ему неприятна и снижала его шансы обмануть тюремщиков, убежать, скрыться от них. Надо держать себя в руках, будь они хоть злые драконы.
Павлыш уселся в кресло пульта.
Ему за последние дни пришлось пройти три сеанса гипноза, пока он разобрался в принципе действия этих приборов. Теперь все в порядке. Павлыш не смотрел в упор на первого человека планеты, но краем глаза видел его и отлично знал, что творится у того внутри: и как работает сердце, и насколько напряжены нервы. На минутку он отключил лингвиста и спросил по внутренней связи корону Вас, не стоит ли ввести успокаивающее. Тот ответил, что не надо: организм отлично справляется с нагрузкой.
Ранмакан подозрительно взглянул на Павлыша. Тот снова говорил на непонятном языке, таился — значит, замышлял что-то. Ранмакан по натуре был недоверчив. Недоверчивость — одно из основных качеств бедного человека в большом городе. Ранмакан мало кому верил.
Ранмакан допил бульон, взял последний сухарь и, хрупая им, присматривался к Павлышу.
Павлыш убрал посуду. Наступило неловкое молчание. Ранмакан ждал, что скажет доктор. Доктор глядел на Ранмакана, думал, как это сделать лучше, легче, безболезненней. Перед ним сидел, опершись на подушку, человек с очень бледным, голубоватым лицом и с иссиня-черными прямыми волосами. Кожа на скулах, казалось, оттягивала книзу углы его черных глаз, делая выражение лица скорбным. Туго сомкнутые губы также были опущены уголками вниз. Щеки и подбородок гладкие.
«Волосы на лице не растут», — подумал Павлыш.
— Как вас зовут? — спросил он.
— Ранмакан из Манве.
— Манве — это город, в котором вы живете?
— Да, это город. Чего спрашивать? Вы и без меня знаете.
— Нет еще, — ответил доктор, и по всему видно — сказал правду. — Сколько вам лет?
— Тридцать.
«Значит, тридцать четыре по нашему счету, — подумала Кирочка. — У них год длиннее».
— У вас есть семья, родственники?
— Никого у меня нет. — Ранмакану допрос не нравился. — Возьмите мои документы и посмотрите.
— Документов ваших у нас нет.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
